Африканская сага полковника Бирюкова

Вторая конголезская война отличалась чудовищной жестокостью по отношению к гражданскому населению. Фото с сайта www.unmultimedia.org

21 июня 2003 года по мировым информационным агентствам разнеслась экстренная новость: в Демократической Республике Конго в ночь на 20 июня на передовой контрольный пункт военных наблюдателей миротворческой миссии ООН в городе Бени вооруженными людьми было совершено нападение, в результате которого были захвачены в заложники два офицера из России и Туниса. Российским офицером оказался майор Игорь Бирюков.

Спустя несколько дней стало известно, что оба военных наблюдателя были освобождены. Как сообщили в департаменте информации и печати МИД РФ, освобождения майора Игоря Бирюкова удалось добиться «в результате активных усилий, предпринятых министерством, в частности, по линии постоянного представительства РФ при ООН и российского посольства в Киншасе».

За этими скупыми газетными строчками вряд ли кто разглядел удивительную человеческую историю мужества, стойкости и боевого товарищества, проявленных нашим соотечественником на далекой африканской войне. Попробуем восполнить этот пробел, внеся свою скромную лепту в летопись славных имен и деяний российских воинов.

Конфликт в районе Великих Озер

Вначале небольшая предыстория для понимания канвы событий, приведших к упомянутому трагическому инциденту.

Современному российскому, европейскому, тем более американскому читателю мало что говорит словосочетание «великая африканская война». А ведь это событие случилось сравнительно недавно и имело серьезные последствия в масштабах всего Африканского континента – особенно для Демократической Республики Конго (ДРК).

Восточная часть ДРК, которая географически и политически относится к региону Великих Озер, уже много лет является ареной непрекращающихся межэтнических и социальных конфликтов. Пожалуй, здесь, как ни в каком другом регионе мира, в полной мере проявляет себя ресурсное проклятие, когда наличие богатейших запасов ценных полезных ископаемых не только не служит благополучию и процветанию населяющего эту землю народа, но, напротив, является источником нищеты, войн и эпидемий.

Великая африканская, или вторая конголезская война, бушевала в регионе с 1998 по 2002 год и в нее в той или иной степени было вовлечено около 20 государств. На территории восточных провинций ДРК во время войны действовало до 40 противоборствующих вооруженных группировок, сколоченных преимущественно по этническому признаку, а также воинские контингенты приграничных стран. В этой бойне погибло от 4 до 5 млн человек, что делает ее самым кровопролитным и смертоносным конфликтом со времен Второй мировой.

Эта война отличалась невероятной жестокостью, которую все ее участники, включая солдат правительственной и иностранных армий, проявляли по отношению к гражданскому населению. Захватив деревню, с враждебно, как им казалось, настроенными обитателями, боевики, находясь зачастую в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, убивали всех подряд, невзирая на пол и возраст. Женщины, перед тем как быть жестоко убитыми, подвергались сексуальному насилию. По оценкам правозащитных организаций, во время войны на востоке Конго были изнасилованы более полумиллиона женщин. Много гражданских погибло от голода и эпидемий, так как ни о нормальной хозяйственной жизни, ни о какой-либо медицинской помощи в условиях военного хаоса говорить не приходилось.

Под давлением мировой общественности в июне 1999 года руководители участвующих в войне государств собрались в столице Замбии Лусаке. По итогам переговоров 10 июля 1999 года президенты ДРК, Анголы, Намибии, Зимбабве, Замбии, Уганды и Руанды подписали соглашение, в соответствии с которым стороны обязались прекратить любую военную деятельность, а также давали согласие на развертывание в регионе миротворческой миссии ООН.

30 ноября 1999 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию 1279, которая предусматривала развертывание в ДРК миротворческой миссии MONUC с беспрецедентным для миссий такого рода ежегодным бюджетом в 1,5 млрд долл. К декабрю 2000-го в миссии было развернуто 13 контрольных пунктов, на которых несли службу 148 военных наблюдателей из разных стран, включая Россию. А в 2002 году миссия насчитывала уже 450 наблюдателей, развернутых на 95 контрольных пунктах.

Полковник Игорь Евгеньевич Бирюков прибыл в миссию MONUC 26 апреля 2003 года. Да, действительно, несмотря на официальное объявление в прессе о его воинском звании майор, на самом деле он имел звание полковника ВС РФ. Такова уж была практика нашего Министерства обороны – в миротворческие миссии наши офицеры ехали, будучи залегендированы под майоров и капитанов. Это была его первая командировка по линии ООН. Хотя Африка не была для него терра инкогнита – в 1980-х в качестве военного переводчика ему довелось участвовать в войне в Анголе.

Его приезд в штаб миссии в Киншасе совпал с трагической вестью о гибели российского военного наблюдателя майора Вячеслава Бударина, который подорвался на противотанковой мине в округе Бени в провинции Северное Киву на востоке ДРК. Бирюков лично знал Бударина. В 2002 году они вместе учились на курсах подготовки военных наблюдателей в Солнечногорске. Ему и выпала тяжелая обязанность опознания тела погибшего и скорбные хлопоты по его отправке на Родину.

Спустя две недели полковник Бирюков был отправлен для прохождения службы на удаленный передовой контрольный пункт (на миротворческом сленге – тимсайт) в тот самый печально известный город Бени, практически эпицентр все еще тлеющей африканской войны.

Захват в Бени

Даже опытным африканистам довольно трудно разобраться в зоопарке вооруженных группировок, которые бесчинствовали в зоне конфликта и, постоянно объединяясь и разъединяясь, то воевали друг с другом, то вступали в ситуационные союзы. Выделив конкретный временной промежуток и географическую локализацию, можно констатировать, что летом 2003 года значительная часть провинции Северное Киву находилась под контролем повстанческого движения с традиционно сложным для африканских политических партий названием RCD/K-ML (Конголезское объединение за демократию/Кисангани-Движение свободы), во главе которого стоял влиятельный полевой командир Антипас Мбуса Ньямвиси.

Город Бени и его окрестности как раз и составляли кормовую базу его группировки. Под ее контролем находилась вся местная добыча алмазов, золота, редких минералов и ценных пород древесины.

Войска ООН в городе отсутствовали, при этом два тимсайта безоружных военных наблюдателей почему-то были развернуты. Что выглядело по меньшей мере странно и граничило с преступной халатностью командования миссии. Многонациональный тимсайт полковника Бирюкова насчитывал восемь офицеров. Все они проживали в одном большом доме.

Дом находился под охраной, хотя лучше сказать под надзором, людей Мбусы. В нем постоянно околачивались четыре вооруженных бойца. Это были дети-солдаты 15–18 лет – классическое уродливое явление всех африканских войн. У каждого был китайский «калашников» с парой-тройкой патронов, что неизмеримо повышало их самооценку, а также степень наглости в общении с цивильным населением. Одеты они были кто во что горазд, в основном в испещренные дырами футболки и шорты. Хотя некоторые щеголяли в не по размеру взрослой камуфляжной униформе.

Уровень их военной подготовки оставлял желать лучшего. Автомат носили на шее на веревке, так как, если у кого и был штатный ремень, то он использовался для поддержки брюк. Излишне упоминать о том, что оборванцы и слыхом не слыхивали, что существует такая процедура, как чистка оружия.

Эти, с позволения сказать, воины весьма охотно заступали на охрану дома миротворцев, так как им нередко перепадали всякие вкусности из офицерской кухни. Кроме того, была возможность пить нормальную воду из водопровода, а не из грязного ручья.

В тот день 19 июня из восьми офицеров тимсайта в городе оставалось только двое – полковник Бирюков и подполковник армии Туниса по имени Мохаммед. Остальные были в отпусках и командировках. Тоже ситуация не вполне нормальная для должным образом организованного воинского подразделения, дислоцированного в зоне реального военного конфликта. По всем писаным и неписаным правилам отсутствовать должно не более 30% личного состава. Но миссия MONUC тогда была в стадии становления и в ней еще не были приняты основополагающие документы ее военной организации. Ситуация типичная для ооновского миротворчества: сначала ввяжемся в бой, а там по ходу разберемся. И до боли знакомая. Самому автору этих строк в 2007 году, через три года после развертывания миссии в Кот д’Ивуар, довелось с нуля писать положение о патрулировании – базовой функции военных наблюдателей, которых тогдашний генсек ООН Кофи Аннан называл своими глазами и ушами.

В общем, в Бени, как и в других населенных пунктах ДРК, охваченных миротворческой заботой ООН, все несли службу в меру своих прошлых познаний и национальных привычек. А командиром тимсайта был подполковник славных вооруженных сил Республики Мали. Этим, пожалуй, и следует объяснять присутствие на объекте в ту роковую ночь всего двух соглядатаев Кофи Аннана.

Эти двое уже почивали, когда близко к полуночи раздался громкий стук во входную дверь. Бирюков спросонья подумал, что юные бойцы захотели попить воды, хотя раньше за ними не водилась привычка будить господ офицеров по такому незначительному поводу. Наспех одевшись, он вышел в гостиную и сквозь стекло входной двери увидел толпу людей во дворе. Территория дома была огорожена высокой стеной, по которой сверху была проложена колючая проволока. Во двор можно было попасть только через крепкие металлические ворота, которые обыкновенно были наглухо заперты на всю ночь.

Однако в этот раз они были распахнуты настежь. По двору сновали вооруженные люди, среди которых были юные охранники, которые, видимо, и впустили своих побратимов через ворота. Стало ясно – дело приобретает серьезный оборот. В дверь продолжали колотить. Били кулаками, ногами и прикладами автоматов. Нужно сказать, что, согласно статусу миротворцев ООН, офицеры-наблюдатели не могут иметь оружия ни огнестрельного, ни даже холодного. В угрожаемый период они могут укрыться в расположении батальона одной из стран, направивших свои войска в зону конфликта. Но, как уже упоминалось, на тот момент войск ООН в Бени не было. Да и обстановка до сей поры не выглядела сильно угрожающей.

Под натиском нападавших деревянная дверь со стеклянными витражами продержалась недолго. Тем не менее Игорю удалось добежать до своей комнаты и с портативной радиостанции «воки-токи» передать условный сигнал о нападении на тимсайт. Через мгновение несколько солдат набросились на русского полковника и вытащили его во двор. Попытка легкого сопротивления была пресечена ударами приклада в живот и лицо от командовавшего захватом офицера с последующей укладкой на землю. Вскоре к нему присоединился и захваченный врасплох в постели тунисец, практически в исподнем.

Захватчики стали срывать с офицеров все мало-мальски ценные вещи. За обладание этими вещами между ними происходила истинная драка, поэтому все происходило в очень грубой форме и весьма болезненно для потерпевших. У Игоря с шеи сорвали серебряную цепочку, на которой висел офицерский жетон. Цепочка поначалу никак не хотела рваться и впилась в шею, оставив на ней глубокую кровавую борозду. Часы с запястья сорвали с такой силой, что браслет рассыпался на мелкие фрагменты.

Все же Бирюкову в общей суматохе удалось сохранить достаточно дорогой, исполненный по заказу, золотой перстень. Еще находясь перед закрытой дверью, он снял его с пальца и спрятал в карман. Все было сделано практически бессознательно. Совсем недавно в соседней провинции Итури патруль уругвайских миротворцев попал в засаду и аналогичным образом был избавлен от всех ценностей. При этом один из сержантов в состоянии стресса не смог снять обручальное кольцо с руки по требованию нападавших. Те, не особо рефлексируя, просто отрубили ему палец.

Затем, пока основная масса нападавших занималась разграблением дома, Бирюкову удалось незаметно перстень проглотить. Так была спасена семейная реликвия, которую офицер носит до сих пор и в свое время передаст наследникам, уж не знаю, посвятив их в детали спасения или воздержавшись от интимных подробностей.

Разграблению подверглось и само обиталище миротворцев. Малолетние солдаты в считаные секунды растащили всю военную амуницию наблюдателей, распределили ее между собой по старшинству и для пущей сохранности напялили на себя. Несмотря на весь трагизм ситуации, Игорю было довольно смешно наблюдать на худосочных телах этих вояк полевые куртки на пять размеров больше с отличительными знаками армий России, Туниса и других стран, чьи представители были в то время в отпуске.

Примечательно, что их командиры лишь молча наблюдали за этим праздником мародерства, прекрасно понимая, что их люди заняты своим привычным делом – грабежом. Впрочем, они и сами без особой суеты в этом активно поучаствовали. Офицерам достались бинокли, портативные радиостанции «воки-токи», спутниковый и мобильные телефоны, фото- и видеокамеры – все это добро было загружено в специально принесенные с собой сумки и рюкзаки.

В 1999 году в Конго была развернута миротворческая миссия ООН. Фото с сайта www.unmultimedia.org

Еще одной ценной добычей для захватчиков стали штатные ооновские аптечки наблюдателей. Таблетки в хронически больной и бедной Африке всегда в большой цене. У основной массы местного населения в крови постоянно присутствует возбудитель малярии. Обострения болезни случаются довольно часто, а лекарства большинству недоступны. Когда становится совсем худо, страдальцев народными средствами и заговорами лечат местные колдуны. Что тоже, между прочим, стоит денег, на худой конец можно расплатиться курицей. А в основном вообще не лечат – как бог пошлет. Такая же ситуация и по многим другим болезням.

А тут бойцам прямо с неба упало целое сокровище – две укомплектованные разноцветными лекарствами аптечки! Посыпались вопросы, что для чего употребляется. В темноте и суматохе, не добившись от не пришедших еще в себя пленников вразумительных ответов, бойцы у них на глазах просто съели все имеющиеся в аптечках таблетки от малярии, тифа, диареи и других болезней.

На следующий день это войско было похоже на заторможенных роботов с нездоровым блеском в глазах и хриплыми гортанными голосами. Удивляться тут нечему, если, например, имевшийся в аптечке препарат для профилактики малярии рекомендовано было принимать по одной таблетке в неделю. Многие миротворцы воздерживались от его употребления, так как даже при таком щадящем режиме приема наблюдались побочные эффекты в виде галлюцинаций. А тут ребята глотали эти таблетки пачками. Им бы тут же и умереть на месте, но сыграла роль их уже укоренившаяся привычка потреблять всякую самопальную дрянь наркотического толка, которая в изобилии водилась в зоне конфликта. Так что даже в невменяемом состоянии свои обязанности конвоиров они исполняли четко: оружие готово к бою, затвор передернут, патрон дослан в патронник. И в их готовности нажать на курок при любом удобном случае можно было не сомневаться.

Помимо прочего живой интерес захвЦатчиков вызвали присутствовавшие в аптечках презервативы. Дело в том, что ООН, провозглашая на словах нулевую толерантность к сексуальным отношениям миротворцев с местным населением, на деле исправно снабжает их средствами контрацепции. Во время прохождения службы в миссии в Западной Сахаре довелось услышать байку, что существует норматив в пять изделий на офицера в неделю. Это казалось невероятным, пока однажды нам в отдаленный пустынный тимсайт вертолет вместе с обычной провизией не доставил большую картонную коробку (как от советского цветного телевизора «Рубин»), заполненную специфической продукцией индийской фарминдустрии. Учитывая, что населенные пункты, в которых чисто теоретически можно было бы отыскать объект потенциальной страсти, в радиусе 300 км отсутствовали, трудно понять, какой логикой руководствовались ооновские интенданты, регулярно рассылавшие такие посылки офицерам, несшим суровую службу посреди практически безлюдной пустыни. Зато имеются фотосвидетельства, как данные резинотехнические изделия применялись для праздничного оформления тимсайтов, заменяя традиционные новогодние шары.

Молодые же солдаты Мбусы, несмотря на богатый сексуальный опыт, приобретенный в ходе многочисленных актов насилия в отношении гражданского населения, о практике применения подобных спецсредств сведений практически не имели. Потому и были активными распространителями ВИЧ и других венерических болезней, которые за годы войны приобрели на востоке ДРК масштабы эпидемий. За разъяснениями они обратились к своим офицерам, но те, будучи более зрелыми в половых вопросах, забрали все эти средства профилактики ЗППП себе.

Переход

Когда возбуждение первых минут вторжения немного улеглось, Бирюков, осмотревшись, насчитал среди захватчиков четырех офицеров и восьмерых солдат. Командовал всем этим безобразием знакомый Игорю майор – один из старших офицеров войска Мбусы. Надо сказать, офицерские звания в повстанческих армиях присваиваются достаточно произвольно, никаких академий для этого заканчивать не требуется. В Либерии коллеги как-то наткнулись на вооруженный отряд малолеток, которым руководил 16-летний «генерал». А в Кот д’Ивуаре, когда после замирения в 2007 году по настоянию ООН начался процесс интеграции повстанцев в регулярную армию, старые офицеры были весьма озадачены встречей с новоявленными полковниками и майорами, которые в довоенное время служили у них в лучшем случае капралами. Да и в том же Северном Киву в 2008 году были сильно удивлены появлению печально известного повстанческого движения генерала Нкунды, которого многие до той поры знали как простого сельского учителя.

Но в данном случае следует признать, что офицеры Мбусы все-таки довольно сильно отличались от необразованной солдатской массы. Не исключено, что некоторые из них имели военное образование и ранее проходили службу в регулярной армии. Французский язык у них был весьма грамотный. Как выяснилось при последующем общении, двое из них довольно сносно говорили по-английски и специфические знания по военной тематике им были не чужды. Очевидно, что именно присутствие офицеров, которые четко знали свою задачу и предназначение заложников, спасло последних от неминуемой расправы со стороны невменяемых вооруженных отморозков как непосредственно во время захвата, так и на последующем переходе через джунгли.

Как бы то ни было, по завершении акта мародерства миротворцев связали, погрузили в джип и вывезли куда-то далеко за город. Там солдаты, подталкивая их в спину автоматами, подвели к краю обрыва, а офицеры отошли и некоторое время совещались в сторонке. Пленники за эти несколько минут успели передумать всякое, но превалировала мысль о том, что их молодые жизни вскоре могут оборваться на дне этого самого обрыва. Однако, видимо, в сферах вышних на них были другие планы. Захватчики после короткого совещания их развязали, заставили снять обувь и, еще раз обыскав, повели босых в ночную мглу по только им ведомой дороге.

Как позже выяснилось, шли в сторону Каманго – селение в 50 км на северо-восток от Бени, у самой границы с Угандой. Это по прямой, а по извилистой дороге с огибанием рельефа местности выходит все 100 км. В мирное время при диктаторе Мобуту Сесе Секо это была вполне проезжая дорога, которая активно использовалась для перемещения людей и разнообразных грузов. Однако за десять лет африканского гуляйполя она превратилась в заросшую буйной растительностью узкую лесную тропу.

Отношение конвоиров к пленникам изначально было весьма грубым. Дети-солдаты с радостью воспользовались возможностью продемонстрировать свое превосходство над нежданно-негаданно попавшими под их власть офицерами-мзунгу (mzungu – белый человек на суахили). В первые сутки перехода пленников подгоняли уколами штык-ножей в спину, плевали в их сторону, делали неприличные жесты и подолгу мерзко гоготали. Поначалу пытались всю злость срывать на полковнике Бирюкове. Раньше в доме они его побаивались и втайне ненавидели за строгость и стремление поддерживать минимальный уровень дисциплины в их босяцком подразделении. Тунисец же был с ними чрезвычайно мягок, лебезил, угощал сигаретами. Однако в плену это не особо ему помогло.

После того как Бирюков пару раз гаркнул на своих обидчиков, а также недвусмысленно обозначил свое намерение палкой, они от него отстали и переключились на злосчастного Мохаммеда, который в отличие от русского полковника, воспитанного улицей, суровым батей и Советской армией, рос в тепличных условиях зажиточной арабской семьи, продвигался по непыльной службе благодаря протекции влиятельных родственников и к своим 45 годам ни разу не испытал ни серьезной физической боли, ни сколь-нибудь значимого эмоционального потрясения.

Испытав на себе жестокость со стороны оборванцев с автоматами, тунисец окончательно пал духом. Он плакал, чем вызывал очередную порцию насмешек и еще большее обострение злобы. Кроме того, он всерьез воспринимал неприличную жестикуляцию солдатни и пуще смерти боялся сексуального насилия с их стороны.

Бирюков как мог поддерживал боевого товарища, говорил ему, чтобы не раскисал, но без особого успеха. После одного из привалов обессилевший вконец тунисец отказался вставать и идти дальше. Говорил, убейте меня здесь, больше не могу. Пришлось русскому офицеру какое-то время его тащить практически на себе. При этом первые сутки перехода пленники шли босыми и к вечеру их ноги были разбиты в кровь и мясо. Игорь, понимая, что долго им обоим, а особенно тунисцу, не протянуть, набрался наглости и твердым голосом потребовал у майора вернуть обувь, иначе они отказываются продолжать путь. Это сработало, и Бирюкову вернули ботинки, а тунисцу – его шлепки, в которые он едва успел влезть, когда его вынимали из кровати.

По дороге процессия встретила крестьянина, который вел в руках велосипед, на котором вез на рынок мешок манго. Майор конголезец при виде бедолаги, который с трудом тащил по кочкам и ямам своего ржавого двухколесного друга, разразился перед пленными патетической речью о том, как нелегко живется в его стране простому народу, за счастье которого он сотоварищи сражается, бегая по лесам уже который год. Вот, например, крестьянин вынужден тащить не один десяток километров тяжелый мешок по бездорожью, чтобы выручить на рынке несколько сотен франков.

Не успел он закончить, как второй офицер приблизился к крестьянину и распорол мешок ножом. Плоды манго рассыпались по земле, и офицер приказал солдатам их собрать. Пленникам тоже было дозволено взять себе кое-что. Бирюков собрал тринадцать штук и умудрился как-то рассовать их по карманам и за пазухой у себя и Мохаммеда. Не без сочувствия к бедствию простого трудяги – в другое время и в других обстоятельствах они бы, несомненно, дали крестьянину денег – но в данном случае все их авуары были заморожены в карманах у бандитов, а эти манго оказались едва ли не единственным их рационом за весь переход.

Ко всему прочему майор, сетовавший на горькую судьбу конголезского народа, глядя на полуживого тунисца, приказал отобрать у крестьянина и велосипед. Мохаммеда взгромоздили на импровизированное седло из двух деревяшек, которое вскоре сломалось. Пришлось бедолаге разместиться седалищем на жесткой раме. Так он и ехал оставшуюся часть пути, толкаемый то Бирюковым, то солдатами.

Жажда

Белый человек, оказавшийся на африканском пленэре без емкости с водой, – это довольно беспомощное существо, обреченное на страдания. Тем более в условиях плена, когда свобода передвижения сильно ограничена. Если к этому добавить необходимость непрерывно идти, особенно в дневное время при температуре за тридцать, то можно представить, что пришлось пережить пленникам за все время их трехсуточного перехода через джунгли.

Мысль о воде постоянно терзала воспаленный мозг. Пересохшие губы и горло требовали хоть капли влаги. Удивительно, но ни у кого из конвоя не было фляги с водой. Конголезцы время от времени вырывали из земли длинные стебли с вытянутой луковицей у корня. Нечто похожее на камыш. Этим они и утоляли жажду.

Наши офицеры тоже, рискуя получить пулю в спину, пару раз отходили от тропы, вырывали эти стебли и пытались высосать из них немного влаги. Ни к чему хорошему, кроме разодранных в кровь десен, этот эксперимент не привел. Не все африканские привычки для белого человека одинаково полезны. Взвешивание после плена показало, что оба наблюдателя потеряли от обезвоживания организма по 10–12 кг веса.

Затерянная деревня

На вторые сутки набрели на затерянную в джунглях деревню. Уж всякое миротворцам довелось повидать в Африке, но это селение по степени своей дикости, запущенности и нищеты превосходило все ранее виденное. Деревня состояла из десятка глинобитных хижин круглой формы с соломенными крышами. Отсутствие прямоугольных строений, кстати, говорит о крайней бедности обитателей африканского населенного пункта. Объяснение здесь простое – на круглую хижину или сарай уходит минимум строительного материала.

Если многие деревни Северного Киву могут похвастаться такими благами цивилизации, как генераторы, солнечные панели и даже мобильная связь, то здесь о существовании более развитого мира напоминали только несколько пластиковых тазов и пустые бутылки из-под кока-колы.

Местное население, чрезвычайно напуганное нежданным визитом вооруженных людей, поначалу затаилось в укромных местах. Однако наличие в отряде двоих мзунгу, каковых большинству из них ранее видеть не доводилось, вызвало приступ жгучего любопытства, которое в итоге побороло страх перед потенциальным насилием со стороны боевиков. Толпа из пары десятков босых селян в одежде крайней степени изношенности собралась в центре деревни, чтобы не пропустить, возможно, самое примечательное событие в своей жизни. От толпы отделился староста деревни – глубокий на вид старик (хотя на самом деле ему могло быть не более сорока), лицо которого было плотно облеплено мухами. Подчиняясь команде офицера – мзунгу хотят пить, – он предложил пленникам деревянную лохань с мутной водой, каковую они опустошили в мгновение ока, хотя в обычной жизни из соображений гигиены никогда не стали бы это употреблять внутрь.

Солдаты поймали курицу – единственную, которая имела глупость прогуливаться в этот неподходящий момент по улице, и сварили ее, не ощипывая, прямо в перьях. Бирюков до сих пор помнит самый вкусный в своей жизни куриный желудок – единственное, что ему досталось от общей трапезы. Мохаммед тоже урвал себе кое-что из требухи.