"Студенческий бунт" 1953 года

Будущие делегаты IV комсомольской конференции физфака МГУ во дворе старого здания факультета. Слева направо: Ю.А. Троян, В.В. Балашов, В.Г. Гришин. Апрель 1953 г.
Фото из архива автора

В конце 50-х - начале 60-х годов физики Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова оказались неформальными лидерами времени "шестидесятников". Испытание советской атомной бомбы в августе 1949 г. привело к осознанию особой роли советской физики в мировом физическом сообществе.

Физический факультет МГУ был крупнейшим заведением, выпускающим физиков широкого профиля. Особое место как в истории всей страны, так и в истории физфака занимает 1953 г. Процесс освобождения от последствий тоталитарной политики протекал на физфаке чрезвычайно быстро и привел к студенческим выступлениям осенью 1953-го.

Предыстория

Предыстория событий 1953 г. на физфаке МГУ начинается еще в 30-е годы. В это время в СССР начало отчетливо проявляться давление защитников марксистской идеологии, к которому вынуждены были приспосабливаться и физики.

На физфаке развивалась дискуссия "о физическом идеализме". Формальным стимулом и предметом дискуссий стали новейшие достижения в физике: квантовая механика, эйнштейновская теория относительности, модель расширяющейся Вселенной. Все эти достижения с помощью цитат, надерганных из "Материализма и эмпириокритицизма" В.И. Ленина, представлялись оппонентами-консерваторами как проявления махизма, субъективного идеализма. В дискуссии были представлены, с одной стороны, философы и физики "консервативного" направления - А.Максимов, Э.Кольман, В.Миткевич, Н.Кастерин, А.Тимирязев и др., с другой - физики академической школы: С.Вавилов, И.Тамм, В.Фок, Я.Френкель, Л.Ландау...

Окончательный раскол в сообществе физиков произошел в годы войны. В это время было два физических факультета и при них два НИФИ (Научно-исследовательский институт физики) - в Москве и в эвакуации. Объективно это вело к распаду научных связей, как-то еще удерживавших вместе "университетскую" и "академическую" физику. Физфак вернулся в Москву весной 1943 г. Но за годы войны произошло коренное изменение состава НИФИ и физфака. Укрепилось положение группы профессоров старшего поколения, малоактивных научных сотрудников. После возвращения из эвакуации не смогли занять свои места в университете академики И.Е. Тамм и Г.С. Ландсберг.

Борьба снова обострилась, начиная с 1945-1946 гг. По существу это было не что иное, как борьба за политическую власть над наукой. Почти одновременно ушли с факультета член-корреспондент АН М.А. Леонтович и профессор С.Э. Хайкин - один из лучших лекторов по курсу общей физики. Идеологическая борьба принимала характер гонений на "академическое" крыло советской физики. В 1947 г., не выдержав постоянных конфликтов с политизированной частью профессуры, с факультета ушел выдающийся ученый В.А. Фок, заведующий кафедрой теоретической физики. Вынужден был уйти и декан физфака 1947-1948 гг. профессор С.Т. Конобеевский, писавший в письме к Сталину о противостоянии между "академическими" физиками и группой преподавателей физфака.

От разгрома физику спасла бомба

В 1948 г. деканом физического факультета МГУ и директором НИФИ становится А.А. Соколов, при участии которого происходили все дальнейшие события. Главным из них следует считать проходившую в 1949 г. подготовку к проведению всесоюзного идеологического совещания по физике, которое должно было стать аналогом печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ по биологии. Подготовка совещания проходила под общим руководством Академии наук и Министерства образования.

В течение трех месяцев были проведены 42 подготовительных заседания Оргкомитета совещания с приглашением на них десятков физиков и философов. Основной задачей совещания объявлялось "полное выкорчевывание космополитизма, являющегося теоретической основой всех идеологических извращений в отечественной физике". Но практически подготовленное совещание было все-таки отменено.

Имеется несколько версий объяснения неожиданного решения властей. Согласно самой распространенной из них, И.В. Курчатов и его команда дали понять правительству, что проведение совещания помешает реализации атомного проекта Советского Союза. К работам по созданию ядерного оружия были привлечены ведущие советские физики: И.В. Курчатов, Н.Н. Семенов, И.К. Кикоин, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, Д.А. Франк-Каменецкий и др. Интересно отметить, что эти имена не упоминались в философских дискуссиях тех лет.

Ядром физфака стали ядерщики

Эта борьба не прошла мимо студентов физфака. В 40-е годы появились новые физические вузы, специализирующиеся на подготовке кадров для атомного проекта. Это - МИФИ, образованный из Московского механического института, и физико-технический факультет МГУ (с 1951 г. - Московский физико-технический институт). На самом физфаке был создан независимый Научно-исследовательский институт ядерной физики (сначала называвшийся НИФИ-2).

Однако для работ по атомному проекту требовалось все больше специалистов. В 1949 г. на базе кафедры строения вещества было создано Отделение строения вещества (позднее получившее название "Отделение ядерной физики"). Возглавил отделение Д.В. Скобельцын. Ежегодно ОСВ выпускало около ста человек. Многие из них направлялись в закрытые "атомные центры".

В сентябре 1951 г. Отделение строения вещества получило прекрасное пополнение. Когда в начале 1950 года Петра Капицу отстранили от преподавания на физико-техническом факультете, там расформировали три группы ядерной специализации. Физико-технический факультет МГУ был преобразован в Московский физико-технический институт (МФТИ), в котором не нашлось места для кафедры или факультета строения вещества. Студенты пяти курсов специальности "Строение вещества" Физтеха были переведены на физфак МГУ. Практически все они попали на ОСВ. Некоторые из их сокурсников оказались в МИФИ.

Контингент Физтеха украсил собой ряды студентов ОСВ и увеличил число выпускников отделения ежегодно за период с 1951 до 1955 г. включительно на 20-30 человек. "Физтехи" внесли сильную ноту скептического отношения к порядкам, утвердившимся на физфаке. Новичкам сразу же бросилось в глаза отсутствие среди лекторов привычных им по первым курсам Физико-технического факультета корифеев типа Ландау, Леонтовича, Тамма, Шальникова и др.

Конечно, не все на физфаке тех времен было серым и рутинным. Факультет обеспечивал высокий уровень подготовки студентов ОСВ в области математики и математической физики (лекторы А.Н. Тихонов, член-корреспондент АН СССР, и Ю.Л. Рабинович), хорошую подготовку в общем физическом практикуме, удовлетворительное, как правило, чтение лекций по курсу общей физики. Однако постановку преподавания теоретической физики, в особенности ее новейших разделов, без участия ведущих физиков СССР нельзя было признать удовлетворительной. К тому же физфак пытались полностью изолировать от ученых Академии наук.

Другим важным обстоятельством, сыгравшим большую роль в событиях 1953 г. явился тот факт, что среди студентов того времени было много демобилизованных солдат и офицеров, прошедших войну или послевоенную армию.

Именно ядерщики и дипломники институтов Академии наук вместе с участниками войны и составили ядро "бунтарей" на IV Отчетно-перевыборной конференции комсомольской организации физфака, которая состоялась в октябре 1953 г. Лидеры этой конференции сделали необычный политический ход. Суть его - прямое обращение в высшую инстанцию, то есть в ЦК КПСС.

На рискованный политический шаг студентов-физиков подтолкнули два дополнительных обстоятельства. Первое - явное изменение политики в стране после смерти Сталина и ареста Берии. Второй - переезд физфака из старого здания на Моховой в только что (осенью 1953 г.) открывшийся Университет на Ленинских горах.

И вот 1 сентября 1953 г. был открыт комплекс новых зданий на Ленинских горах! Физфак получил новое великолепное учебное здание, около 20% площадей которого были отданы Отделению строения вещества и НИФИ-2. Студенты были уверены, что и в науке будет такой же прорыв.

Нестандартная конференция

Четыреста делегатов IV Отчетно-перевыборной конференции комсомольской организации физфака выразили свое недоверие руководству и партийной организации физфака и приняли решение направить в ЦК партии официальное письмо, критикующее устаревшие, консервативные порядки на факультете. Это стало абсолютно неожиданным поступком для руководства МГУ.

Конференция представителей кафедр и студенческих курсов физфака началась с отчета "старого" бюро комсомола факультета, возглавлявшегося Г.Попковым. Затем должны были пройти выборы нового бюро. Заместителем Попкова был В.Письменный (ныне директор ГНЦ "Троицкий институт инновационных и термоядерных исследований") - тогда второкурсник физфака.

Попков делал отчетный доклад, Письменный вел конференцию. Студенты справедливо указывали на то, что уровень преподавания физики, особенно теоретической, резко отстает от современного. Студенты сравнивали физфак, где преподавание вели в основном второстепенные фигуры, с мехматом, где были сосредоточены все лучшие математики страны. Выступавшие подчеркивали и тот факт, что с середины 40-х годов на физфаке не преподавали члены Академии наук, не проводилось сколько-нибудь значительных работ по атомной физике.

Инициаторами критических выступлений, которые готовились заранее, стали участники Отечественной войны и члены партии Н.К. Бухардинов, В.Р. Карасик, а также бывшие студенты физтехфака, переведенные на физфак, - В.Г. Гришин, А. Лысенко и др. При этом основным аргументом студентов, требовавших изменения ситуации на факультете, было особо важное значение атомных работ, которые не велись на факультете, - это подчеркивали многие выступавшие.

Конференция предложила проект решения: "...признать работу бюро ВЛКСМ неудовлетворительной и создать комиссию по подготовке письма в ЦК партии во главе со студентом 5 курса Ю.А. Трояном (среди авторов письма были также В.Б. Розанов с 4-го курса, В.Г. Гришин и А.В. Кессених с 5-го курса и аспирант В.Г. Неудачин). О созыве следующего заседания объявить особо".

Параллельно работе комиссии партбюро физфака начало активную обработку делегатов и членов комиссии с целью ввести дело в более привычное русло. Предлагалось заменить письмо в ЦК партии письмами в вузком комсомола МГУ, в партком или ректорат МГУ, в крайнем варианте в ЦК ВЛКСМ или в газету "Правда". Однако, несмотря на "политическую незрелость", члены комиссии ясно понимали, что только ЦК партии мог реально решать волнующие студентов проблемы.

Второе и третье заседания

Примерно через неделю в одной из больших аудиторий нового здания физфака собралось второе заседание конференции. На нем вся закулисная борьба вокруг письма была повторена уже публично с участием представителей парткома МГУ и ректората.

Главным оппонентом письму был проректор Г.Д. Вовченко. Однако конференция подтвердила свое решение подготовить и отправить письмо в ЦК партии, установив для этого недельный срок (примерно к 15 октября).

Письмо было готово. В нем было отражено недовольство студентов общей атмосферой на физфаке: формальное ведение учебного процесса, закрытая, секретная обстановка, отсутствие общих семинаров по теоретической физике и другим наукам, засилье философских семинаров, изоляция от Академии наук и т.д. Особенно критичным оно было в части отстранения от учебной работы ведущих ученых-физиков страны.

Заключительное заседание конференции проходило в Большой физической аудитории. В.Письменный уже должен был открыть заседание, как вдруг президиум конференции во главе с Письменным пригласили к декану. У А.А. Соколова находился проректор Г.Д. Вовченко, который предпринял последнюю попытку "уломать" членов президиума. Вовченко вместе с Соколовым снова уговаривали послать письмо в ЦК ВЛКСМ, а не в ЦК партии. Хотя, наверное, особенно большой разницы в этом случае не было бы. Все равно бы все сразу стало известно и в ЦК КПСС. Но комиссия стояла на своем - ни шагу назад, только в ЦК КПСС! В дверь начали стучать и требовать возврата президиума. В противном случае грозили выбрать новый президиум. Члены президиума вернулись в аудиторию.

Примечательны слова Вовченко: "Плохой декан - снимем декана; плохой проректор (он имел, наверное, в виду себя) - снимем проректора, но зачем же в ЦК писать?!" Несмотря на откровенный нажим на студентов, в особенности на тех из них, кто был членом партии, текст был принят и письмо отвезено в ЦК партии.

Ждали долго, но ответа не было. Затишье продолжалось до лета 1954 г., когда в "Правде" появилась статья члена-корреспондента АН С.Л. Соболева о физфаке МГУ с критикой политики администрации и уровня преподавания. И тогда стало ясно, что лед тронулся.

Тем не менее при обсуждениях итогов студенческой конференции в руководстве МГУ проявились все те же консервативные тенденции. Из стенограммы заседания парткома МГУ 11 ноября 1953 г. по теме "О состоянии и мерах идейно-воспитательной работы на физическом факультете МГУ":

"Среди части комсомольцев физфака имеет место нездоровое отношение к руководящим факультетским и университетским органам, что, в частности, выразилось в противопоставлении комсомольской организации партийному бюро факультета, игнорировании партийного комитета МГУ, огульном охаивании организации всего учебного процесса, а также работы отдельных профессоров и преподавателей...

До каких пор у нас студентов будут воспитывать на учебниках Паули, Дирака, Ферми?.. Это письмо от имени этого собрания в ЦК партии - событие из ряда вон выходящее! Каким образом комсомольская организация физфака пришла к желанию послать письмо в ЦК партии непосредственно, через головы всех вышестоящих организаций? Кто держал влияние на комсомол в своих руках? Очевидно, чуждые люди..."

Начались преследования "зачинщиков". В.Гришина не оставили в аспирантуре. Секретаря комсомольского бюро 4-го курса В.Карасика обвинили в "политической неблагонадежности" и "непонимании вопросов взаимоотношения партии и комсомола" и вынесли ему выговор по партийной линии. Но авторы письма в ЦК и комсомольский актив вели себя мужественно, не шли на компромиссы и довели дело до логического конца, несмотря на реальную угрозу возможных политических гонений.

Момент обращения студентов в ЦК партии с требованием кардинальных перемен на физфаке МГУ случайно оказался очень удачным. В это время в стране серьезно встала проблема подготовки научных кадров в связи с развитием работ по атомному и ракетному проектам.

В декабре 1953 г. в Президиум ЦК КПСС Г.М. Маленкову и Н.С Хрущеву было направлено письмо, подписанное министром культуры СССР П.К. Пономаренко, министром среднего машиностроения В.А. Малышевым, президентом АН СССР А.Н. Несмеяновым и академиком-секретарем физико-математического отделения АН СССР М.В. Келдышем. В письме был дан анализ положения на физическом факультете, указывалось на низкий уровень научной работы и предлагались следующие меры по исправлению ситуации.

1. Заменить руководство физического факультета МГУ и обновить состав ученого совета, а также пересмотреть профессорско-преподавательский состав факультета.

2. Привлечь к профессорско-преподавательской деятельности в университете крупных ученых-физиков: академиков И.Е. Тамма, М.А. Леонтовича, Л.А. Арцимовича, Л.Д. Ландау, А.И. Щукина, В.Н. Кондратьева, членов-корреспондентов Академии наук СССР И.В. Обреимова, Е.И. Завойского, М.Г. Мещерякова.

3. Пересмотреть состав кафедр.

На письме имеется пометка: "Тов. Хрущев ознакомился 12.XII.53."

За что боролись

В декабре 1953 г. по решению ЦК КПСС создается специальная комиссия под руководством "атомного" министра В.М. Малышева с целью проверки подготовки научных кадров на физфаке МГУ. Комиссия работала до августа 1954 г. и приняла решения, резко изменившие положение на факультете. По ее итогам было принято постановление ЦК КПСС от 05.08.1954 г. "О мерах по улучшению подготовки кадров физиков в Московском государственном университете", освобожден от должности декана А.А. Соколов, на его место назначен В.С. Фурсов из команды Курчатова. Постановление практически реализует все основные пункты предложений, высказанные в письме студентов МГУ.

С осени 1954 г. для всех отделений начинают читать курсы Арцимович, Леонтович, Кикоин, Ландау, Лукьянов, Шальников и многие другие ученые, работавшие в атомном и ракетном проектах. Ушли в прошлое политические обвинения, начался период расцвета российской физики 60-х годов.

Описанные выше события необыкновенно повысили авторитет комсомольской организации физфака МГУ. Выступление завершилось явной победой студентов - на факультете появились академики, ранее обвинявшиеся в "идеализме", были введены новые курсы, произошла смена декана. Физики поверили в возможность влияния общественности на социальные перемены. Эта вера была вскоре подкреплена событиями ХХ съезда, хрущевской оттепелью, успехами физиков в советском атомном проекте, в космических исследованиях. Отсюда ясно, почему именно физики МГУ оказались в конце 50 - начале 60-х годов во главе неформальных молодежных движений "хрущевского" времени. Благодаря комсомольской конференции 1953 г. молодежь поверила в свои силы и возможности. Память о конференции до сих пор хранят выпускники физфака 50-60-х годов.