В этом был весь Тимур

4 марта исполнилось бы 53 года Герою Российской Федерации генерал-майору Тимуру Автандиловичу Апакидзе. Дата, конечно, не юбилейная, и у меня вряд ли бы возникло желание взяться за написание по этому поводу материала для «НВО», если бы не горечь безвременной утраты, не утихающая вот уже почти шесть лет после гибели Тимура во время показательного полета под Псковом...

За 30 лет службы мне приходилось служить, летать, учиться и просто быть знакомым с сотнями военных летчиков, но ни один из них столь полно и без остатка не отдавал всего себя любимой профессии. Обладая энциклопедическими знаниями в вопросах авиации, в совершенстве владея самолетом, Апакидзе был замечательным педагогом и командиром, старательно, терпеливо и умело растившим из зеленых лейтенантов подлинных воздушных бойцов. Являясь обладателем черного пояса по каратэ, он и из своих подчиненных готовил настоящих «спецназовцев», в прямом и в переносном смысле.

Наше знакомство состоялось в 1988 году. В Военно-морскую академию пришел снятый незадолго до этого за три ЧП с должности командира истребительного авиационного полка подполковник Апакидзе. Приехав в отпуск в Ленинград, где он вырос, Тимур счел своим долгом зайти на самоподготовку слушателей авиационного факультета, чтобы откровенно, объективно и не по годам мудро, по-товарищески рассказать нам о том, по какой причине произошли две аварии и одна катастрофа в его полку, какие просчеты в методике летного обучения способствовали этому, какие ошибки допустил он сам в подготовке летчиков, какие выводы (кроме выводов комиссий, расследовавших происшествия) необходимо из этого сделать и что должны учесть мы, будущие командиры полков, дабы не повторить в своей деятельности те же промахи.

Апакидзе об этой встрече никто не просил, но в этом был весь Тимур, убежденный в том, что отрицательным опытом тоже надо делиться.

Получив во время катапультирования из находящегося в перевернутом положении самолета тяжелую травму позвоночника, Тимур с трудом проходил врачебно-летную комиссию, но продолжал летать, при посадках на палубу перегрузка достигает 4,5 единицы. Испытывая после травмы сильные боли, он, по его словам, владел телом только за счет хорошо натренированных мышц спины. Будучи еще командиром полка, Апакидзе ежедневно по утрам добровольно-принудительно выводил на зарядку всех летчиков.

Поступив в Военную академию Генерального штаба, питавшийся с семьей только рыбными консервами, чтобы не голодать на нищенской зарплате слушателя, Герой России, заслуженный военный летчик генерал-майор Апакидзе по ночам работал охранником в каком-то кооперативе. А утром, получив наличные, ехал на занятия.

В последний раз мы с Тимуром виделись за несколько месяцев до его гибели, когда он прилетал для работы в истребительном полку в поселке Нивенское. Все три дня, по вечерам, мы обсуждали «больные» вопросы авиации, обменивались мнениями и прогнозами. Апакидзе, как всегда, был полон планов и надежд, хотя выглядел очень усталым. Тогда даже моя жена, знавшая Тимура еще со времени нашей совместной службы в Североморске-3, обратила на это внимание и сказала, что ему нужно срочно отдохнуть в санатории.

Тимур, виновато улыбнувшись, согласился: да, нужно, но тут же, извинившись, сказал, что у него еще есть срочные дела, и пошел в свою комнату в профилактории. Там со старательностью курсанта, жертвуя временем для сна, тщательно заполнил тетрадь подготовки к полетам, летную книжку, полетные листы и наколенный планшет.

Часа через полтора я вышел покурить и, увидев в открытую дверь его номера работающего за столом Тимура, зашел к нему. Он вычерчивал схемы ухода в зоны техники пилотирования аэродрома Нивенское. Между тем ему через пять часов уже нужно было выезжать на полеты. Поневоле спросил: зачем он, не раз ранее летавший с Нивенского, заново рисует известные ему (и уже имеющиеся у него в планшете) схемы аэродрома? Укоризненно посмотрев на меня, Апакидзе довольно резко произнес: «Ну ты же знаешь, что пока не подготовлюсь так, как считаю нужным, в самолет не сяду!» И, помолчав, уже спокойно, добавил: «Привычка».

И в этом опять был весь Тимур.