Игорь Атаманенко
Квартирный вопрос испортил не только людей. Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
В начале 1960-х годов Хрущев затеял разделение партийных органов на промышленные и сельскохозяйственные – корпус ударников номенклатурного труда резко возрос, каждому сеньке требовалась своя шапка-пирожок из каракуля – руководящий стиль, с легкой головы Никиты Сергеевича, и своя шикарная квартира. В стране развернулось строительство элитных домов, чем не преминул воспользоваться Герцог. Новая затея сулила немалый приход, но в отличие от предыдущей, требовала от него, генератора идей, совмещения в одном лице талантов лидера, эксперта и актера. И он ими обладал. Свою рабочую нишу Юлий нашел в удовлетворении квартирного дефицита. И пусть он был не лучшим на ниве квартирных афер, но опять первым.
ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ
Давно подмечено, что на Большую дорогу нас, как правило, выводят женщины. Зачастую те, кто много старше нас. В коридоры властных структур Питера Герцог проник с помощью заместителя начальника канцелярии Ленсовета Эльвиры Школьник и помощницы начальника отдела по учету и распределению жилья Ленгорисполкома Маргариты Прагер.
Обе – дамы бальзаковского возраста – не подозревали о существовании друг друга, а тем более о том, что, исполняя роль штатных любовниц юного жиголо, рассматриваются им лишь в качестве технического персонала по обслуживанию устроенной им охоты. Знакомство с окружением любовниц и натолкнуло Герцога на мысль раскрутить аферу с продажей квартир в двух многоэтажках, возведенных в элитном районе города.
Разумеется, к строительству и эксплуатации зданий юный комбинатор не имел ни малейшего отношения. Но знание потребностей светил ленинградской медицины, адвокатуры, директоров ювелирных магазинов и крупных гастрономов улучшить свои и близких родственников жилищные условия принесло Юлию крутую прибыль. Сумма, вырученная им от «лотерейной панамы», была карманными деньгами школьника начальных классов по сравнению с тем, что удалось ему заработать на продаже воздуха.
Года через два после установления с Эльвирой и Маргаритой интимно-деловых отношений Герцог, студент-дипломант Ленинградского финансово-экономического института имени Н.А. Вознесенского, имел обширные связи в самых разных советских и государственных учреждениях Ленинграда. Никому из его высокопоставленных друзей и в голову не могло прийти, что этот, не по годам представительный молодой человек расценивает их лишь как легкодоступную дичь.
Атлетического сложения, при росте 180 см, чуть более 20 лет от роду, Герцог был олицетворением молодого ленинградца-интеллигента. Наделенный природой чрезвычайно привлекательной внешностью и этакой мальчишеской чувственностью с намеком на некоторую бисексуальность, он был одарен быстрым аналитическим умом. Тот факт, что никого из нового окружения Юлия не интересовал род его занятий, объяснялся не только его внешностью, но и светскими манерами, умением дорого и со вкусом одеваться, а главное, талантом очаровывать самых ловких и проницательных мужчин и женщин.
Непреодолимое личное обаяние, магическая сила воздействия Герцога срабатывали безотказно. Кошельки жертв раскрывались сами собой навстречу его красноречию. Молодой аферист обрабатывал клиентов не торопясь. Выходил на них через свои связи из властных структур города, оказывал разные мелкие услуги, попутно «засвечивая» своих влиятельных друзей. Рассказам о его участии в попойках и посещениях саун вместе с высшими чинами области и города намеченная к отстрелу «дичь» верила охотно.
В ходе развития отношений Юлий «по старой дружбе» предлагал кандидатам на заклание содействие в получении квартиры в только что возведенной для ленинградского бомонда престижной многоэтажке. С хорошо разыгранным сожалением сообщал, что, для того чтобы попасть в секретные списки жильцов «дворянского гнезда», необходимо дать «волкам» из Ленсовета взятку – от 10 до 20 тыс. руб. Сумма зависела от количества требуемых лохом квадратных метров.
Отменный психолог, Герцог понимал, что люди оценивают высоту, занимаемую тобой на иерархической лестнице, через восприятие непременных атрибутов власти: на какой машине ты ездишь, как одеваешься, как часто меняешь галстуки, в каком состоянии твоя обувь. Особенности воздействия этих «декораций» на намеченные жертвы Герцог учел и с успехом их использовал в грандиозном спектакле собственной постановки.
СВАДЬБА С ЛОХОТРОНОМ
Накануне встречи с кандидатом в новоселы, происходившей, как правило, в будний день, Герцог заказывал в ленинградском Дворце бракосочетания черную «Чайку». С прибывшей машины он на глазах недоумевающего водителя, а зачастую и с его помощью, снимал все ритуальные прибамбасы: ленточки, цветы, кукол мужского и женского облика на радиаторе.
– Молодожены приболели, – объявлял он водителю, – но свадьба состоится. Держи, любезный, стольник. Потом выпьешь за здоровье новобрачных, а мы сейчас с тобой часок-другой покатаемся.
После таких щедрых чаевых шофер становился покладистым и спрашивать, какая такая «свадьба состоится», уже не решался, а безропотно крутил баранку в указанном направлении.
В назначенное время Герцог на «Чайке» с ленсоветовскими номерами подкатывал к месту встречи с клиентом. Брал его на борт, картинно распахнув лакированные двери лимузина. Исподволь наблюдая за произведенным эффектом, небрежно бросал водителю:
– Кузьмич, в Ленсовет!
Наклонившись к уху оторопевшей жертвы, коротко пояснял:
– Едем за распоряжением.
Вернувшись в машину после посещения Ленсовета, шельмец односложно отдавал команду шоферу:
– В исполком!
Клиенту же по секрету шептал:
– Едем за смотровым ордером.
Хотя заверенный печатью ордер уже лежал в его портфеле. Ими его бесперебойно снабжала любовница из Ленгорисполкома. В этом и состояло ее основное предназначение.
Забрав паспорт у оставшегося в лимузине клиента, Герцог исчезал в парадном подъезде. Наскоро заполнив формуляр, возвращался сияющий:
– Все в порядке! Едем смотреть ваше гнездышко.
Спектакль, разыгрываемый Юлием с неизменным успехом, призван был не только оказать психологическое воздействие на новосела и, сделав покладистым, заставить не мелочиться при расчете, но и, что важнее, еще раз утвердиться в собственных глазах. Надуть человека, обвести вокруг пальца – было для Герцога высшим наслаждением. Надувательство привлекало его не только тем, что приносило ощутимые доходы, оно давало ни с чем не сравнимое чувство превосходства над жертвой. Любитель охоты поймет, что я имею в виду.
Последний раунд проходил в здании-новостройке и заканчивался «нокаутом» клиента – великолепие планировки способны были оживить даже пребывающее в коматозном состоянии воображение. Ошарашенный претендент на «уголок» в логове номенклатурных зубров расписывался в смотровом ордере. И только после этого Герцог соглашался передать взятку для «волков» из Ленсовета. Причем артистичная натура Юлия требовала обставить это весьма картинно.
– Деньги завезете ко мне в Ленсовет, – говорил он размякшей от впечатления жертве.
И действительно, в назначенное время он весомо выплывал из парадного подъезда Дома Советов. Забирал увесистый пакет с деньгами, иногда это был целый сверток, диктовал номер телефона отдела по учету и распределению жилья в Ленгорисполкоме, просил держать на контроле сдачу дома в эксплуатацию и стремительно исчезал. Навсегда.
Юному комбинатору потребовалось около двух месяцев, чтобы «облагодетельствовать» более 20 ленинградских крезов. С помощью своих любовниц Эли Школьник и Риты Прагер Юлий стал богаче почти на 500 тыс. руб. (цены середины 1960-х годов), впервые осознав, что работать на себя тем более прибыльно, если на тебя одновременно работает кто-нибудь еще.
Деньги водопадом обрушились на Юлия. Но, как это ни покажется странным, их количество не заставило его сердце биться учащенно. Не боялся Герцог и потерять их. Боялся лишь однообразия и скуки.
Молодой и цинично мыслящий человек выманивал деньги у людей, которые официально такими суммами располагать не могли, поэтому он исключал возможность их обращения в милицию или прокуратуру. Ему, далекому от мысли о всякого рода насилии, кроме интеллектуального, и в голову не могло прийти, что кто-то может силой возвращать неправедно нажитые деньги.
ПОБЕГ И ДЕВИЧЬЯ ФАМИЛИЯ
Юлий не въезжал на площадку для служебного автотранспорта у Ленсовета, а ставил машину прямо перед запрещающим знаком. Сегодня традиционное место встреч с Эльвирой было занято. Пришлось ставить «Волгу» позади фиолетовой «Победы». На ступеньках здания стали появляться группы ленсоветовских служащих – конец рабочего дня. Мелькнула ярко-красная блузка Эльвиры. Глазами она искала знакомую «Волгу», но из-за впереди стоявшей «Победы» ее не было видно.
– Эля, Эля-а!
Четверо дюжих парней разом обернулись на крик, раздался возглас:
– Да вот же он!
Юлий стрельнул глазами. В трех метрах от него стоял последний покупатель квартиры, директор валютного бара, которого удалось «кинуть» аж на 25 «штук»!
…В зеркало заднего вида Герцог поймал мчавшуюся сзади «Победу».
– Юлий, объясни, что происходит, объясни сейчас же!
– Эля, помолчи! Я все объясню позже!
«Ждали, гады! – пришло Юлию в голову. – Рассчитывали встретить по окончании рабочего дня. Ну-да, я же для них служащий Ленсовета. Самое скверное, что они видели Эльку. Ее найти нетрудно. То, что они ищут меня самостоятельно, а не через милицию, говорит о том, что я не ошибся и «кинул» людей, у которых рыльце по самые уши в пушку!»
…В квартиру проникли глубокой ночью. Эльвира, проснувшись от шума в прихожей, попыталась зажечь ночник, но кто-то большой и тяжелый подмял ее, зажал рот. Женщина с силой рванулась. Вспыхнула люстра. Перед Эльвирой стояли трое запыхавшихся верзил. Рыжий расщепил рот-щелочку.
– Где хахель?
Эльвира подняла глаза на него, чувствуя, что он главный.
– Я не знаю, где он, – облизывая окровавленную нижнюю губу, едва слышно ответила она.
Тогда Рыжий бросился на нее, запустил большие пальцы в рот, рвал ей губы, вертя голову. Остальные начали пинать ногами обмякшее тело. Неожиданно для наблюдавших за ней налетчиков Эльвира вскочила на ноги – последний проблеск жизненной, но уже обреченной, энергии, опрокинула двоих, оттолкнула третьего и выбросилась с пятого этажа.
На следующее утро Герцог, приехав на такси к дому Эльвиры и подойдя к подъезду, столкнулся с двумя милиционерами, выносившими труп его любовницы. Простынь, прикрывавшая лицо, съехала набок, и Юлий увидел обезображенное, некогда любимое лицо своей, теперь уже в прошлом своей, женщины.
Герцог понял, что «счетчик» включен и до развязки, возможно, остаются часы, ну, может, сутки. Предвидя визит преследователей в дом отчима, Юлий перед отъездом из Ленинграда изъял из семейного архива все свои фотографии и свидетельство о рождении. На следующий же день после прилета в Одессу Юлий с головой окунулся в кампанию по приобретению новых анкетных данных, подав заявление в УВД города об утрате паспорта. Ему выдали новый. Теперь у него на руках имелось два паспорта, из обоих гордо глядел разновозрастный, но все тот же Герцог Юлий Львович.
Второй шаг на пути модификации анкетных данных Юлий сделал, когда, улучив удобный момент, он с неподдельной искренностью признался отцу, что хочет вновь обрести его фамилию и отчество. Старый закройщик был, безусловно, польщен.
Снова Юлий подал заявление в УВД города. Теперь уже с просьбой сменить фамилию и отчество. Мотивировал это желание воссоединением с кровным родителем. Препятствий не возникло, так как, согласно метрике, Юлий до усыновления был Портной Юлий Аркадьевич. Теперь Юлий вновь имел два паспорта, но из одного по-прежнему выглядывал Герцог, а из другого уже Портной.
Наш герой пошел дальше. В новом паспорте он аккуратненько исправил букву «л» на «р» и стал уже Юрием.
Человек раздвоился и затерялся в толпе, чтобы где-нибудь, когда-нибудь, уже под новой фамилией – не важно какой именно, вновь заявить о себе новыми аферами.
Дарья Гармоненко 