Спецпортфель для инженера

Два портфеля с приставкой «спец» вызывали у обладателя головную боль и бессонницу. Фото Reuters

Вещие сны. Кто-то в них верит, другие – нет. Лично мне в течение многих лет снился один и тот же кошмарный сон, в котором я терял спецпортфель со всеми находящимися в нем секретными документами. И этот сон действительно оказался вещим.

СЕКРЕТНЫЕ САКВОЯЖИ

В 1973 году после окончания учебы в МВТУ имени Н.Э. Баумана я был распределен на работу в один из НИИ ракетно-космической отрасли. Здесь я впервые получил в личное распоряжение спецпортфель для хранения документов и печать для его опечатывания. Тогда еще не было защищенных электронных баз данных, и все важные документы хранились в таких спецпортфелях.

В жизни большого НИИ было два периода. Первый – когда спецпортфелей было меньше, чем нуждавшихся в них сотрудников, и второй – когда стало ровно наоборот. Первый период был временем бурного развития ракетно-космической техники – в те годы я и попал на работу в эту организацию. На второй период пришлись развал страны и деградация оборонно-промышленного комплекса. Это было время массового исхода из науки высококвалифицированных специалистов в ларьки, банки, челночный бизнес и другие структуры зарождающегося капиталистического рынка.

Спецпортфель мне достался не сразу. Только спустя пару месяцев подошла моя очередь – видно, кто-то уволился и портфель освободился. Портфель был из кожзаменителя, что называется – безразмерный, и в него можно было запихнуть большое число спецблокнотов, спецтетрадей и служебных документов. Кроме того, это было самое надежное место для хранения заначки от жены. По вечерам я работал внештатным экспертом в организации, занимавшейся экспертизой заявок на изобретения в области ракетной техники. Здесь мне тоже выдали спецпортфель, который быстро наполнился заявками на изобретения и перепиской с их авторами. Таким образом, я стал обладателем сразу двух спецпортфелей.

В СТИЛЕ ЖЕГЛОВА

Как-то я стоял в курилке в кругу коллег – патентных экспертов. Как обычно, травили анекдоты и рассказывали интересные случаи из жизни. Здесь же курил руководитель группы, в которой я работал, отставной генерал Г.Н. Парамонов. Портфель был тяжелый, и я поставил его на пол между ног. Когда уже все темы для обсуждения были исчерпаны и мы стали расходиться, я, к своему изумлению, спецпортфеля не обнаружил. Неведомым образом он исчез, хотя, казалось бы, он был на виду у всех, кто стоял рядом со мной. Однако, увлеченные разговорами, никто из нас ничего подозрительного не заметил. Я в полной растерянности сидел в своей рабочей комнате, не зная, что же теперь делать. Потеря спецпортфеля с документами грозила полным крахом дальнейшей карьеры. Сразу вспомнились памятки, висевшие у окошка, где выдавали спецпортфель, в которых были приведены статьи УК РСФСР, касающиеся подобных случаев, и положенные за это по закону немалые сроки. Прошло минут 15, и тут в комнату зашел генерал. В руках у него был мой спецпортфель. Радость моя была неописуема – все документы оказались на месте в целости и сохранности.

В то время по телевидению показывали фильм «Место встречи изменить нельзя». В одном из эпизодов фильма Глеб Жеглов прячет в своем сейфе оставленный Володей Шараповым на столе без присмотра важный документ, а потом строго отчитывает его за утерю. Оказалось, что один из экспертов решил «пошутить» и провести подобный трюк с моим спецпортфелем. Говорили, что генерал этого шутника отругал, особо не стесняясь в выражениях, но я при этом, к сожалению, не присутствовал. В отношении меня никаких оргвыводов в связи с потерей бдительности, к счастью, не последовало, а вскоре я уволился из этой организации. Одним спецпортфелем, числящимся за мной, стало меньше.

НЕПОДЪЕМНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

В начале 1990-х годов меня командировали в качестве ответственного представителя НИИ на важное совещание, проходившее в Санкт-Петербурге. Денег на командировку в кассе организации не было, а ехать надо было обязательно. Пришлось на свои кровные покупать билеты и снимать номер в гостинице. Вернувшись, я еще несколько месяцев не мог получить положенные мне командировочные. Это переполнило чашу терпения жены. «Ну ладно, раньше ты хоть и гроши, но приносил с работы, а теперь ты уже платишь за то, что работаешь там! Это полный бред!» – сказала она.

Возразить мне было нечего, и на следующий день я написал заявление об уходе по собственному желанию. Тем более что был декабрь и увольнение являлось хорошим поводом, чтобы с нового года начать новую жизнь. Начальство не возражало против моего увольнения, так как никакой перспективы предложить не могло. Мне выдали бегунок» с перечнем многочисленных подразделений НИИ, которые надо было обойти. О существовании некоторых из них я даже не знал, хотя проработал в организации почти четверть века. Я успешно получил почти все необходимые штампы и подписи в бегунке и, самое главное, сдал спецпортфель со всеми документами. Теперь за мной не числился ни один спецпортфель, и оставалось только получить последний штамп в бегунке, а потом в отделе кадров забрать заветную трудовую книжку.

И вот тут-то неожиданно и вышла заминка. Сотрудница, которая должна была поставить штамп в бегунок, сказала, что прежде я должен подписать какой-то документ. Она просунула в окошко пожелтевший листок. В нем был перечень из примерно десятка обязательств, под которыми я должен был подписаться и неуклонно выполнять после увольнения. Похоже, что перечень составлял еще Лаврентий Берия в 1937 году и с тех пор он не менялся.

Я вспомнил, что похожую бумагу мне давали при инструктаже четверть века назад, когда я только устраивался на работу. Но тогда других вариантов, кроме как подписывать, по существу, и не было. Теперь было уже другое государство и совсем другие времена и порядки. С некоторыми пунктами перечня я был абсолютно согласен и выполнил бы безо всякой «подписки».

Среди них было обязательство сообщать в компетентные органы в случае попытки вербовки сотрудниками иностранных разведок и выведывания ими гостайн. Нелюбовь к шпионам у меня зародилась еще в детстве при прочтении повести Аркадия Гайдара «Судьба барабанщика». Поэтому если какой-то шпион и попался бы на моем жизненном пути, то я без сомнений сообщил бы о нем «куда надо». Однако то ли я их не встречал, то ли не распознал.

Но некоторые пункты перечня мне совсем не понравились. Среди них было обязательство не вступать в контакты с иностранными гражданами, не посещать иностранные посольства и консульства. К этому времени мои многочисленные родственники уже превратились из жителей союзной республики Армения в граждан нового независимого государства, то есть стали для моей страны иностранцами. И что же, когда мой брат приедет из Еревана в Москву в гости с традиционной бутылкой хорошего армянского коньяка, я захлопну перед ним дверь или, все-таки пустив его и распив с ним коньяк, потом побегу сообщать в соответствующие инстанции?

Ну и потом не исключено, что моя будущая работа потребует общения с иностранными партнерами и выездов за границу. Что, и на этом я должен поставить крест? Получалось, что при работе по специальности государство не могло обеспечить мне сносную зарплату и в то же время ограничивает мои другие возможности заработать.

Я знал, что на время меня могут ограничить в выездах за границу. Но в «подписке» речь шла об обязательстве «на вечные времена». Ну и вообще-то все мои обязанности перечислены в Конституции и Уголовном кодексе. Брать на себя повышенные обязательства не было никакого смысла. Взяв пресловутый листок, я написал внизу, какие из пунктов обязуюсь выполнять, и расписался.

Прочитав написанное мной, сотрудница сначала побелела, затем покраснела, а потом с дрожью в голосе воскликнула: «Ну как вы можете?! Вы столько лет проработали в нашей организации!»

Схватив листок, она побежала в соседний кабинет к замдиректора НИИ, курировавшему эти вопросы. Что он ей сказал, я не знаю, но спустя несколько минут она выскочила из кабинета еще более пунцовой, чем была до этого. Со злостью поставив штамп в бегунке, она сказала, что мне «это еще аукнется».

И действительно, аукнулось. Потом каждый год я подавал документы на получение загранпаспорта в районный ОВИР и неизменно получал письменный отказ. Многие мои сослуживцы, которые продолжали работать в НИИ, спокойно разъезжали по заграницам не только в служебные командировки, но и в туристические поездки.

Только спустя пять лет мне все же выдали загранпаспорт. Когда паспорт не давали, было какое-то ощущение, что не дают потому, что я чем-то ценен для страны. Когда паспорт выдали, подумалось: «Ну вот теперь я и родине не нужен». Раньше представлялось – вот получу загранпаспорт и объеду весь мир. Однако, пока ждал его получения, желание куда-то ехать совсем пропало, но я все-таки поехал отдыхать за границу. Возвратившись домой, понял, что самый лучший отдых – на подмосковной даче и для него загранпаспорт не требуется.