Подрыв

Было это в далеком Афганистане более двух десятков лет назад. Очередная – внеочередная операция. Хост. Поганое место по тем временам. Операция получилась очень тяжелая. Потери, вынужденные посадки, активное противодействие, пуски ПЗРК, многочисленные боевые повреждения, отказы┘ На второй или третий день, когда интенсивность пошла на спад и мы работали в «обычном» режиме, вдруг поступает команда дежурной паре на взлет. «Подрыв!»

Работы на стоянке было много, о паре напомнил спокойный голос командира экипажа: «На четвертом срочно нужна «таблетка» (санитарная машина). Жизнь меня научила: чем спокойнее голос, тем серьезнее ситуация. Значит, беда. Бегу! В неразберихе его посадили в конец полосы. «Санитарки» нет и в помине. Винт еще вращается, подбегаю к вертолету и не открываю, а «отрываю» дверь. От увиденной картины все оцепенело. Прямо на полу грузовой кабины лежал десантник – тело без рук и без ног. И кажется, еще дымилось. Дышит. Он жив! Вместо действий в голове какие-то глупые вопросы. Почему он в берете? И зачем на тельняшке ярко-красный военный билет?

Из оцепенения вывел страшный крик: «Где санитарка?!» Дальше все было на автомате. Из ближайшего вертолета выдергиваю заправочный пистолет автомобиля-топливозаправщика и подгоняю машину вплотную к вертолету. Укол обезболивающего. На куске брезента переносим мальчишку в кабину. В ТЗ-7,5, где двигатель расположен внутри кабины, положили парня на крышку двигателя. Садимся вместе с водителем в автомобиль и выскакиваем на ВПП. И по ней, по матушке, напрямки к КДП. В воздухе вертолеты, на земле вертолеты, на полосе вертолеты, кругом вертолеты. И мы с тоннами керосина лавируем между ними. Один мальчишка за рулем, другой – на капоте, а я держу его всем телом, чтобы ни он не упал, ни его военный билет. У КДП на нас набросились: куда прете? А я на них! Казалось, в тот момент за этого парня могу порвать. В голове был полный подрыв┘

Каждой весной с первыми лучами солнца в госпитале Бурденко в хирургическом отделении (самый дальний корпус, что в конце аллеи) происходит одна и та же божественная церемония: молоденькие санитарки бережно вывозят коляски молоденьких солдат-инвалидов (кто без рук, кто без ног) на улицу, погреться. И те и другие, не знаю, кто больше, радуются солнцу, как дети. Искалеченная и тем не менее молодость берет свое. Проходя мимо, невольно ускоряю шаг, не могу выдержать взгляды лиц, посеченных глубокими черными точками – следами подрывов.

Сегодня, когда меня прижимают к «теплой стенке» и кажется, что отступать уже некуда, вспоминаю того парня. И в памяти каждый раз отчетливо всплывает красная книжица, настолько новая, что страницы еще не слежались и корочки не прилегали, топорщились, словно приглашая – загляни. Не заглянул... До сих пор не знаю ни фамилии, ни имени, ни судьбы мальчишки-десантника из-под Хоста.