Николай Петров
Очевидные приметы сталинизации. Фото Reuters
Вдобавок ко всему сохранение статус-кво невозможно в силу необходимости приспосабливать управленческую машину под меняющиеся тренды: исчерпание модели восстановительного экономического роста с опорой на сырьевую модель; начавшийся разворот в сторону регионов с усилением позиций региональных политических и экономических элит, сменившим многолетнее их ослабление; исчерпание кадрового потенциала и необходимость встраивать в систему воспроизводственный блок и др.
Кто-то сказал, что если раньше периоды реформ сменялись временем реакции, то сейчас четкая граница между ними исчезла. Одновременно идут реформы (прямые выборы губернаторов, упрощенная регистрация партий) и реакция (сдвиг выборов на начало осени, фильтры, антипротестное законодательство). При этом баланс между реактивной либерализацией и ползучей/реактивной авторитаризацией складывается в пользу последней.
Внятной продекларированной и обозначенной стратегии у Кремля нет, нет даже сложившегося представления о ее векторе, есть лишь разнонаправленные движения и планы. Вместе с тем выбор курса фактически сделан, пусть и не декларирован: это то, что в сценариях-2020 мы назвали Сталин-лайт. Сюда входят: чистки политической элиты, геттоизация оппозиции, ослабление партийной системы и переход к модели корпоративного государства, желтые звезды «иностранных агентов» у НКО. На происходящем есть налет фарса, лучше всего иллюстрируемый символическим переименованием «на время» Волгограда в Сталинград.
Кремль в настоящее время ведет борьбу на два фронта: с политически активными гражданами, выражающими свое недовольство происходящим, и с политическими элитами, сконцентрировавшими в своих руках много власти и способными вести свою игру. И в том и в другом случае применяется тактика запугивания и демонстративно жестких наказаний. В случае политической элиты, пусть и разобщенной, это игра опасная, которая в любом случае не может быть длительной.
Развернувшаяся осенью антикоррупционная кампания призвана выполнять сразу несколько функций. Это и способ консолидировать элиту, подвесив ее на крючок и уменьшив таким образом риск раскола, и механизм мягких чисток, без которых в условиях отсутствия публичной политической конкуренции система существовать не может, и финансовый маневр с выкраиванием доли пирога для новых элит, и способ изолирования системы, уменьшения ее уязвимости/зависимости от Запада.
Роль антикоррупционной кампании в укреплении легитимности власти неоднозначна. По инициативе самой власти идет дискредитация не столько отдельных ее представителей, сколько власти в целом. Причем развертывающийся «антиплагиат» гораздо менее контролируем властью, чем антикоррупция. Наступление одновременно на бюрократию, партии и бизнес может быть политически оправданно лишь при курсе на дальнейшие централизацию и полицеизацию.
Есть ли признаки открытого недовольства элит? Есть, но скорее реактивные – появились демарши в ответ на окрики Путина: Олег Говорун, Ахмед Билалов…
При этом активизировались все элитные кланы и группы, наперебой предлагающие и свои проекты, главным образом консервативно-государственнические, и себя самих.
Продолжается деинституционализация системы, которая идет на фоне уменьшения легитимности ряда сохранивших ее институтов: РПЦ, армии, правительства.
Партийно-политическая система находится в глубоком кризисе. Идет деградация как отдельных партий, так и партийной системы в целом. Владимир Путин, взявший курс на выстраивание корпоративного государства, не нуждается не только в политических партиях, но и в политических элитах, через головы которых он может напрямую обращаться к ОНФ, казакам, женщинам-матерям, родителям…
В публичное пространство вброшена идея роспуска Думы и досрочных выборов. Первый год, в течение которого Думу по Конституции нельзя распустить, уже прошел. В пользу сценария досрочных выборов Думы говорит и целый ряд косвенных признаков: Дума, избранная не без скандалов, работала весь год в режиме «взбесившегося принтера» и приняла множество важных для Кремля документов, отчасти ценой дальнейшего падения доверия к ней со стороны граждан; все последнее время в Думе идут показательные порки и чистки, что тоже способствует ее дискредитации; в Кремле, похоже, махнули рукой на приставший к «Единой России» ярлык «партии жуликов и воров» и делают ставку на бренд Общероссийского народного фронта; наконец, новый законопроект о выборах ГД сейчас на обсуждении у депутатов. Добавим к этому непрекращавшуюся популистскую политику Кремля, как будто выборы не закончились в декабре 2011 и марте 2012 года, а предстоят в ближайшем будущем.
Досрочные выборы в ГД могли бы быть выгодны Кремлю в силу ряда причин. Они бы дали существенное расширение политического горизонта – до 2018 года с президентскими выборами, в то время как сейчас Кремлю приходится бежать на короткую дистанцию: сначала Олимпиада-2014, а потом приближение выборов 2016 года не оставляют времени для серьезных дел. Относительно благополучная экономическая ситуация и то, что волна политических протестов сбита, позволяют рассчитывать на хороший результат для власти. При этом старение вождей и кризисные процессы во всех четырех думских партиях, которые все больше выглядят как фракции одной партии власти, заставляют торопиться с выборами, как с последней гастролью перед обновлением состава артистов.
В глубоком кризисе и кадровая система, которая у нас является гибридом номенклатуры и элиты. Развитие ее в сторону номенклатурной предполагает введение блока чисток, в сторону элитной – рост политической конкуренции. Выбор очевидным образом сделан в пользу чисток. Пока, впрочем, это скорее переход к новым правилам игры, чем часть самих этих правил.
Идет национализация гражданского общества (ГО) с подавлением его автономности (включая западное финансирование) и огосударствлением. Особенно интересует власть контроль за выборами: она хочет сама их контролировать. На это работает Фонд развития гражданского общества Константина Костина, направленного Кремлем на этот участок работы, резко увеличилось государственное финансирование, практически выдавлены иностранные спонсоры. Сюда же можно добавить переформатирование президентского Совета по ГО с резким ослаблением последнего в качестве рупора ГО. Еще один пример – активность Павла Астахова на ниве защиты прав ребенка, превращенной им в передний край конфронтации с Западом.
Власть активно не желает идти на диалог с обществом, с одной стороны, считая, по-видимому, его демонстрацией слабости, а с другой – не имея способных на диалог людей и приспособленных к нему форматов. При этом происходит не просто уход от диалога, но попытки уничтожения противной стороны путем дискредитации людей, делегитимации институтов. Совет по ГО – одна из немногих остававшихся площадок для диалога – сознательно выведен. Из новых остаются относительно мало контролируемая Кремлем площадка КГИ Алексея Кудрина и два дочерних предприятия управления внутренней политики в лице ИСЭПИ Дмитрия Бадовского и ФоРГО Костина. С передвижкой выборных кампаний на лето власть сводит диалог с обществом, по сути, на нет.
Экономическая модель: Глазьев с государственниками в противовес либеральной Стратегии-2020. Без новой модели, способной запустить экономический рост, будущего нет не только у страны, но и у социал-популизма Путина. В попытках пресечь отток капитала и привлечь жизненно необходимые инвестиции Кремль использует и кнут принудительной деофшоризации, и пряник повышения инвестиционной привлекательности.
В настоящее время развитие идет разновекторно: программа приватизации и фактически национализация в «Нефтегазе», резкое сокращение малого и среднего бизнеса.
Политреформа по принципу «Шаг вперед – полшага назад». Одновременно реформы и контрреформы. С одной стороны, предложен практически возврат к старому порядку формирования Госдумы по смешанной системе, при этом, однако, добавляется «криминальный фильтр» и не восстанавливаются блоки; с другой – на губернаторских выборах сохраняется практика «фильтров» и предложена идея непрямых выборов по желанию региона. Объявленное было реформирование верхней палаты не идет, зато появились планы превратить ОП в некое подобие верхней палаты для ГО.
Стремительно происходит дряхление системы и лично Владимира Путина. Иллюстрацией колоссальной системной неэффективности могут служить Владивосток-2012 и Сочи-2014. Это судьба всех гигантских затратных программ, включая подъем ВПК, «Курорты Северного Кавказа», развитие Сибири и Дальнего Востока. То, что не разворовывается, закапывается в землю с минимальным эффектом для экономики и жизни людей.
Путина 2.0 не получилось, не получится и Сталин-лайта. Пока получается скорее вариант Александра Лукашенко.
Дарья Гармоненко