Вадим Кулинченко Начну с одного эпизода из известного романа Леонида Соболева «Капитальный ремонт». Пьяный матрос объясняет столь же набравшемуся водки солдату разницу между питанием в армии и на флоте: «У тебя в ж-животе одна крупа, ты крупой гадишь, как мерин... А нам м-мясо дают, сорок восемь золотников (188,768 г.– В.К.) в день, в-во! Мы кашу за борт кидаем, мы кашу не кушаем...»
С дореволюционных времен среди «широких народных масс» гуляют легенды о сверхсытном житье-бытье личного состава ВМФ. Впрочем, в начале июня, когда службы Тыла Вооруженных сил РФ проводили на Северном флоте учения, некоторые центральные российские телеканалы наглядно демонстрировали, как «от пуза» кормят моряков. На экране, в частности, можно было увидеть россыпь красивых баночек и упаковок. Но наверняка, мало кто из гражданской аудитории обратил внимание на одно любопытнейшее сообщение корреспондентов: оказывается экипаж авианосца «Адмирал Кузнецов», насчитывающий 1200 человек, за одни сутки съедает более 2 тыс. буханок хлеба и 1500 кг картофеля. Простая арифметика дает такой результат: один человек на авианосце в сутки потребляет 1 кг (300 кг сбрасываем на очистки. – В.К.) картофеля и 1,5 буханки хлеба.
ЗАКУСКА
Вывод однозначный – основой продовольственного рациона для матроса является картошка и хлеб. А все эти красивые баночки и коробочки уже не для него. Это все – для отчета прибывших на учения генералов и адмиралов перед согражданами: вот, мол, сколько разнообразных и вкусных блюд на столе моряка. Правда, еще в 2000 году в СМИ появились сообщения, что на подлодках вводятся бортовые пайки. Я тогда подумал, что наконец-то до руководства страны дошло, что труд моряка-подводника требует больших энергетических затрат, которые восполняются добротной пищей, а не одной овсянкой. А то ведь в 1990-е подводный флот дошел до ручки, в том числе и в вопросах питания (выживал за счет шефов. – В.К.). Но, похоже, дело на поправку идет медленно...
...Не знаю, как обстояли дела при царях, в первые десятилетия советской власти или в период Великой Отечественной, однако, опираясь на собственный опыт, на воспоминания друзей-ветеранов ВМФ, берусь утверждать: по нашему глубокому убеждению, уже давно флот существует для тыла, а не тыл для флота.
Впрочем, вот какой случай произошел со мной в 1958 году, когда, замечу, страна еще не устранила все последствия страшной войны 1941–1945 годов.
Каждый офицер-подводник знает, что самое трудное на первых порах – освоение внутренностей лодки. Нужно лазать целыми днями по «шхерам», чтобы потом в один из вечеров нарисовать механику картину гидравлической или осушительной магистрали, достойную кисти Левитана. На дизельных подлодках эти работы принимал сам «дед». И не дай бог упустить какой-то мазок! Ведь данное «творчество» было одним из сложнейших моментов сдачи зачетов на самостоятельное управление, заведование. Все равно что для студента сопромат. Некоторые, без преувеличения, делали заходы к «деду» до сотни раз, а некоторые, плюнув на все, уходили. Но зато оставшиеся все механизмы и приборы в лодке знали назубок – разбуди ночью – с закрытыми глазами любое устройство найдут...
У нас Юра Марин, так любовно звали мы своего 28-летнего «деда», по завершении этого «учебного процесса» наиболее отличившимся соискателям на романтичную подводную жизнь наливал бутылку «шила» (неразбавленного спирта). В условиях «сухого закона», установленного в ту пору во всех базах Заполярья, прямо-таки царский приз.
Прихожу в каюту на «Атреке», самоходной плавбазы, у которой мы тогда стояли, кричу: «Братва, пируем!»
– Да, ну? – удивляются мои коллеги по каюте.
Нас четверо: трое лейтенантов и один женатик.
– Тогда я остаюсь, – говорит женатик, – организую закусь.
Организация очень простая: он высовывает в иллюминатор голову, отыскивает взглядом среди лодок, стоящих под бортом плавбазы, наш бортовой «13» и кричит верхнему вахтенному (на каждой ПЛ есть такой матрос – в шубе и с автоматом): «Эй, на тринадцатой! Браток, скажи дежурному – офицеры есть просят!»
Тот подходит к рубке, жмет на сигнальную грушу, и на мостике возникает недовольная фигура.
– Ну, чего вам? – вопрошает она.
– Как всегда! – кричит женатик.
– Одному что ли?
– Нет, всем.
– Ясно, – отвечает фигура и исчезает в чреве субмарины.
Через 20 минут раздается негромкий стук в дверь каюты, и на пороге возникает герой-подводник, нагруженный свертками из отличного пергамента. На столе появляются: около кило сливочного масла, изрядная горка черной икры – зернистой, три селедки «ящечного посола», банки консервов «севрюга в томате», прочая аппетитная снедь. Мы выпученными глазами смотрим на это и спрашиваем моряка, который, как шкаф, стоит среди каюты: «Мы же просили чуть-чуть! А ты принес на всю команду!»
– А мы это не едим. Лягушачья икра в рот не лезет, а консервы больше любим в масле. С ними каша вкуснее...
Это было, повторяю, в 1958 году.
Но позже кому-то из чиновников высшего ранга, побывавшему на одном из флотов и отведавшему добротного матросского харча (ВМФ всегда славился хлебосольством. – В.К.), пришла в голову мысль: «А не слишком ли хорошо кормят моряков?» И матросский продпаек, в том числе и подводников, стал понемногу сокращаться. К середине 1980-х годов он уже резко отличался от того, о котором я рассказал выше...
И ПОБЕЛЕЛ ОКЕАН...
Теперь это уже история, хотя и не столь отдаленная. Некогда ВМФ СССР имел в Индийском океане постоянное соединение, именуемое 8-й оперативной эскадрой. Необходимость ее существования диктовалась жесткими условиями холодной войны.
Итак, в 1970-е годы создали эскадру, в которую входили в основном корабли и подлодки боевой службы. Но иметь постоянные места базирования не позволяли условия региона. Пришлось ставить бочки в океане. Посчитали, что одной плавбазы на рейде острова Сокотра вполне достаточно. Мотавшиеся по водным просторам советские военные моряки имели одну надежду на эту плавбазу: только здесь можно было помыться, отдохнуть, узнать новости, пообщаться с новыми людьми, отведать нормальную человеческую еду....
Если американцы, которые тогда строили и обустраивали военно-морскую базу в сердце Индийского океана – на острове Диего-Гарсия, говорили, что они не приведут в новую ВМБ корабли до тех пор, пока не заработают «дома свиданий», то наши моряки верхом своих желаний считали мечту о «вкусной и здоровой пище».
Как-то в штабе ТОФа получают радиограмму с плавбазы «Иван Кучеренко» с просьбой подбросить на 8-ю эскадру традиционных отечественных продуктов питания. Послание переадресовывают в тыл флота, а там недолго думают и решают: отправить на идущем вскоре транспорте снабжения «Алтаир»150 тонн квашеной капусты. Чем не национальное лакомство?
И все позабыли, что только месяц назад 8-я эскадра уже получила 50 тонн этого «деликатеса», и сей продукт морякам, мягко говоря, поднадоел. «Квашенка» стало ругательным словом на эскадре. И, конечно, никто не ожидал такого «сюрприза» от своего горячо любимого командования.
Но это было в интересах тыла, вернее, чиновников в мундирах. Почему – о том надо говорить особо.
Транспорт подходил к рейду Сокотры в ясный солнечный, а это значит – жаркий день. Его капитана поразила такая картина – все мачты и надстройки плавбазы были увешаны людьми, похожими на сушеную воблу. Время было обеденное, но никто не рвался к столам, а, наоборот, все бежали от них...
– Что у вас тут происходит? – спросил капитан транспорта у командира плавбазы.
– Квашеной капусты объелись! – ответил тот.
– Что-о-о?! – присел от неожиданности командир и, не удержав мата, бросился к командиру эскадры.
Срочно был собран штаб, который совещался до вечера и принял мудрое решение: разгрузку транспорта провести прямо... в водную пучину.
Ночью, в свете прожекторов перед посторонним наблюдателем предстало бы странное зрелище. Бочки, падая в воду, словно взрывались, и капуста, растекаясь по поверхности, пенилась и шипела, а океан как бы кипел, белея от злости.
Командир плавбазы, стоя рядом со своим интендантом, говорил ему: «Представляешь, что бы с нами стало, если бы мы все это съели? Мы бы тогда превратились не в таранку, а в горящий примус...»
Конечно, потом были разборы, расследования и прочее. В эту историю пришлось вмешаться даже главкому ВМФ. Нашли все-таки крайнего – им оказалась телеграфистка на узле связи флота, которая якобы неправильно приняла телеграмму-заявку.
Вот такие чудные дела происходили порой на флоте.
С тех пор прошло более 20 лет, отечественный ВМФ пережил разные периоды, в основном – трудные. Сегодня нам обещают его возрождение. Дай-то бог! Но когда вижу на экранах ТВ ту же вечную показаху, пока господствует лозунг «Люблю море с берега...», а энтузиазм романтиков морской службы глушат плотные ряды чиновников в мундирах и цивильных костюмах, я сомневаюсь в этом.
Что же касается моих рассказов, то это чистая правда в отличие от тех норм довольствия и показов продуктов, которые нам демонстрируют как доказательство заботы о рядовом матросе.
