Итог – Аустерлицкое поле

Двести лет назад, 2 декабря 1805 года, произошло одно из крупнейших сражений в мировой военной истории. Оно было названо тогда "битвой трех императоров", поскольку во главе войск, сосредоточившихся на холмистом пространстве западнее деревни Аустерлиц (ныне это территория Чехии), стояли сразу три монарха. Французская армия под командованием 36-летнего Наполеона I нанесла тяжкое поражение полкам 28-летнего русского царя Александра I и 37-летнего австрийского самодержца Франца I.

Не буду описывать все перипетии той кровавой баталии, в том числе храбрость русской тяжелой кавалерии, пехоты, конной артиллерии, - обо всем этом довольно подробно рассказано в мемуарах современников и в позднейших трудах военных историков. Давайте лучше подумаем над вопросом: а стоило ли российским воинам вообще участвовать в кампании, отмеченной многими примерами проявленного ими героизма и завершившийся, однако, полнейшей неудачей?

БАБУШКИН ПРИМЕР

Но обратимся сперва к году 1789-му. 14 июля восставшие парижане взяли Бастилию, положив начало Великой французской революции. Российская императрица Екатерина II была крайне возмущена событиями на другом конце Европы, называла депутатов национального собрания интриганами, недостойными звания законодателей, "канальями".

Царица писала: "Если бы я была на месте гг. Артуа и Конде (вожди французских роялистов в эмиграции. - А.Ш.), я бы сумела употребить в дело эти триста тысяч Французских рыцарей. Честное слово: или бы я погибла, или бы они спасли отечество..." Екатерина призывала монархов к интервенции: "дело Людовика XVI есть дело всех государей Европы". После казни короля Екатерина прилюдно расплакалась, а позже заявила, что "нужно искоренить всех французов", дабы "имя этого народа исчезло".

Правда, словесными декларациями все и ограничилось. Французский посол Жене в своих донесениях упоминал о попытках австрийского посла в Петербурге склонить Екатерину "дать согласие на участие России в коалиции, предложенной его двором". "Но мне кажется, что весь этот шум является ложным и что мир будет сохранен, - отмечал Жене. - Императрица постарается, не вызывая недовольства своего союзника, избежать участия в этом деле, последствия которого трудно было бы предвидеть". А когда в мае 1792 года в российскую столицу поступило известие о начавшейся войне между революционной Францией и европейскими державами, тот же дипломат написал в Париж: "Желание императрицы наконец осуществилось. Германские государства будут заняты, и русская армия не преминет войти в Польшу. Сейчас я смотрю на это как на дело решенное┘"

Что ж, французская революция действительно помогла Екатерине II существенно усилить свою позицию при втором и третьем разделах Речи Посполитой.

Одновременно лучшие силы армии и флота России стягиваются не на запад против злодеев-якобинцев, а на юг. В 1793 году с Балтики на Черное море переводятся 145 офицеров и 2 тыс. матросов. В Херсоне и Николаеве было заложено 50 канонерских лодок и 72 гребных судна разных классов. К навигации 1793 года в состав Черноморского флота входили 19 кораблей, 6 фрегатов и 105 гребных судов. В Херсон прибывает новый главнокомандующий граф Александр Суворов.

Пока царица сколачивала коалицию для борьбы с якобинцами и устраивала публичные истерики по поводу казни короля и королевы Франции, на петербургском монетном дворе мастер Тимофей Иванов тайно чеканил медали, на одной стороне которых была изображена Екатерина II, а на другой - горящий Константинополь, падающий минарет с полумесяцем и сияющий в облаках крест.

Словом, готовилась операция по захвату черноморских проливов. Причем никогда - ни раньше, ни позже - Россия не будет так близка к овладению Стамбулом, поскольку вся Западная Европа была связана войной с Францией. Удар отсрочило восстание в Польше под руководством Костюшко. Хотя после его подавления Россия приобрела еще три губернии - Виленскую, Гродненскую, Ковенскую, а заодно и герцогство Курляндское.

Закончив польские дела, Екатерина запланировала решение турецкого вопроса на 1797 год, продолжая "виртуальную" войну против революционной Франции. В 1795 году императрица направила в Северное море эскадру вице-адмирала Ханыкова в составе 12 кораблей и 8 фрегатов. Они конвоировали купеческие суда, участвовали в блокаде голландского побережья и т.п. Фактически это была обычная боевая подготовка с той разницей, что финансировалась она целиком за счет Англии.

И вновь случай изменил ход истории. 6 ноября 1796 года скончалась Екатерина Великая. На престол вступил ее сын Павел. Он прекратил подготовку к босфорской экспедиции, отозвал уже вступившие в Закавказье батальоны под командованием генерала Валериана Зубова...

ОШИБКА ВНУКА

А теперь - о событии, предшествовавшем австро-русско-французской войне 1805 года.

В начале 1804 года французская полиция раскрыла очередной заговор роялистов, финансируемый англичанами и предусматривавший подготовку нового покушения на Наполеона Бонапарта - тогда еще первого консула. В ответ тот приказал арестовать герцога Энгиенского. В ночь с 14 на 15 мая эскадрон французских жандармов въехал на территорию герцогства Баденского и в городе Эттенгейне схватил одного из лидеров сторонников свергнутых Бурбонов. Герцог был судим военным судом и расстрелян у стен Венсенского замка.

Как подчеркивал известный советский историк Евгений Тарле, "...во всей монархической Европе... началась бурная и успешная агитация против "корсиканского чудовища", пролившего кровь принца Бурбонского дома". При этом "наибольшую решительность" проявил русский император. Александр I, продолжает Тарле, "протестовал формально, особой нотой против нарушения неприкосновенности баденской территории с точки зрения международного права.

Наполеон приказал своему министру иностранных дел дать тот знаменитый ответ, который никогда не был забыт и не был прощен Александром, потому что более жестоко его никто никогда не оскорблял за всю его жизнь. Смысл ответа заключался в следующем: герцог Энгиенский был арестован за участие в заговоре на жизнь Наполеона; если бы, например, император Александр узнал, что убийцы его покойного отца, императора Павла, находятся хоть и на чужой территории, но что (физически) возможно их арестовать, и если бы Александр в самом деле арестовал их, то он, Наполеон, не стал бы протестовать против этого нарушения чужой территории Александром. Более ясно назвать публично и официально Александра Павловича отцеубийцей было невозможно. Вся Европа знала, что Павла заговорщики задушили после сговора с Александром и что юный царь не посмел после своего воцарения и пальцем тронуть их: ни Палена, ни Беннигсена, ни Зубова, ни Талызина и вообще никого из них, хотя они преспокойно сидели не на "чужой территории", а в Петербурге и бывали в Зимнем дворце".

Лично я не склонен, подобно академику Тарле, переоценивать личную обиду Александра в качестве причины вступления России в новую войну с Францией. Впрочем, дореволюционные историки объясняли это приверженностью царя к священным правам легитимизма и т.п., советские историки - заинтересованностью дворянства в торговле с Англией (дворян, и особенно их жен и дочерей, в не меньшей степени заботила возможность приобретать французские товары). На самом деле, думается, решающими оказались два субъективных фактора - влияние "немецкой" партии и честолюбие молодого царя.

Матерью Александра была вюртембергская принцесса София Доротея, а женой - Луиза Баденская, при переходе в православие получившие имена Мария Федоровна и Елизавета Алексеевна. Вместе с ними в Россию наехала толпа родственников и придворных. Не забудем также о "гатчинских" немцах, которым Павел доверил самые ответственные посты в государстве. Вся эта публика настойчиво требовала от молодого императора вмешательства в германские дела - у кого были там корыстные интересы, а у кого на родине от Наполеона пострадали родственники.

Впрочем, сам Александр был крайне честолюбив и жаждал воинской славы, надеясь, что она покроет позор отцеубийства. Царь решил лично предводительствовать войсками, двинувшимися в Германию. Наконец, дворянство было избаловано прежними победами русских войск. Бахвальство и откровенная глупость царили в гостиных и салонах Петербурга и Москвы (вспомним, сцены из первого тома "Войны и мира" Льва Толстого). Узколобые аристократы забыли, что всеми победами и территориальными приобретениями Россия обязана мудрой внешней политике великой императрицы, а не каким-то мифическим "непобедимым россам". Господа офицеры были уверены, что, как и в екатерининских войнах, из них будет убит лишь каждый двадцатый, зато почти всех остальных ждут ордена и повышения, величайшие пожалования деньгами и поместьями.

И вот по воле Александра русская армия идет на запад. Зачем? Ведь Екатерина уже давно включила в состав империи все земли, которые когда-то входили в состав Киевской Руси, где православные люди говорили на русском языке и его диалектах. Присоединение же земель с немецким или польским населением ничего, кроме бед, не могло принести России.

К сожалению, урок пошел не впрок. До наших царей и генсеков так и не дошло, что участвовать в коалиционной войне можно, но при этом иметь в виду возможности собственного Отечества, цели долгосрочной политики. История ХХ века сложилась бы совсем иначе, если бы Россия при Николае II готовилась бы не к блицкригу в Германии, а загородилась бы тремя линиями крепостей, соединенных укрепленными районами, и вела упорную позиционную борьбу с немцами, одновременно решив на юге проблему Проливов.

Да и сейчас, даже вступив во всемирный антитеррористический альянс, следует думать, как избежать следования курсом, выгодного в первую очередь США и НАТО, и вести "свою" войну - исключительно в национальных интересах.