Не по заслугам честь

С начала 1990-х годов в РФ утвердилась традиция: отмечать в июле казнь Николая II, его семьи и нескольких близких к ним людей. За последние 15 лет расстрелянному летом 1918-го в Екатеринбурге императору посвящено столько книг и статей, сколько, наверное, всем российским самодержцам вместе взятым. Причем в абсолютном большинстве этих сочинений перед читателями предстает исключительно положительный образ последнего русского царя. Однако стоит напомнить гражданам РФ, что когда-то писалось и говорилось о государе Николае Александровиче, но о чем теперь стараются не вспоминать...

ЛИШЬ БЫ УСИДЕТЬ НА ТРОНЕ

Нынче не устают повторять, что, будучи наследником престола, Николай получил прекрасное образование, что его обучали лучшие ученые мужи России. Увы, это полуправда. Все эти даровитые педагоги понятия не имели, сколь твердо цесаревич усваивает преподаваемые ему дисциплины. Потому что не имели права задавать своему ученику вопросы по пройденному материалу. То есть он мог слушать лекции, а мог и не слушать. Зато Николай обладал хорошими манерами и умел себя достойно вести в любых ситуациях, что иные современники считали признаком глубокого ума.

Сейчас многие историки тужатся доказать, что Николай II желал постепенных реформ, которые-де ему мешали проводить революционеры и придворная камарилья. К сожалению, у императора не было никаких планов вообще – ни либеральных, ни реакционных. Им владела единственная идея – сохранение собственной власти любой ценой. Все же реформы – от созыва Думы до создания батальонной артиллерии – проводились только после того, как проливалась большая кровь – на просторах России и полях Маньчжурии. Любые самые малые перемены в жизни государства осуществлялись после полного краха старых законов, указов и уставов.

Ни в экономике, ни в военном деле, ни в области общественных отношений – нигде за 23 года царствования Николая II нет определенной линии, даже негативной. Везде – метания, зигзаги, шаг вперед, два шага назад. Николай во всероссийской переписи лучше всех оценил себя сам: «Хозяин земли русской». Он действительно чуть ли не буквально представлял империю имением, с которого он и его родственники должны кормиться. Николай ни в коем случае не был кровавым тираном, он просто относился к России как к «скотскому хутору» (вспомним роман Оруэлла).

Сделаем подобное допущение и поймем, отчего царь оказался способен с утра лично насмотреться на сотни трупов на Ходынском поле, а вечером первым пуститься в пляс на балу у французского посла (дипломат, между прочим, был абсолютно уверен, что по случаю катастрофы все торжества по случаю коронации отменят): ну, по недосмотру прислуги погибла скотина – почему бы и не потанцевать.

Николай не пожелал на пару дней задержаться в Киеве, чтобы дождаться похорон Петра Столыпина. Мало того, в день погребения убитого террористом премьера царь опять-таки оказался на балу – в Благородном собрании в Севастополе: что ж, отдал Богу душу изрядно надоевший слуга, тоже не повод для траура.

ГОСНЕРАЗБЕРИХА

К 1894 году система управления Российской империей уже не соответствовала времени. Формально в стране существовало правительство. Однако ни председатель кабинета министров, ни все министры вместе не могли повлиять на своего коллегу. Каждый член правительства имел право непосредственного доклада царю и отчитывался только перед царем. Такая система была терпима в XVIII – начале XIX века, но отнюдь не в начале ХХ столетия. Как точно подметил Лев Толстой, в Кокандском ханстве все дела можно было рассмотреть в одно утро, а в России для того, чтобы управлять государством, нужны десятки тысяч ежедневных решений.

Любопытно, что у Николая II не было никакого аппарата (секретариата), который бы обрабатывал, уточнял, проверял отчеты министров или иных чиновников.

Вот как проходила типовая аудиенция. Министр принимался Николаем «тет-а-тет», без посторонних, докладывал. Царь молчал, изредка делал малозначительные замечания, но в спор никогда не вступал. Все происходило за считаные минуты, лишь изредка встреча затягивалась, но многословных бесед не было никогда. За утро император мог встретиться с тремя-четырьмя сановниками, а потом поехать кататься на велосипеде или стрелять ворон. Если доклад затягивался, то царь был недоволен и записывал в дневнике: «Вследствие чего (аудиенции. – А.Ш.) опоздал к завтраку». В некоторых случаях царь брал документ, но читал его недолго. Ни разу за 23 года царствования Николай II не написал даже пару страниц с анализом какого-либо отчета – редкие пометки крайне лаконичны.

Отсутствие нормально функционировавшего централизованного аппарата управления сказалось на всех ведомствах империи. Так, в верхнем эшелоне руководства обороной России состояли лица, даже по закону не подчиненные Военному и Морскому министерствам. Это были генерал-фельдцейхмейстер и генерал-адмирал – великие князья Михаил Николаевич и Алексей Александрович. Большую часть времени они вершили дела, находясь в Париже или на Лазурном берегу. А чтобы получить заказы для армии и флота, промышленники обычно обращались к Матильде Кшесинской – метрессе великого князя Сергея Михайловича, сына Михаила Николаевича, который от имени отца, а позже и единолично ведал вопросами снабжения русской армии, или к Элизе Балетте – метрессе Алексея Александровича.

БЕЗ ПЕРСПЕКТИВ

Николай II со временем тоже стал больше полагаться на жену, чем на своих министров. Кстати, по законам Российской империи супруга царя могла выполнять только представительские функции и заниматься благотворительностью. Это положение строго выполнялось при Павле I, Александре I, Николае I, Александре II и Александре III. Что же касается психически неуравновешенной Александры Федоровны (психические расстройства были и у ее матери), то она, окружив себя знахарями и колдунами, начала постепенно лезть в государственные дела, совершенно в них не разбираясь.

И тут появился Распутин. Поклонники Николая представляют дело так, что почтенный старец мог останавливать кровотечение у неизлечимо больного гемофилией цесаревича Алексея и тем заслужил благосклонность царской четы. Это – ложь. Если бы дело обстояло именно так, Распутин умер бы в своей постели и сейчас бы о нем знал лишь узкий круг историков, как, например, о Матрене-босоножке или Мите Козельском (юродивые, приближенные к Александре Федоровне).

Сохранились сотни писем императрицы к мужу, где даются четкие указания Распутина по широкому кругу военных и внутриполитических вопросов. Например, старца интересует, как показал себя на фронте новый противогаз. Григорий указывает, где нужно наступать, а где остановиться. Александра Федоровна наказывает Николаю: «Перепиши своей рукой письмо нашего Друга греческому королю».

Распутин распоряжался, каких министров или митрополитов назначить, а каких – снять и т.д. Замечу, что «божий человек» никогда не пытался изучать военное дело, политические науки. Значит, одно из двух: или он был экстрасенсом, или им руководили весьма опытные кукловоды.

По наущению Распутина царь в 1915 году возложил на себя обязанности верховного главнокомандующего русской армией, абсолютно не разбираясь в вопросах военной стратегии, проведения операций на фронтах. В результате этого система управления страной развалилась окончательно. Образовались две столицы – ставка в Могилеве и Царское Село. В ставку ездить долго, и министры делали доклады императрице. Никакого аппарата (секретариата) у Александры Федоровны не было, за исключением фрейлины Анны Вырубовой и Распутина. Эта троица и вершила дела империи. А царь из Могилева, похваляясь, писал жене: «Никто из генералов никогда не посмеет при мне говорить о политике». Неуправляемая страна неотвратимо шла к катастрофе.

Ни о какой победе России в Первой мировой войне не могло быть и речи. Французы, англичане, американцы на Западном фронте, чтобы продвинуться в решающем 1918 году на 10–12 км в глубь германских позиций, сосредоточивали на участках намечаемых ударов в 20–30 км сотни тяжелых орудий и танков, бросали в бой сотни самолетов. У русской же армии тяжелая артиллерия, авиация были очень немногочисленными, а танков не имелось вовсе. Так что говорить о каком-то русском походе на Берлин в 1917 или 1918 году бессмысленно.

Отсюда неизбежен вывод: западные союзники вряд ли бы пожелали щедро делиться плодами победы с обескровленной, зависимой от них во всем Россией, а потому нашу страну неизбежно ждали новые социальные катаклизмы сродни 1905 году. Невероятный сценарий? Сомневающихся призываю вспомнить события 1920-х годов в Италии, принадлежавшей к лагерю победителей.

А были ли какие-нибудь политические, социально-экономические планы у царя с царицей на послевоенный период? Единственную задумку предложила Николаю Александра Федоровна: после поражения блока центральных государств во главе с Германией надо заставить капиталистов начать интенсивное дорожное строительство, чтобы чем-то занять миллионы демобилизованных солдат, отвратив их от аграрного и иных опасных вопросов. Вот и все.

У николаевской России не было будущего, даже если бы не грянула в 1917-м революция.