Прощание

Коммунистическая Мадонна.
Фото Павла Смоляка

...Сначала привыкаешь к тому, что люди вокруг в основном старше тебя. Потом обнаруживаешь, что «экватор» давно позади – со всех сторон тебя уже обступило «племя младое незнакомое». В интернет-пространстве это происходит гораздо быстрее, чем в «реале». Для таких, как я – успевших окончить советскую школу и поступить в советский вуз, – это еще заметнее. Нет-нет да наткнешься на какие-то уж совсем дикие представления о жизни в СССР. И человек вроде бы вполне взрослый – без малого тридцать. Потом станешь пальцы загибать – да он, оказывается, пионерского галстука в глаза не видел! Ну о чем с таким говорить?

Красный галстук, как известно, – частичка красного революционного знамени. Когда советский школьник это слышал в тысячу первый раз, ненависть к «частичке» у него не усиливалась – потому что дальше некуда. Стоило переступить порог школы – и галстук либо наматывался на кулак, либо летел на дно портфеля (все равно утром снова гладить). По крайней мере у нас – в городе-курорте Сочи – было именно так.

Помню, как нас загнали в актовый зал – и долго «компостировали мозги» съездом пионерской организации: «Дети! В пятнадцать ноль-ноль начнется трансляция по первой программе. Можете ее не смотреть, но чтобы все сидели дома! Это – дело политической важности! Если вас на улице увидят корреспонденты западных газет, завтра же опубликуют ваши фотографии с подписью «Советских пионеров не интересует съезд их организации»!».

У директрисы при этом дрожала щека. Тогда я еще не понимал – насколько это смешно.

Другая страшилка касалась длинных цепочек для ключей, которые было модно всячески демонстрировать (крутить в руке, присобачивать к поясу на манер аксельбанта и т.д.): «За это мы будем исключать из школы! Корреспонденты западных газет вас сфотографируют и подпишут: «Советские школьники ходят с цепями, потому что они – рабы»!»

И опять – гробовая тишина в зале. Никто даже не хихикнул. Можно подумать, мы всерьез рассчитывали встретить за порогом школы толпы «капиталистических» папарацци. Но это ж было так естественно – нравоучительные телеги «с политико-идеологическим уклоном». Так уж роли распределены, ей – «дуру гнать», нам – слушать, вытаращив глаза...

Урок рисования. Тема: плакат про «борьбу за мир» (как с нею сочетались фалосообразные ракеты на военных парадах – Бог весть). Я в каком-то польском журнале подсмотрел картинку – мальчик с голубем в руках шагает по земному шару. В небе – слово «МИР» на трех языках. Рисовал я отменно (учился в художественной школе). Картинку эту я быстро воспроизвел цветными карандашами и уже вовсю купался в лучах славы (одноклассники сбежались любоваться на «шедевр»), когда чья-то неумолимая рука схватила меня за шиворот.

– Это – идеологическая диверсия! – кричала учительница по рисованию. – Скажи: что на нем надето?!

– Джинсовый комбинезон. Этот мальчик – рабочий. У них за границей такая рабочая одежда...

Рисунок мой был торжественно разорван. А я получил за рисование кол в четверти и четверку в аттестат. (Сразу оговорюсь: рисованием у нас заведовала какая-то недоразвитая бабка. Поэтому история эта – не типичная. Но – что было, то было.)

Другой характерный эпизод имел место в 1982 году. Заболела учительница. Отменили урок. Мы побежали в кафе-мороженое – проедать карманные деньги. Минут через десять подкатывает внедорожник канареечного цвета.

– (Представляется.) Сержант такой-то. Почему не на уроке?

– Отменили.

– Марш в машину! В отделении разберемся...

Нас человек пять было – еле поместились в тесном зарешеченном пространстве. В отделении нас выгружать не стали. Полчаса мы там пропарились (10–11-летние пацаны). Мент таки дозвонился до школы. Ругался, грозил – мол, «вы несете ответственность!.. должны были найти им занятие на территории школы!..» и т.д. (про коварных западных корреспондентов он вроде бы ничего не сказал). В итоге нас привезли обратно в школу и сдали на руки насмерть перепуганной директрисе.

Этот страх мне был совершенно непонятен. Впервые я с ним столкнулся задолго до школы. Во младенчестве я страшно любил пририсовывать рога, усы и пр. людям на картинках в газетах и журналах. Родители меня за это не ругали – наоборот, хвалили («Художник растет!»). Но однажды я наградил роскошными рогами какого-то плешивого хрена с остроконечной бородкой, и... мой отец изменился в лице. Он долго пытался объяснить мне, почему «этого дядю нельзя». Я так ничего и не понял, но пообещал «таких дядь пальцем не трогать». Отцовская логика теперь мне понятна – испорченные журналы мы выбрасываем; у них на задней обложке номер квартиры (журналы мы выписывали); а вдруг кто-нибудь настучит?

Скажете: паранойя? А почему тогда менты примчались в кафе и не дали нам доесть мороженое? «Добрая тетя буфетчица» настучала (других вариантов я не вижу). Тут, конечно, другой случай, но... чем черт не шутит.

Другой эпизод имел место в первый горбачевский год. Родители привезли из Венгрии магнитофон «Филипс» с классным приемником. А зачем порядочному человеку в СССР нужен классный приемник? Правильно! Слушать «голоса». Отец приходил с работы и слушал. И я с ним. А потом я стал слушать и без него. А потом нарвался на очень интересную передачу про Сахарова и почти всю ее записал на кассету – хотел отца порадовать. Но он не обрадовался. Мы долго вместе стирали запись. Потом проверяли – все ли стерлось. Потом все-таки кассету уничтожили. Я и в этот раз не понял – в чем тут проблема. (Видимо, потому, что мне не рассказывали о том, что моего деда в 30-е годы посадили по доносу.)

Но самыми загадочными и непонятными существами для меня были (и остаются) «круглые отличники». В то время ставили хорошие оценки за знания (почти никогда – за взятки). Но «круглым отличником» можно было стать, только поступившись своим человеческим достоинством. Я – по-моему, во втором классе – решил, что это для меня слишком высокая цена, и перестал печься о «круглых пятерках». Но всегда находились те, для кого эта цена была «по карману».

Раньше казалось, что это явление – «тяжкое наследие прошлого», что после крушения совка никто не наденет себе на шею это ярмо. Сегодня, когда я смотрю на самых звонких и голосистых активистов молодежных организаций, созданных для поддержки и без того поддержанной со всех сторон власти, я понимаю, что ошибался. Советская власть, конечно, имела множество неприглядных черт, но самое главное, самое корневое зло – не ее изобретение. А значит, у нас есть все основания закрыть с нею все счета и впредь не поминать ее лихом.

• Продолжение темы: Ностальгия