Пламенные монархисты: генерал-адъютант Петр Клейнмихель

Генерал Клейнмихель не пользовался популярностью у современников, но был в фаворе у императора Николая Второго, который и сам был военным инженером по образованию. Франц Крюгер. Портрет П.А. Клейнмихеля. 1851. Государственный Эрмитаж

Клейнмихель-старший, сын пастора из Риги, поступил на службу капралом в Киевский мушкетерский полк, протекций не имел, воевал в Польше (1778–1779) и в Крыму (1783), сумел выслужиться и сделать карьеру. Но главным достижением Андрея Клейнмихеля было короткое знакомство с всесильным в ту пору графом Алексеем Аракчеевым. Так что будущее его сына Петра было обеспечено.

Петра Клейнмихеля записали в Гренадерский полк сразу после рождения. А в 1812 году, 19 лет, он стал адъютантом Аракчеева. Показал себя скрупулезным и пунктуальным исполнителем. В кампанию 1814 года капитан Клейнмихель выполнил личное поручение императора: передать его братьям приказ выехать в Базель, подальше от мест боев. Так он познакомился с будущим императором Николаем Павловичем.

Виталий Киселев пишет: «Граф Петр Андреевич Клейнмихель не пользовался популярностью у своих современников, особенно не любили его при дворе, но поделать ничего не могли, так как ему благоволил император... Петр Андреевич часто был резок и просто груб с подчиненными, но специалистом он был отменным, и недаром император в 1842 году назначил его главноуправляющим путями сообщений и публичными зданиями... Крупнейшими работами, которыми руководил Петр Андреевич, являются: восстановление Зимнего дворца после пожара в 1837 году, постройка здания Нового Эрмитажа, сооружение первого постоянного моста через Неву (Николаевского), постройка железной дороги Петербург-Москва. И это только наиболее важные из его сооружений».

1. «В 1816 году Петр Клейнмихель женился – при весьма странных обстоятельствах. Невеста, Варвара Кокошкина, была похищена им прямо из церкви, где находилась с матерью. Герой-любовник был арестован на две недели, но этим наказание и ограничилось. Вопреки ожиданиям брак оказался неудачным, супруги постоянно ссорились. В итоге супруги заключили сделку: жена оставляла мужу все приданое, а он объявил себя неверным мужем, благодаря чему и состоялся развод. Получившая свободу Варвара вышла замуж за своего двоюродного брата и давнего любовника, но и в этом браке не была счастлива».

2. Снова Виталий Киселев: «В январе 1837 года Клейнмихель, еще не граф (графом его пожалуют через два года), но генерал-адъютант, передал Александру Никитенко (историку, цензору и мемуаристу) крест Анны III степени за Аудиторское училище, в котором последний успешно преподавал русский язык.

Никитенко вспоминал: «Он был у нас на экзамене и свирепствовал как ураган. Это ужас и бич для подчиненных. Генералы, и те трепещут перед ним, как овцы перед волком. Я, впрочем, не могу пожаловаться: со мной он был вежлив».

Через пару дней Клейнмихель пригласил Никитенко на обед, и тот был приятно удивлен:

«На днях он приглашал меня к себе обедать: совсем другой человек. Любезен, учтив, гостеприимен – просто радушный хозяин. Жена его верх приветливости. Кажется, на сцене своей службы он по системе облекается в бурю, убежденный, что если хочешь повелевать, то должен быть зверем».

3. Речь здесь идет уже о второй жене нашего героя – Клеопатре Петровне, урожденной Ильинской, родственнице фаворитки императора фрейлины Варвары Нелидовой. Утверждали, что в этом браке «граф совершенно изменил свой характер семьянина, он сдерживал все свои пары, чтобы не ссориться с женой и ее влиятельной родней». Теперь он считался «добрым мужем, нежным отцом и был очень кроток с личной прислугой».

По воспоминаниям инженер-генерала барона Антона Дельвига, «графиня была женщина умная, но в ней, при ее недостаточном образовании, видна была провинциалка, желающая выказать себя барыней большого света». Графиня была пожалована в статс-дамы и состояла председательницей Патриотического общества. Валентин Пикуль утверждал, что Клейнмихель не брал взяток, однако «они поступали в кубышку через его жену – Клеопатру Петровну, даму чрезвычайно строгую».

Графиня была известна в высшем свете как усыновительница незаконнорожденных детей фавориток Николая I. Именно это обстоятельство, если верить сплетням, служило причиной карьерного взлета Петра Клейнмихеля. Всего в семье Клейнмихеля было восемь детей.

4. При Клейнмихеле возникла практика выплаты жалованья служащим неофициальным порядком (сейчас это называют «серой зарплатой»). Например, архитектору в военных поселениях предлагали получать «2000 рублей ассигнациями явно, а 1000 инкогнито».

Правда, некоторые приписывают это начинание Аракчееву. Историк Александр Кизеветтер пишет: «Архитектор Свиязев поступил на службу в военные поселения по газетной публикации, в которой архитектор приглашался на жалованье в 4000 рублей в год. В течение нескольких месяцев жалованье вовсе не выдавалось, а когда Свиязев возбудил об этом вопрос, Аракчеев предложил ему удовлетвориться половинным окладом. Разумеется, Свиязев запротестовал. «Э, братец, – говорил ему Аракчеев, – брось ты свою вольтеровщину и будь истинным христианином». Когда же Свиязев не согласился с таким неожиданным толкованием христианства и продолжал стоять на своем, то Аракчеев уволил его от службы».

5. «В 1837 году Клейнмихель возглавил работы по ремонту Зимнего дворца, пострадавшего от пожара (выгорели второй и третий этажи). Обязался закончить все за год и три месяца, что казалось нереальным – и уложился в срок, получив от императора медаль с надписью «Усердие все превозмогает», а от придворных – прозвище «дворецкий». Правда, по старой традиции пришлось еще некоторое время кое-где продолжать работы и устранять недоделки».

6. «На графа Клейнмихеля возлагались самые разнообразные обязанности. Он был дежурным генералом и занимался восстановлением Зимнего дворца после пожара. Потом он заведовал медико-хирургической академией, и в одном иностранном журнале появилась заметка о том, что Зимний дворец восстанавливал доктор медицины Клейнмихель.

На Клейнмихеля возложили и строительство железной дороги между Петербургом и Москвой. Это порождало множество слухов при каждом новом важном назначении. Его, по слухам, назначали и военным министром, и министром внутренних дел, и шефом жандармов...

Когда в 1843 году умер митрополит Серафим, Клейнмихель был уже министром путей сообщения. Слушая разговоры о вероятном преемнике Серафима, князь Александр Меншиков (генерал-адъютант и присяжный остроумец) сказал: «Вероятно, назначат графа Клейнмихеля».

8. «Папаша, кто строил эту дорогу?» – «Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька» (эпиграф к поэме Некрасова «Железная дорога»).

За выполнение очередной задачи Клейнмихель взялся, как обычно, рьяно. «Подчиненных он трактовал хуже, чем своих лакеев», по выражению чиновника Константина Фишера.

Дорога была построена очень быстро. Евгений Норин пишет: «В 1846 году построили завод по производству оборудования, а к 1 ноября Клейнмихель мог открывать шампанское. Дорога заработала. Надо, правда, отметить, что обошлась она баснословно дорого... Сам ли Клейнмихель приложил руку к такому удорожанию, его ли подчиненные, общая штурмовщина и неопытность строителей – тут точно судить трудно. В общем, случай Клейнмихеля представлял собой хорошо знакомую нам ситуацию, когда важное для страны дело делается, но при этом обходится казне так дорого, словно в процессе топки паровозов топили ассигнациями».

9. Инженер-путеец Валериан Панаев пишет: «Клейнмихель был до крайности горяч, нетерпелив, необыкновенно энергичен, быстр в решениях и обладал характером твердым и в особенности независимым. Он не терпел ни малейшего вмешательства кого бы то ни было в дела до него относящиеся... Он был очень умен, талантлив и обладал особенною опытностью в вопросах административного свойства... Он решительно не обращал внимания ни на кого, смело вступал в борьбу со всеми и твердо шел, помимо всех возможных препятствий и посторонних интриг, к цели, которую назначил себе... Он представлял из себя олицетворение врага бюрократического порядка».

10. А вот характеристика от баварского посланника Отто фон Брай-Штайнбурга: «Деятельный, беспощадный и неумолимый в выборе средств, Клейнмихель не признавал трудностей и как будто хотел доказать, что на свете нет ничего невозможного. Он относился к людям, как к орудиям и машинам, не зная сострадания. Имея в своем распоряжении огромные суммы и неограниченную власть, Клейнмихель возвел, во исполнение императорских приказаний, большие и полезные здания. Его ненавидят и презирают».

11. Нестор Кукольник пишет: «При построении постоянного через Неву моста несколько тысяч человек были заняты бойкою свай, что, не говоря уже о расходах, крайне замедляло ход работ. Искусный строитель генерал Кербец поломал умную голову и выдумал машину, значительно облегчившую и ускорившую этот истинно египетский труд. Сделав опыты, описание машины он представил главноуправляющему путей сообщения и ждал по крайней мере спасибо. Граф Клейнмихель не замедлил утешить изобретателя и потомство. Кербец получил на бумаге официальный и строжайший выговор: зачем он этой машины прежде не изобрел и тем ввел казну в огромные и напрасные расходы».

12. «После Венгерского похода кому-то из участвовавших в этой кампании пожалован был орден Андрея Первозванного и в тот же день и тот же орден дан Клейнмихелю.

– За что же Клейнмихелю? – спросил кто-то.

– Очень просто: тому за кампанию, а Клейнмихелю для компании».

13. «Клейнмихель, разъезжая по России для осмотра путей сообщения, в каждом городе назначал час для представления своих подчиненных, разумеется, время он назначал по своим часам и был очень шокирован, когда в Москве по его часам не собрались чиновники.

– Что это значит? – вскричал разъяренный граф.

Ему отвечали, что московские часы не одинаковы с петербургскими, так как Москва и Петербург имеют разные меридианы. Клейнмихель удовольствовался этим объяснением, но в Нижнем Новгороде случилась та же история, и взбешенный генерал закричал:

– Что это? Кажется, всякий дрянной городишко хочет иметь свой меридиан? Ну, положим, Москва может – первопрестольная столица, а то и у Нижнего меридиан!»

14. «У военного министра князя Меншикова с графом Клейнмихелем была, что называется, контра... В шутках своих князь не щадил ведомства путей сообщения. Когда строились Исаакиевский собор, постоянный мост через Неву и Московская железная дорога, он говорил: «Достроенный собор мы не увидим, но увидят дети наши; мост мы увидим, но дети наши не увидят; а железной дороги ни мы, ни дети наши не увидят».

Когда же скептические пророчества его не сбылись, он при самом начале езды по железной дороге говорил: «Если Клейнмихель вызовет меня на поединок, вместо пистолета или шпаги предложу ему сесть нам обоим в вагон и прокатиться до Москвы. Увидим, кого убьет!»

15. Снова Нестор Кукольник:

«Падение Клейнмихеля во всех городах земли Русской произвело самое отрадное впечатление... Низвержению Клейнмихеля радовались словно неожиданному семейному празднику. Я узнал об этом вожделенном событии на Московской железной дороге, на станции, где сменяются поезда. Радости, шуткам, толкам не было конца, но пуще других честил его какой-то ражий и рыжий купец в лисьей шубе.

– Да за что вы его так ругаете? – спросил я. – Видно, он вам насолил.

– Никак нет! Мы с ним, благодарение Господу, никаких дел не имели. Мы его, Бог миловал, никогда и в глаза не видали.

– Так как же вы его браните, а сами-то и не видали.

– Да и черта никто не видел, однако ж поделом ему достается. А тут-с разницы никакой».

16. «В Петербурге, в Гостином дворе, купцы и сидельцы перебегали из лавки в лавку, поздравляли друг друга и толковали по-своему.

– Что это вздумалось государю? – спросил кто-то из них.

– Простое дело, – отвечал другой. – Времена плохие. Военные дела наши дурно идут. Россия-матушка приуныла. Государь задумался, что тут делать. Чем мне ее, голубушку, развеселить и утешить? Дай прогоню Клейнмихеля...»