На мосту Алленби

Мост Алленби неоднократно подвергался огневому воздействию в ходе ряда вооруженных конфликтов. Фото 1967 года

Шла последняя перед католическим Рождеством неделя 1988 года. Вместе со Славой Власенко, старшим группы советских военных наблюдателей ООН на Ближнем Востоке, мы возвращались из Иерусалима, где принимали участие в штабной конференции, в Дамаск. На этот раз не как обычно, по самому короткому маршруту – через пустынный Западный берег реки Иордан и разрушенную израильтянами сирийскую Кунейтру, а заехав по пути в Иорданию, где у нас были какие-то дела.

БЛИЗКИЙ БЛИЖНИЙ ВОСТОК

Крюк получался совсем небольшой, тем более по ближневосточным масштабам, совершенно несерьезным по сравнению с нашими российскими просторами, не говоря уже о бывших советских. Судите сами: Амман и Тель-Авив разделяют всего 110 км, Бейрут и Дамаск – около 80. Немного на отшибе расположился Каир. От него до Тель-Авива чуть более 400 верст, а дальше до Дамаска – еще 200. Это если по прямой. С учетом кривизны дорог, поворотов, спусков и подъемов накиньте еще процентов 10–20. В любом случае при большом желании наблюдатель ООН мог на машине объехать пять ближневосточных столиц за один день. Недаром некоторые наши зарубежные коллеги в шутку считали, что Ближний Восток потому и называется ближним, что, во-первых, столицы здешних государств находятся слишком близко друг к другу, а уже во-вторых, в силу того, что регион расположен под боком у старушки Европы.

Стартовав после полудня у штаб-квартиры ОНВУП (орган ООН по наблюдению за выполнением условий перемирия в Палестине, существует с 1948 года. – Р.М.), через час мы подъезжали к недавно отстроенному терминалу у Иерихона на реке Иордан. Быстро покончить со всеми таможенно-пограничными формальностями не получилось. Пришлось ждать, когда «на яме» проверят наш белый «пассат» с черными буквами UN по бокам и на крыше. Чем «просвечивали» машину, что в ней искали и надеялись найти, нам осталось неведомо.

Наконец, получаем бланки с проставленными на них, а не в наших дипломатических паспортах отметками о выезде из Израиля. Многие арабские государства не признавали действительными документы, в которых красовались израильские визы и другие штампы на иврите, да и выезжали мы не из Израиля, а с оккупированного Западного берега.

МОСТ

Мост Алленби «прятался» недалеко от терминала за густыми кронами вековых деревьев. Он открывался из-за поворота неожиданно, когда до него оставался десяток-другой метров. Мост хоть и украшен железной фермой, к инженерным шедеврам при всем желании его не отнесешь. Узкий настолько, что с трудом разъедутся две легковушки, и довольно короткий – шириной илистый Иордан в тех местах едва ли превзойдет московскую Яузу где-нибудь в районе Свиблово. Зато с богатой историей. Мост построили в 1918 году на месте другого, возведенного турками еще в 1885 году и взорванного ими же при отступлении под натиском ведомых генералом Алленби английских войск, очищавших Палестину от остатков Оттоманской империи. Увы, «освобождение» стало, по сути, новой колонизацией.

Мосту не очень везло. В 1896 году его смыл паводок, в 1927-м – разрушило землетрясение, в 1946 году – взорвали бойцы «Пальмаха» – за компанию с другими мостами через Иордан, а в 1967 году уничтожила очередная арабо-израильская война. В англоязычном варианте мост носит имя британского генерала, арабы назвали его в честь короля Иордании Хусейна. Забегая вперед, скажу, что после заключения мирного договора между Иорданией и Израилем в 1994 году на этом же месте с помощью Японии построили новый мост, вполне современный и красивый, в чем-то даже монументальный.

Останавливаемся у шлагбаума перед въездом на мост, предъявляем документы двум израильтянам-резервистам. Служивые оказались родом из Багдада, их вывезли оттуда еще детьми. Выучив в израильской школе иврит, они тем не менее не забыли язык арабов, среди которых их семьи жили на протяжении многих веков. Дома родители предпочитали говорить на арабском. Выучить в зрелом возрасте новый язык и полностью перейти на него под силу далеко не каждому. Резервисты даже обрадовались нам, потому что теперь они могли спокойно общаться на арабском, а не напрягаться, извлекая из памяти английские слова.

Сержант смотрит в какой-то свой список, сверяет имена, номер машины, мельком, больше для порядка, заглядывает в салон. Взмах рукой – проезжайте.

Едем по стальным листам, уложенным на деревянные доски моста. От этого поднимается невообразимый грохот, как от лязгающего гусеницами танка. Под такую «музыку» ни один часовой не заснет на посту, да и для водителя встречной машины это как сигнал уступить дорогу. Через несколько минут израильский сержант-резервист, улыбаясь, объяснит это по-своему: «Аля ша’ан джасус лян яджуз – чтобы шпион не прошел».

На другом конце моста небольшая площадка перед одноэтажным зданием и хлипкая деревянная вышка с пулеметом. Нет, долго ей не устоять против двухэтажного израильского блок-поста, сложенного из железобетонных «кубиков». Впрочем, все эти огневые точки так, больше для порядка, что-то вроде пограничных декораций. Всем известно: несмотря на отсутствие мирного договора, отношения между Иорданией и Израилем в течение долгих лет были намного лучше «холодного мира» с Египтом, заключенного еще в конце 70-х годов.

Иорданский пограничник смотрит на нас как на свалившихся с Луны. Судя по его реакции, нас здесь не ждали.

– На вас у меня нет никаких документов, – справившись с удивлением, произносит арабский офицер. – Я не могу вас пропустить в Иорданию.

– Как же так? Мы подавали заявку, еще несколько дней назад. На нас должно быть разрешение на въезд в вашу страну.

– Ничем не могу помочь. Вам придется вернуться в Израиль.

– Нельзя ли позвонить вашему начальству?

– Сегодня пятница, начальство отдыхает. Ваш вопрос можно будет решить только завтра.

Значит, что-то где-то не сработало. Или кто-то не сработал, как надо, то ли в предрождественской, то ли в предпятничной суете. Пятница у арабов выходной день, который свято соблюдается испокон веков, независимо от того, какая в стране власть, имеется ли Конституция, на худой конец, кодекс законов о труде.

ОБРАТНОЙ ДОРОГИ НЕТ

Делать нечего. Разворачиваем машину и с таким же грохотом возвращаемся назад, чтобы снова предстать пред ясны очи израильтян, с которыми недавно попрощались.

– Господа, я не понимаю, что вам от нас нужно? – сержант с наигранным удивлением разводит руками. – Вы хотели выехать – мы вас выпустили. Вы снова хотите к нам въехать, но это невозможно. У вас нет разрешения на въезд. На выезд разрешение было. На въезд – нет. Вам нужно вернуться туда, откуда вы приехали, то есть в Иорданию.

– Мы туда не доехали. Нас не пустили. Получается, что возвращаться нам неоткуда.

– Ничем не могу помочь.

– Что же делать?

Сержант-израильтянин разводит руками.

– Ну, хотя бы позвоните своему начальству. Объясните, в какое глупое положение мы попали, попросите, в конце концов, чтобы связались с нашей штаб-квартирой ООН в Иерусалиме.

– Это можно, – после небольшой паузы произносит сержант, снимает трубку полевого телефона и начинает кому-то на другом конце провода долго объяснять суть дела.

– Теперь будем ждать, успеет ли наше начальство связаться с вашим, ооновским, и оформить новое разрешение на въезд, – говорит сержант. – Должен сразу же вас предупредить, времени остается совсем мало. Через час с небольшим у нас наступает шабат. Мост закрывается до воскресенья.

Что для араба «яум-аль-джум’а», пятница, то для израильтянина «шабат», суббота, выходной, а то и круче, если израильтянин окажется евреем-ортодоксом. Те вообще требуют, чтобы в стране в течение суток не зажигали огня, не пользовались лифтами, не посещали дискотек и не предавались другим увеселениям.

Хорошо, если застрянем на мосту только до воскресенья, прикидываем мы со Славой Власенко возможное развитие событий. С нашим НЗ в виде пачки галет, палки «сервелата» и бутылки коньяка сутки наверняка продержимся. А ну как придется ждать дальше? В штаб-квартире ОНВУП в Иерусалиме уходили сразу на два выходных – субботу и воскресенье. Не факт, что у дежурной смены хватит полномочий вытащить нас с моста Алленби до понедельника. А потом? А потом все ооновское начальство разъедется (оно уже начало разъезжаться) по своим странам, чтобы через день-два встретить католическое Рождество, самый главный праздник в году, у себя дома в кругу родных и близких. Оставалось ждать и надеяться на лучшее. Время, до того неспешно катившееся со скоростью иорданских вод, теперь сорвалось в бешеный галоп. Хватит ли его, чтобы разрулить ситуацию?

Дежурившие на мосту израильтяне оказались ребятами гостеприимными, предложили нам чаю и даже как будто прониклись к нам некоторым сочувствием.

Время от времени к израильскому КПП подъезжали машины, в большинстве своем такси с водителями и пассажирами-палестинцами, спешившими проскочить мост до закрытия. Процедура проверок была проста и отработана до мелочей. Подъезжавший водитель заранее отщелкивал крышку багажника, не выходя из-за руля, показывал нужные бумаги. Израильтяне мельком пробегали глазами документы, и, едва заглянув в багажник, захлопывали крышку. Хлопок означал, что водитель может ехать дальше.

Было видно, что многих палестинцев за рулем израильские пограничники знали давно, с кем-то шутили, перебрасывались парой фраз. Никакой напряженности, озлобленности, желания унизить. Не скажешь, что это оккупанты и оккупированные. Да и по внешнему виду многих евреев-израильтян не отличить от арабов. Как говорится, бизнес есть бизнес, и ничего личного. Хотя данное обстоятельство еще не гарантирует, что дети этих же водителей-палестинцев где-нибудь в другом месте не швыряют камни в израильских солдат, а те не стреляют в ответ, и не только резиновыми пулями. Ох уж этот Восток с его слишком тонкой и потому часто рвущейся материей мира.

ВРЕМЯ РЫБАЛКИ

Между тем стрелки часов неумолимо приближались к тому моменту, когда мост закрывался. Телефон по-прежнему молчал. Сержант нырнул в свою дежурную будку и через минуту вынес оттуда пару снаряженных удочек, протянул нам.

– Это чтобы не скучно было, – произнес он. – А теперь прошу поставить машину на середину моста.

– А какая рыба здесь водится, большая?

– Бывает, вот такая, – сержант развел руки примерно на полметра. – Я не знаю, как она называется по-арабски. Поймаете – увидите.

Мы молча смотрели, как израильтяне опускают шлагбаум и растягивают за ним спираль колючей проволоки. Почти сразу после этого опустился шлагбаум и с иорданской стороны. Вот уж не думали, что придется провести ночь на мосту через Иордан. Воистину, неисповедимы пути миротворцев.

Через несколько минут наступившую тишину прорезала слабая трель телефонного звонка.

Стояние на мосту Алленби закончилось, так и не начавшись. Через два дня мы уезжали в Дамаск по привычному маршруту через Западный берег и Голанские высоты, так и не узнав, какая рыба водится в Иордане.