Евгений Лисанов Отечественной войне 1812 года посвящено немало книг, трудов, научных докладов и монографий. И тем не менее остается еще немало "белых пятен". Одно из них - судьба пленных солдат Великой армии после поражения в войне.
ШАРОМЫЖНИКИ
Точное число погибших и пленных наполеоновских солдат и офицеров долгое время было неизвестно. Некоторые советские историки утверждали, в частности, что из 650-тысячной армии уцелело всего 9 тысяч. Но, по мнению известного российского ученого, историка Владлена Сироткина, эти цифры не соответствуют действительности. Так, еще в декабре 1812 года Михаил Кутузов писал жене, что в России осталось по крайней мере 150 тысяч солдат и офицеров.
Даже приблизительную цифру завоевателей, разбредшихся по городам и весям необъятной России, царские власти не знали. Поэтому с января 1813 года в газетах стали появляться объявления на итальянском и французском языках с просьбой прибыть на сборные пункты. В основном это относилось не к официально зарегистрированным пленным, которые размещались в лагерях в Ярославле, Костроме, Калуге, Саратове, Вологде, Орле, Туле, на Урале, а к тем, кто во время отступления Великой армии остался в деревнях (прося милостыню и ночлег, они обращались к местным жителям "сhег аmi" ("дорогой друг"). Так появилось слово "шаромыжник" - попрошайка (Прим. авт. - Е. Л.). Оно относилось и к тем, кто попал в плен, разъезжая по русским селениям в поисках провианта. Французские фуражирные команды поначалу "покупали" скот и провизию за фальшивые рубли. А потом просто стали грабить население. Такая практика, понятно, вызвала взрыв возмущения у мужиков, вылившийся в партизанскую войну. Тогда-то и появились первые пленные. Одна часть отправлялась в тыл, другая распределялась по дворам в качестве бесплатной рабочей силы.
Но нашлись предприимчивые казаки, решившие сделать бизнес на живом товаре. Сначала "мусье" шел за полтину. Вскоре цена подскочила вдвое. Сей бизнес, оговоримся, возник не на пустом месте. В довоенное время хороший француз-гувернер стоил тысячу рублей в год. А тут вдруг толпы "гувернеров", готовых за ночлег и еду учить кого угодно и чему угодно. Известный русский экономист Юрий Арнольд вспоминал, что редким был дом, где бы не было пленного француза. Свой гувернер был и у маленького Арнольда - старый барабанщик Грожан, проведший почти всю жизнь в военных походах. С хорошими манерами он был знаком весьма поверхностно, как, впрочем, и с французским литературным языком. Это было своего рода арго: смесь французского разговорного с итальянскими, испанскими, польскими словами вперемешку с солдатскими сальными шутками и прибаутками. Нетрудно догадаться, чему учил мальчика это "гувернер".
На 1 января 1813 года, по данным Министерства юстиции, в стране насчитывалось более 216 тысяч пленных: около 150 тысяч в лагерях и 50-60 тысяч так называемых шаромыжников, нашедших приют у населения. В условиях, когда регулярная армия отправилась в Европу добивать Наполеона, а население страны в результате голода и эпидемий сократилось на 3 миллиона человек, такая армия обученных военному делу пленных рассматривалась властями как огромная социальная и военная угроза.
И не случайно. Уже весной 1813 года царскому правительству стало известно о недовольстве среди военнопленных, занятых на государственных горнодобывающих заводах. Например, на предприятиях крупных заводчиков Демидовых пленники подняли бунт, не вынеся рабских условий труда и жестокого отношения.
Из писем военнопленных стало известно, что некоторые помещики, купив "мусье" за рубль, записывали их в крепостные.
КОЛОНИСТЫ
В 1813 году родилась идея сформировать из пленных легионы. Немцы, как известно, весьма неохотно шли под знамена Бонапарта. Так, еще в июле 1812 года два баварских кавалерийских полка под командованием Партуно сдались в плен русским. За ними последовали некоторые пехотные части. Из дезертировавших и пленных русское командование сколотило Русско-германский легион, который к апрелю 1813 года насчитывал 4254 бойца. Он принял активное участие в кампании 1813 года в Германии. Из испанцев и португальцев был сформирован отдельных полк численностью 3738 солдат и офицеров, который в июне 1813 года был переправлен на судах в Испанию. В общей сложности, по подсчетам профессора Сироткина, сформированные легионы насчитывали не более 8 тысяч человек. Но что делать с остальными?
Тогда в недрах царской бюрократии родился так называемый гражданско-экономический проект: предложить пленным поселиться в России на постоянной или временной основе.
Традиция приглашать иностранцев в Россию повелась еще со времен Екатерины II, особенно после присоединения Южной Украины и Крыма (1783 г.). Южную Россию по берегам Черного и Азовского морей тогда провозгласили "новой Америкой". За 30 лет призыва в страну перебрались около 100 тысяч человек.
А здесь за какие-то полгода "привалили" около 200 тысяч! Весной 1813 года министр промышленности и торговли Иосиф Козодавлев предложил Александру I привлечь на фабрики, заводы, другие промышленные предприятия иностранных специалистов из числа пленных. При этом иностранец должен был подписать своего рода присягу - вид на временное или постоянное жительство. Нижние чины принимались через Министерство торговли и промышленности, а офицеры - через Министерство полиции. Иными словами, последним доверяли меньше, нежели рядовым.
Но, как частенько водится на Руси, идея, задуманная сверху, на местах была воспринята по-своему: на всякий случай всем пленным офицерам отказывали в подданстве. А рядовых принимали в подданство не столько за их деловые качества, сколько за лояльность к властям.
Об этих перегибах узнало руководство. И уже в ноябре 1813 года кабинет министров утвердил "Правила приема" военнопленных в российское подданство. Согласно циркуляру, оговаривалось право индивидуального контракта для "мастеровых", но только если они добровольно поедут на указанные в контракте завод или мануфактуру. А вот на избравших родом деятельности ремесло или торговлю "правила" вообще не распространялись.
Кроме того, вводились и ограничения по географии расселения. Так, в стратегических районах (Польше, Прибалтике, Финляндии, Бессарабии, Белостокской и Тернопольской губерниях), а также в Москве и Петербурге селиться запрещалось (впрочем, относительно двух столиц эти ограничения особо не соблюдались). В двухмесячный срок пленные, пожелавшие вступить во временное (от 2 до 10 лет) или вечное подданство, должны были выбрать сословие крестьянства или дворянства.
К середине 1814 года русское подданство приняло примерно 60 тысяч пленных. Но большинство тем не менее предпочитало записываться во "временное гражданство", надеясь когда-нибудь возвратиться на родину.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
2 апреля 1814 года Александр I пообещал вернуть Франции военнопленных. Кабинет министров Российской империи разработал циркуляр, согласно которому пленные лишались права принимать присягу на подданство России. А в газетах появились объявления, призывающие всех желающих вернуться прибыть на сборный пункт в Риге. И в 1814 году первые 2 тысячи репатриантов были отправлены в Гавр.
Хотя большинство пленных предпочло вернуться, агитация через прессу не имела ожидаемого успеха. Многие пленные, осевшие в "медвежьих углах", даже не знали об окончании войны - никаких газет они не читали. А некоторые, обзаведясь семьями, обжились и возвращаться на историческую родину не пожелали. Кроме того, путаницу внесли "сто дней" реставрации власти Наполеона. В результате на сборных пунктах желающим выехать вновь предлагалось записаться в российское гражданство. Царь оказался в двусмысленном положении: с одной стороны, он дал французским властям обещание вернуть пленных домой, с другой - не выгонять же их насильно? Было принято решение предоставить право пленным самим распоряжаться своей судьбой.
Восстание декабристов усилило гонения на пленных. В результате, по подсчетам профессора Сироткина, в период с 1826 по 1829 год во Францию вернулось немало шаромыжников, причем многие с русскими женами и детьми.
С РОССИЕЙ - НАВСЕГДА
Судьба военнопленных Великой армии, оставшихся в России, отчасти схожа - многие мыкались по лагерям, пытались вернуться на родину, пока не осели в каком-нибудь захолустье. Большинство стало ремесленниками, рабочими, мастеровыми на казенных мануфактурах, фабриках и заводах; другие - гувернерами, слугами, торговцами.
Вот лишь некоторые примеры. В январе 1816 года три бывших пехотинца Великой армии обратились в Кабинет министров Российской империи с ходатайством приписать их к сословию крестьян и выделить землю на Алтае. Правительство активно поддержало их просьбу, выделив 350 рублей каждому и освободив от налогов на 10 лет. В конце концов они занялись землепашеством и приняли православие.
Но, пожалуй, ярчайшим представителем шаромыжников, оставшихся в России, является Жан-Батист Савен. Наполеон, знавший лично бравого гусара, доверил ему охранять "золотой конвой" - драгоценности Кремля, вывезенные из Москвы. Но при переправе через Березину они утонули, а Савен выплыл на занятый казаками берег. От неминуемой расправы его спас сам атаман Платов. В ярославском лагере для военнопленных он принял присягу на "вечное подданство", православие. И в конце концов осел в Саратове.
Поначалу преподавал французский язык в местной гимназии и фехтование. При поддержке губернатора написал книгу об истории Саратова. Потом стал владельцем художественной мастерской. По воспоминаниям современников, к своему 100-летнему юбилею француз меньше всего походил на француза: густая седая борода, крупные черты лица.
Умер "последний ветеран Великой армии" в 1894 году в возрасте 125 лет. В похоронах, носивших общегородской характер, участвовали командующий округом, градоначальник Саратова, губернатор.
Дарья Гармоненко