Михаил Ходаренок Июньская вспышка террористической активности в Чечне и соседних с ней районах Северного Кавказа вновь оживила дискуссию о состоянии и перспективах завершения вооруженного противоборства в этой горячей точке. Несмотря на кажущееся обилие информации из Чечни, широкие слои российского общества не имеют ясного представления об обстановке в республике и однозначных ответов на вопросы: достаточно ли в республике сил и средств для борьбы с террористами, стоит ли выводить из Чечни войска, в чем сегодня заключаются основные проблемы в борьбе с незаконными вооруженными формированиями, почему до сих пор не выловлены основные организаторы и вдохновители терактов, имеет ли смысл вести какие-либо переговоры с полевыми командирами?
Войска и спецназ
На фоне продолжающихся терактов и минной войны это выглядит на первый взгляд парадоксальным, но масштабных задач для Вооруженных сил в Чечне практически не осталось. Крупные банды либо давно уничтожены, либо рассеяны. Остались мелкие "недобитки", скрывающиеся в горной части республики. Численность отрядов боевиков в настоящее время незначительна - от силы по 15-20 боевиков в группе. Подрывы и обстрелы в населенных пунктах и в равнинной части республики по большей части осуществляют легализованные представители НВФ, у которых на руках полный набор необходимых документов.
Сегодня вся тяжесть борьбы с мелкими бандгруппами лежит на спецподразделениях Главного разведывательного управления Генштаба, спецназе ВДВ и внутренних войск. По общему мнению экспертов, наибольших успехов в разведывательно-поисковых действиях и уничтожении боевиков достигли бойцы ГРУ, выучка и оснащенность которых явно выделяется среди подобных подразделений в лучшую сторону.
По большому счету роль мобильных, хорошо подготовленных и оснащенных спецподразделений сегодня в борьбе с бандформированиями резко возросла.
Роль войск в этой области существенно меньше. Поднимать мотострелковые батальоны, полки и артиллерию, а затем пускаться в погоню по горно-лесистой местности за двумя-тремя боевиками, незадолго до этого обстрелявшими место постоянной дислокации федеральных войск, явно нецелесообразно. В подобных случаях вполне достаточно разведывательного взвода.
Спецоперации с участием войск, несмотря на значительный внешний эффект от их привлечения, по сути, малоэффективны. Сегодня соединения и части группировки федеральных войск располагаются в базовых районах, находящихся под пристальным наблюдением боевиков. Выйти незамеченной из места постоянной дислокации (базового района) колонна федеральных войск практически не имеет ни одного шанса. К месту проведения зачисток войскам предстоит марш по уже давно заминированной дороге. Надо отметить, что основные маршруты передвижения федеральных войск, как правило, минируются бандитами заблаговременно. По большому счету местное население Чечни постоянно передвигается по дорогам, под которыми уже давно заложены фугасы. Однако в действие адские машины приводятся специально назначенными командами только при прохождении над ними бронетехники и автомобилей федеральных войск.
На практике это означает, что без тщательной инженерной разведки предстоящего маршрута передвигаться войскам по Чечне попросту нельзя. Скорость такой разведки в самом лучшем случае один километр в час. Быстрее не могут работать ни саперы, ни минноразыскные собаки. Вот примерно с такой быстротой войска и передвигаются к месту проведения операции. Кроме того, заранее выставленные на маршруте движения временные блокпосты, без которых зачастую обойтись тоже никак нельзя, яснее ясного указывают пункт проведения зачисток.
Иными словами, даже имеющийся немалый потенциал войска сегодня, как правило, не используют, а в основном охраняют сами себя, участвуют в проводке колонн с материальными средствами, несут службу на блокпостах и весьма ограниченно используются при зачистках. Тем не менее, по общему мнению экспертов, в республике должен присутствовать силовой компонент в виде группировки Вооруженных сил как залог будущей стабильности. Рассуждения и диспуты о возможности резкого сокращения группировки сегодня по-прежнему явно неуместны, тем более что борьба даже с мелкими бандгруппами затягивается на годы.
Кто виноват и что делать
Существует фундаментальная проблема, которая сближает войска и спецподразделения разных силовых ведомств, - о характере деятельности бандгрупп, как правило, отсутствуют точные разведданные. Еще со времен афганской кампании в боевую работу Советской (российской) армии прочно вошел термин "реализация разведданных". На практике это означает, что вначале у командиров появлялись точные сведения - где моджахеды, сколько их, как они вооружены и чем в настоящий момент занимаются. После этого наступал момент "реализации" - уничтожение бандгруппы. Сейчас по большей части и войска, и спецподразделения действуют в Чечне словно в потемках - точных сведений о бандитах нет. Иными словами, главная проблема заключается не в том, что нечем "реализовать", а в том, что неизвестна точка приложения усилий. А если нет данных, то, естественно, нет и результативных действий. Именно по этим причинам возможности имеющейся в Чечне военной машины используются далеко не в полной мере.
Такое положение дел объясняется целым рядом причин. Лидеры бандформирований с каждым днем становятся все более осторожными. Учитывая возросшие возможности радиоразведки федеральных войск, они практически прекратили использование для управления отрядами боевиков радиосвязи, спутниковых и мобильных телефонов. В основном полевые командиры обмениваются между собой текстовыми документами и видеокассетами, а в их личной охране состоят многократно, годами проверенные боевики (причем в основном родственники).
По этой причине возможности агентурной разведки в среде незаконных вооруженных формирований весьма ограничены. Внедрение агентов в банды сопряжено с огромными проблемами.
Помимо всего прочего, сильно мешает в борьбе с боевиками в Чечне и непрекращающаяся утечка информации. Она может происходить по самым различным причинам и каналам, начиная от разветвленной агентуры боевиков в создаваемых сегодня органах внутренних дел Чечни и заканчивая рядовым бойцом российских войск, который на местном базаре за пачку сигарет и бутылку пива может по простоте душевной рассказать, как фамилия командира, чем будет заниматься подразделение в ближайшее время и какие новости в части в целом.
Несколько существенных вопросов в деятельности войск и спецподразделений нуждаются в коренном улучшении, и за истекшее время продвижения в этих сферах фактически никакого (в самом лучшем случае крайне незначительное).
Во-первых, ряд экспертов полагает, что в Чечне как не было единого руководства контртеррористической операцией, так его нет и поныне (несмотря на все декларации по этому поводу федерального Центра). Иными словами, если бы все находилось в одних руках, под единым управлением с жестко выстроенными вертикалями подчиненности и взаимодействия, процесс умиротворения в Чечне пошел бы семимильными шагами. Однако на практике значительные проблемы в области согласования усилий между различными силовыми структурами сохранились, несмотря на многочисленные заверения генералов о преодолении межведомственных противоречий. Особенно это чувствуется в "низах", на тактическом уровне, во взаимоотношениях между подразделениями Вооруженных сил, внутренних войск, милиции и Федеральной службы безопасности. Нестыковки и неувязки весьма усугубляются беспрерывной текучестью кадров и подразделений практически всех силовых ведомств: одни убывают, другие прибывают, третьи сидят на чемоданах, четвертые еще только входят в курс дела.
Своеобразное время реакции - промежуток от доклада об обстановке до принятия решения на применение силы - по-прежнему очень велико и до сих пор требует многочисленных согласований. В результате задуманные операции или не достигают целей, или же удары фактически наносятся в пустоту.
Во-вторых, специалисты полагают, что для увеличения результативности действий надо резко поднять подвижность войск, а не передвигаться по дорогам Чечни со скоростью один километр в час. Сделать это можно только за счет насыщения федеральной группировки достаточным количеством современных всепогодных боевых и транспортных вертолетов, причем разных типов.
В-третьих, ветераны боев с боевиками постоянно высказывают мнение о необходимости оснащения войск современными средствами ведения разведки. В большинстве случаев сегодня она ведется на уровне позавчерашнего дня.
Наконец, у федеральной группировки в Чечне сегодня нет высокоточного оружия достаточной дальности, позволяющего с промахом в три-пять метров наносить удары по местам скопления боевиков, пунктам проведения совещаний руководящего состава незаконно вооруженных формирований, базам, схронам, складам.
Во многом результативной деятельности федеральных войск и спецслужб препятствует и беспрерывная смена кадров. Например, офицеры Вооруженных сил прибывают в Чечню в командировку всего на шесть месяцев. Даже в Афганистане в свое время офицерский состав находился многие месяцы (по 700-730 суток). Получается, тогда интересы Афганистана были ближе и дороже. Офицеры ФСБ и вовсе прибывают в Чечню на три месяца. Как за это время можно выткать агентурную сеть (и можно ли вообще), остается загадкой. Словом, слухи о могуществе спецслужб во многом являются преувеличением.
Для примера, Алексей Петрович Ермолов, тогдашний командующий Объединенной группировкой войск, находился на Кавказе с 1817 по 1826 г. Полномочия у него были гораздо более обширными, чем у современных руководителей. Ермолов по большому счету и не собирался уезжать с Кавказа, а был отставлен императором в результате интриг. Столь длительный период пребывания Алексея Петровича в должности "проконсула Кавказа" дает все основания говорить о 1817-1826 гг. как о ермоловской эпохе. В наше время, за 1999-2003 гг. руководителей регионального оперативного штаба и командующих объединенной группировкой войск в Чечне сменилось уже столько, что даже знающие люди не могут перечислить современных "проконсулов" без запинок и ошибок. Современные "воронцовы" и "барятинские" по большому счету не известны российскому обществу.
А пока только можно удивляться имеющимся в Чечне диспропорциям и просто малообъяснимым с любой из точек зрения фактам. Вот хотя бы один из них. Например, численность спецназа внутренних войск составляет на сегодня 28 тыс. чел. при общей численности ВВ МВД в 250 тыс. чел. Напомним, что сегодня все ВДВ России - 32 тыс. чел. Чтобы спецназ ВВ работал результативно, его надо вооружить, оснастить, подготовить, причем по последнему слову науки и техники. Однако на выходе опять получается параллельная армия. Такую нагрузку ни один бюджет не выдержит. При этом не надо забывать, что все остальные силовые ведомства России тоже не отказали себе в удовольствии завести свой собственный спецназ.
Вот и получается, что в Чечне все борются, все ловят, все ведут разведку - одних разновидностей спецназа чуть ли не десяток. Если к этому прибавить войска, СОБРы, ОМОНы, ГИБДД, местные стрелковые роты, комендатуры, то заурядная организация взаимодействия при достаточно скромной спецоперации становится чуть ли не подвигом Геракла. Не стоит в этой связи удивляться и достаточно скромным общим результатам. Удивительно другое - как в такой мешанине вообще удается добиваться хоть каких-либо результатов.
Отступать из Чечни никак нельзя. Нет смысла вести какие-либо переговоры с полевыми командирами, даже говорить о возможности подобных переговоров могут только весьма далекие от знания реалий обстановки в республике люди. Но и линия поведения Центра должна быть выбрана с большим искусством: излишняя жесткость приведет к тому, что население окончательно отвернется от федеральной власти, мягкость - чеченцы тут же сядут на шею. Словом, налицо хрестоматийное "Восток - дело тонкое". Путь, по которому сегодня движется федеральный Центр, по большому счету единственно возможный. Самое главное, что вызывает опасения военных, - возможные метания Москвы. Однако оснований для этого становится с каждым днем все меньше. Поэтому разрешение перечисленных выше проблем сильно способствовало бы умиротворению региона в целом.
