Новый взгляд на полководцев

Одни маршалы добывали большие звезды на погонах на полях сражений, другие - на паркете кремлевских или наркомовских кабинетов. Кто-то, подобно Рокоссовскому, прошел испытания (и не только вражеским огнем, но и репрессиями, и славой) и не согнулся, а кто-то (те же Ворошилов или Кулик) сломался, отчаянно борясь за сохранение своего места близ вождя любой ценой. Но автор обращает внимание и на общее в судьбах своих героев: непременную вовлеченность высших военных в политику и огромную роль в их жизни - из песни слова не выбросишь - сталинских репрессий. А в целом - на единство судьбы высших военных деятелей, неважно, жертв ли, палачей, заключавшееся в их незащищенности, наравне с рядовыми советскими гражданами, от беззакония и произвола, которые чинились если не исходя "из революционной целесообразности", то в крайнем случае "в высших государственных интересах". Что говорить, если даже один из наиболее зловещих персонажей сталинского окружения Лаврентий Берия был осужден по антиконституционному закону от 1 декабря 1934 г., который на протяжении предыдущих двадцати лет служил в СССР юридическим оправданием репрессий.

Сильная сторона книги - ее строго документальная основа. В наибольшей степени это видно по очеркам о маршалах Кулике, Жукове, Берии. Возможно, кому-то постоянное обращение Юрия Рубцова (к слову, профессионального историка) к документам, обильное их цитирование покажется даже излишним. На это заметим: слишком много сегодня на стеллажах солидных магазинов и непрезентабельных уличных лотках так называемой документальной прозы, в действительности построенной исключительно на буйной "художественной" фантазии их авторов. Не случайно за последние годы репутация историко-документальной литературы оказалась серьезно подорванной, и, представляется, нет иного пути ее восстановления, как бережное обращение к языку документа.

Последнее обстоятельство позволяет автору сформировать и объективный взгляд на своих героев. А это - ой как непросто. Массовое сознание, за долгие десятилетия приученное к оценкам по формуле "черное-белое", и сегодня подталкивает многих авторов, особенно пишущих о близкой к нам по времени истории, к однозначности. А ладная ли, верная ли картина создается?

Взять такую фигуру, как маршал Жуков. Период его многолетнего забвения сменился несколько лет назад безудержной похвалой. Национальный герой? Да. Один из крупнейших полководцев России после Суворова? Да. Человек огромного таланта, сумевший своевременно уловить тенденции революции в военном деле, связанной с появлением ракетно-ядерного оружия, и начать реформирование советских Вооруженных сил? Опять-таки, да. Но, как верно пишет Юрий Рубцов, Жуков при этом оставался и сыном своей эпохи с ее жестокостью, неумением и нежеланием ценить человеческую жизнь. Полководец, знавший в отличие от Суворова не только победы, но и поражения. Военный администратор, не чуждый элементарного вещизма. Высший военный, вынужденный, словно нерадивый школьник, униженно объяснять мотивы своих поступков партийным властям и одновременно, когда сам оказывался при силе, нередко столь же бездумно ломавший судьбы других людей.

А с какого необычного ракурса предстает "лубянский маршал" Лаврентий Берия! Палач - выступающий с инициативой упразднения "троек" и "особых совещаний" и пересмотра ряда фальсифицированных процессов над "врагами народа". Безудержный льстец "отца народов" - уже на похоронах Сталина заявивший о вреде культа личности. Многолетний куратор спецслужб - и реформатор, выступивший раньше и куда более решительно, чем Маленков или Хрущев, за перемены в советском обществе. И - опять-таки, как убедительно показывает автор книги "Сталинские маршалы", - сын своего времени, не только вознесенный к вершине властной пирамиды произволом, но и низвергнутый оттуда в результате заговора "дорогих товарищей" по президиуму ЦК КПСС.

Словом, с выходом в свет рецензируемой книги все, кто интересуется военной историей, получили полезное и интересное исследование о переломных годах советской эпохи, увиденных автором через призму деятельности сталинских маршалов.