Василий Бочкарев Роскошь в геостратегическом измерении есть сугубо культурологический феномен, связанный с так называемым азиатским способом производства во время его кризиса. В роскоши погибли Древняя Греция, Римская и Византийские империи. И сегодня можно выстроить список стран, различающихся по степени поражения данным вирусом.
В изрядной доле азиатской России даже на обыденном уровне изощренные формы роскоши, то есть вьющие паутину из нищеты, потрясают воображение.
Зададимся вопросом: почему в России быстро раскупаются самые престижные марки автомашин? И это при их огромных рисках угона, аварий, преждевременного износа на дорогах. Или – что скрывается за строительством неимоверно роскошных вилл/особняков? Один человек в состоянии освоить не более 50–60 кв. м жилой площади, а если семья из трех человек строит хоромы 800 кв. м, не предназначенные для аренды, что символизирует этакая упорядоченная груда кирпичей? Высоту стилизованного средневекового замка?..
Роскошь, или престижное потребление, всегда связана с непроизводительным использованием потенциала накопления, и тысячу раз прав известный американский экономист и социолог ХХ века, исследователь праздного класса Т.Веблен, который говорил, что, если в доме появляется дорогая ложка, но есть ей менее удобно, чем ложкой простой, эта семья не имеет социального будущего.
Престижное потребление в России имеет богатую историю. Так, исследователь российской культуры П.Милюков, характеризуя титулованное дворянство XIX века, отмечал: «Собственная деятельность помещика (в промышленном подъеме. – В.Б.) не играла никакой роли. Он только пользовался его результатом для увеличения личного комфорта». И далее: «Безумная роскошь петербургских богачей и полные сундуки золота и драгоценностей, удивлявшие иностранцев в их кладовых, лучше, чем что-либо другое, доказывали бедность России».
Престижное потребление в его современной форме опирается на представление об обществе потребления, в котором высокий жизненный уровень должен быть гарантирован каждому члену общества. Кстати, в эту эпоху также были и распространены иллюзии о достижении полной социальной однородности общества. Однако прошло совсем немного времени, и «потребительская карусель», кроме разогрева потребительских ожиданий, безмерного увеличения манипулятивной роли рекламы, моды и маркетинга, ни к чему не привела. В качестве сухого остатка на первый план лишь была вынесена «престижная» (символическая) ценность товара как показателя устойчивого положения человека во внутрикорпоративной конкуренции.
В дальнейшем оказалось, что неценовая монополистическая конкуренция не только сместила акцент на разнообразие товаров (к примеру, фирма «Ревлон» выпускает более 40 тонов губной помады только розового цвета), но и создала своего рода альтернативную технологическую ветвь. Образовалась как бы технологическая дихотомия: с одной стороны, продолжают господствовать технологии, повышающие производительность труда, а с другой – стало все больше появляться технологий, ведущих к расширению диверсификации товаров и услуг. Эти ветви связаны друг с другом, но асимметрия проявляется тут в том, что диверсификационная составляющая на более высоких этажах цивилизации окончательно теряет свои детерминирующие очертания и выходит за рамки здравого смысла совсем. Именно в этом контексте диверсификация престижности с неизбежностью вызывает социальную инфляцию, которая связана в итоге с результатом борьбы за перераспределение доходов в обществе. Вершина такой диверсификации: когда упор делается уже не на действительном различении продукта, а лишь на создании с помощью рекламы и соответствующего стимулирования сбыта – воображаемого различения. Таким образом, престижное потребление окончательно теряет под собой земную основу, и никакими уже возможными ощутимыми преимуществами, направленными на расширение диапазона свободного выбора и удовлетворение разнообразных потребительских вкусов, эту диверсификацию не оправдать.
Вследствие нарастания непроизводительного использования диверсификация производства в российских условиях ведет сразу же к вершинам привилегированного потребления потенциала накопления, начинает затрудняться и рациональное решение проблемы занятости низших и средних слов населения, когда речь заходит о расширенном общественном воспроизводстве. Кроме того, в условиях чрезмерной концентрации доходов и потребления приобретает крайне иррациональные черты и общественное развитие в целом.
Почему диверсификация производства в российских условиях ведет сразу же к вершинам привилегированного потребления, следует не только из превалирования у нас нездоровых тенденций к концентрации капитала, этому способствует также специфическое периферийное положение России в современном мире.
Вне рамок монополистической конкуренции избежать привилегированного потребления было бы просто: к примеру, ввести прогрессивное налогообложение на идущую в личное потребление прибыль либо с помощью налогов отрегулировать перераспределение средств, направляемых на приобретение предметов роскоши (здесь чего только стоит известный законопроект № 442151-4 «О внесении изменений в часть I и II Налогового кодекса РФ в части установления налога на предметы роскоши»). Однако диверсификация производства в условиях его концентрации доводит привилегированное потребление до логического конца: оно в высшей степени становится п р а з д н ы м, то есть практически не связанным со стимулированием производительности труда вообще. В этом нутро азиатского способа производства, и подобными ограничениями мало что можно изменить. Далее оно фактически становится преградой к повышению потребления для значительной части общества, обрекая его на хроническое недопотребление.
Безудержная диверсификация товаров и услуг не без помощи средств массовой информации приводит к таким формам потребления, которые являются не просто фривольными, но большей частью абсурдными. Как избежать этого? Должно ли государство ограничивать рекламу сомнительных ценностей, не вступая при этом в коллизию с правами человека, точнее – с правом человека на свободу потребления? А с другой стороны, почему бы не использовать те же средства массовой информации для пропаганды тех человеческих ценностей, которые привносятся сегодня в жертву безудержному потребительству?
Конечно, общественное расслоение неизбежно на любой стадии развития производительных сил. И всегда будет менее диверсифицированное и более диверсифицированное потребление. Вопрос не в этом. К сожалению, ценовая конкуренция у нас так и не стала ведущей, а новые инвестиции сориентированы прежде всего на диверсификацию производства, но не на то, чтобы посредством конкуренции вытеснять предприятия с более высоким уровнем издержек.
А это значит, что у нас продолжают оформляться социальные группы населения, сориентированные исключительно на престижное потребление, которое в конце концов становится доминирующим в обществе.
Суть российского престижного потребления – в д о к а з а т е л ь с т в е обладания богатством, потребление товаров более высокого качества в условиях диверсификации всегда п о ч е т н о┘ Другими словами – российское престижное потребление насквозь пропитано духом феодализма средних веков. В отличие от западных собратьев у российских рантье не просто растет разборчивость в еде, питье, одежде, у нас потребность в праздности становится новой национальной проблемой, а главная потребность – вести праздную жизнь в достойной форме – новой национальной идеей.
Одним словом, дух приличия среднего класса в современной России в этих условиях выглядит быстро растворяющимся миражем, а приобщение к капиталу и жестко функциональному укладу жизни – бесплодными мечтаниями.
