0
7862
Газета Заметки на погонах Интернет-версия

16.12.2016 00:01:00

Роковой рейс

Владимир Добрин

Об авторе: Владимир Юрьевич Добрин – выпускник Военного университета МО РФ (бывший ВИИЯ), член Союза писателей России, журналист, переводчик.

Тэги: гвф, ссср, албания, югославия, белград, тирана, авиация, аэродром, ил 14


гвф, ссср, албания, югославия, белград, тирана, авиация, аэродром, ил 14 Прорыв сквозь грозовой фронт бывает, как правило, лишь счастливой случайностью. Фото Reuters

Мой давний хороший знакомый, Михаил Васильевич Нефедов, рассказал мне более чем впечатляющую историю. И решил я написать по ней рассказ. По ходу работы возникали вопросы, с которыми я обращался к рассказчику, но после его ответов история становилась все загадочнее и страшнее.

ВДОЛЬ ГРОЗОВОГО ФРОНТА

В далеком 1957 году, в сентябре, экипаж 63-го авиаотряда Московского управления транспортной авиации ГВФ СССР выполнял пассажирский рейс по маршруту Москва–Тирана (Албания). Летели на Ил-14 – новом по тем временам ближнемагистральном самолете, оснащенном двумя поршневыми двигателями. Командир корабля – Борис Девятов, второй пилот – Юрий Грибанов, бортмеханик – Михаил Нефедов, бортрадист – Сергей Дешко, бортпроводник – Вера Старикова.

На борту – 26 пассажиров, среди которых женщины с детьми, в том числе грудными. Последняя транзитная посадка была в столице Югославии – Белграде. Заправились топливом, получили прогноз погоды по трассе до Тираны. Никаких опасных или хотя бы сомнительных данных в метеосводке не содержалось. Да и лететь-то оставалось всего ничего – четыре сотни километров.

И тут их удивило странное обстоятельство: служба организации воздушного движения Югославии изо всех сил старалась поскорее выпроводить их самолет на Тирану. И при этом ничего не объясняла. В их словах сквозили нетерпение и нервозность. Нигде и никогда экипаж не сталкивался с подобным поведением.

Вскоре они забыли об этой странности, но, подлетев к горам, их Ил-14 оказался перед огромным грозовым фронтом. Экипаж не верил своим глазам. Плотные свинцово-серые облака, то и дело прорезаемые молниями, тянулись по всему горизонту, преграждая самолету путь. Как метеослужба Белграда не заметила столь мощную, обширную грозу прямо у себя под носом?

Подняться над облачностью возможности не было: ее верхняя граница находилась слишком высоко для авиалайнеров такого типа. Лететь сквозь нее инструкция запрещала. Оставалось лишь запросить у югославов разрешение вернуться в Белград. Так и сделали. Диспетчер очень долго молчал, что вновь удивило экипаж, потом неожиданно ответил: 

– Возвращение запрещаем. Следуйте на Тирану.

И опять никаких объяснений. И все та же нервозность в голосе. Подобное распоряжение выглядело уже не странно – оно граничило с должностным преступлением. Однако пришлось подчиниться, и экипаж направил самолет вдоль грозового фронта, пытаясь отыскать в нем брешь. А такое обращение списал на испортившиеся отношения между СССР и Югославией.

Они летели четверть часа, но никакого окна не обнаружили. Такая гроза могла тянуться не одну сотню километров, а количества горючего в баках оставалось не так много. Ситуация осложнялась тем, что сильная болтанка и кислородное голодание над высокогорьем стали сказываться на состоянии пассажиров. Особую тревогу вызывали два грудных младенца.

На борту имелось пять однолитровых кислородных баллончиков, предусмотренных для подобных случаев. Но никто не предполагал, что полет на такой высоте затянется. Бортпроводнице пришлось задействовать сразу все баллоны, предлагая их поочередно младенцам, их мамам и другим, страдающим от гипоксии пассажирам.

Самолет уже сильно отклонился от маршрута, и какой-то диспетчер из Титограда (ныне Подгорица, столица Черногории) периодически выдавал пеленг, чтобы указывать, где они находятся. Сигнал не имел для них большого значения, но было приятно, что хоть один человек из службы движения Югославии пытается им помочь. Он, конечно же, слышал их радиообмен с Белградом и, несомненно, переживал за попавших в беду людей. Этот диспетчер ничего не говорил, но его благородный поступок тронул экипаж до глубины души.

Однако горючее было на исходе. Еще немного, и его не хватит не только до Тираны, но и до Белграда, куда необходимо было срочно возвращаться. Экипаж связался с диспетчером. Тот опять долго молчал, после чего повторил, что возвращение запрещает. В отчаянии командир сообщил о безвыходности их положения и потребовал разрешения вернуться или же сесть на любом аэродроме. Но диспетчер безапелляционным тоном объявил, что воздушное пространство над Югославией закрыто для полетов, и, не объяснив причину, прекратил связь.

Происходящее казалось экипажу какой-то страшной фантасмагорией. Прорываться сквозь грозу было немыслимо из-за молний, восходящих и нисходящих потоков воздуха, бушующих в грозовых облаках, не говоря уже о скрывавшихся в них горах высотой до 4 км. Локаторов на самолете не имелось, и лететь пришлось бы вслепую. Подняться над вершинами гор возможности не было из-за кислородного голодания.

Пока шли переговоры, драгоценное время было упущено. Теперь уже топлива не оставалось ни до Белграда, ни до Тираны, ни до какого-либо другого известного им аэродрома. А вокруг только горы. Оставался лишь путь в преисподнюю.

НЕОЖИДАННЫЙ ВЫХОД

В этот момент облака окутали самолет, словно погребальным саваном. Командир экипажа побелел как мел и застыл в кресле, не реагируя на возгласы. Его помертвевшее, искаженное мукой лицо говорило, что человек прощается с жизнью.

Бортмеханик Нефедов крикнул второму пилоту, чтобы тот брал управление на себя. Но молодой и еще необстрелянный летчик впал в прострацию. Не зная, что предпринять, он обмяк, положил подбородок на штурвал и, не мигая, смотрел перед собой.

Пунцово-красный от волнения радист продолжал ловить пеленги, но было видно, что и он пребывает в том же состоянии и выполняет свою работу чисто механически.

Все они переживали тот самый момент, когда перед глазами пробегает вся жизнь и вспоминаются близкие и родные люди. И тут Нефедов вдруг ощутил, как волосы на его голове поднимаются дыбом – столь сильным оказалось нервное напряжение. Одновременно с этим мозг его заработал с фантастической интенсивностью. Прилив сил и желание действовать захлестнули его.

Михаил схватил командира за плечи и затряс его: 

– Борис! Борис! Опомнись! Спасаться надо! Людей надо спасать! Управляй самолетом! Ищи место для посадки!

Первые секунды пилот не реагировал. Лицо его оставалось неподвижным, и он лишь бессознательно повторял: 

– Да… да…

И вдруг в серых непроницаемых облаках открылось окно! Маленькое, туманное, но сквозь него была видна долина, в конце которой сияло голубое озеро, окруженное высокими горами.

Нефедов еще сильнее затряс командира:

– Борис! Смотри! Земля!

Пилот опомнился и выпрямился в кресле. Глаза его заблестели, стали осмысленными, бледность сменилась румянцем. Он молча взялся за штурвал и уверенно повел самолет. Еще несколько секунд, и они под чистым солнечным небом. Остается найти место для приземления до того, как кончится топливо.

Бортпроводница начала готовить пассажиров к экстренной посадке. Возникли трудности: ремни безопасности на креслах оказались скручены и перевязаны суровой ниткой. В те времена их почему-то не использовали. В спешке девушка в кровь изрезала себе руки, но успела развязать или разорвать проклятые нитки. В этом ей помогали взрослые, не потерявшие самообладания пассажиры.

К счастью, вскоре экипаж увидел поле, на которое можно было посадить самолет. Но на нем пасутся коровы и овцы! Столкновение с ними приведет к опасной аварии. А на приборной доске замигала красная лампочка, сигнализируя о малом остатке топлива. Нужно было срочно садиться. Бортмеханик напомнил командиру, что при разворотах можно делать лишь минимальный крен – иначе остатки горючего отхлынут от топливопровода и двигатели остановятся. Но надо еще разогнать стадо!

Самолет прошел над ним на предельно низкой высоте. Животные забегали, но с поля не ушли. К счастью, пастухи догадались, чего хотят летчики, и увели стадо в сторону.

Командир пошел на посадку. Красная лампочка остатка топлива к тому времени уже не мигала, а горела непрерывно. Это означало, что горючее вот-вот закончится.

Приземление прошло блестяще. Прыгая на неровностях, самолет пробежал несколько сотен метров и остановился. Из салона понеслись ликующие крики пассажиров. Бог смилостивился над невинными.

Через час появились югославские пограничники. Они объяснили, что полеты над территорией страны запретили потому, что в это время в Белград летел глава Польши Гомулка и югославские власти опасались инцидентов в воздухе. Но это звучало неубедительно. Спустя какое-то время подъехал автобус и увез многострадальных пассажиров в Тирану.

Туда же надо было доставить остававшийся в самолете груз. Поле, на которое они сели, оказалось пригодным и для взлета. Он состоялся на следующий день после того, как экипаж отдохнул в туристическом отеле, а пограничники подвезли горючее.

Из-за сильно разреженного воздуха вторую половину разбега совершали на форсаже. Из долины вылетали, словно из глубокого колодца, набирая высоту по спирали.

ПО СУТИ, ОНИ БЫЛИ ПРИГОВОРЕНЫ

В Тиране их встречали как героев – музыка, цветы, объятия, слезы радости и благодарности! Сбежался весь город. Прибывшие накануне пассажиры рассказали, что им довелось пережить и кому они обязаны своим спасением.

Много лет спустя Михаил Нефедов и бортпроводница Вера Старикова написали о том полете статью и опубликовали ее в российском журнале «Пятый океан». В ней они объяснили действия белградских диспетчеров лишь политическими распрями между СССР и Югославией. Но оказалось, что отношения Белграда с Тираной в то время были еще хуже. А в самолете летели в основном албанцы. Незадолго до этого Тито намеревался присоединить Албанию к Югославии, но Сталин сказал «нет», и по его рекомендации Тирана разорвала все экономические договоры с Белградом. Дипломатические отношения их также были прерваны, а на границе начались обоюдные провокации.

И при Сталине, и при Хрущеве СССР оказывал Албании интенсивную экономическую и финансовую помощь. Ее лидер Ходжа утверждал, что титовцы пытаются свергнуть его режим, и просил у СССР защиты. Тот откликнулся на просьбу. Отряд черноморских кораблей посетил Албанию в 1956 и 1957 годах. Второй раз – всего за месяц до злополучного авиарейса. На тот же год был запланирован визит в Албанию советского министра обороны Жукова.

Понятно, что Белграду не нравился такой военный альянс. Но неужели этого достаточно, чтобы отправить на вероятную смерть советский экипаж и три десятка пассажиров-албанцев? Проморгали грозу? Ожидали прилета важного лица? Хорошо, но почему не предложили экипажу и пассажирам переждать, а торопливо и настойчиво выпихивали их самолет из аэропорта?

Почему так долго молчали при запросе на разрешение вернуться? Почему не позволили сесть на любом из расположенных поблизости аэродромов, коих в том районе немало? Посадка никак не помешала бы самолету Гомулки. Все это походило не столько на безответственность, сколько на преднамеренную расправу.

Одновременно случилось еще одно таинственное и жуткое происшествие, о котором экипаж узнал уже после своего спасения. Когда он попросил югославские власти выразить благодарность диспетчеру из Титограда, подававшему им пеленги, те ответили, что он погиб от удара молнии во время сеанса связи в ту самую грозу. И даже не сообщили его фамилии. Вот это уже было серьезно…

Я ничего не утверждаю, но часто ли люди погибают от грозового разряда, сидя в закрытом помещении у радиоаппаратуры? Лично я не слышал ни об одном таком случае. А вот убить человека электротоком и выдать это за удар молнии – несложно. Ведь этот диспетчер был свидетелем происходившего и к тому же симпатизировал советскому экипажу. От души надеюсь, что он все-таки остался жив и что его просто упрятали поглубже, чтобы замять дело.

И тут я подумал: «А не летело ли тем рейсом какое-то важное лицо, сильно раздражавшее титовский режим?» Я вновь обратился к Михаилу Васильевичу и, кажется, что-то нашел. Оказалось, что тем рейсом летели семь албанских генералов! Полагаю, весь генералитет той страны, учитывая тогдашнюю численность ее населения и вооруженных сил.

И не могла ли какая-то горячая и не очень умная голова из вчерашних титовских партизан воспользоваться случайно сложившейся ситуацией, чтобы хоть как-то помешать военному сотрудничеству между Албанией и СССР или просто насолить ненавистному соседу и его покровителю? Предоставляю читателю самому ответить на этот вопрос.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


В Совете Федерации остается 30 свободных мест

В Совете Федерации остается 30 свободных мест

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Сенаторами РФ могли бы стать или отставники, или представители СВО-элиты

0
1007
Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Анастасия Башкатова

Несмотря на дефицит кадров, в стране до сих пор есть застойная безработица

0
1202
Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Ольга Соловьева

Производство бензина в стране сократилось на 7–14%

0
1651
Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Екатерина Трифонова

Назначенные государством адвокаты попали под пропагандистскую раздачу

0
1350

Другие новости