Ярославка

Не ведая про Семхозы... Аркадий Паранский. В Семхозе

Москва третья

Москвасретенье в Москве 

третьей –

Значит, скоро и терем 

Шехтеля...

Еду-еду уже столетие –

Пробираюсь, кручусь 

на вертеле

Суеты привокзальных 

сутолок

Предотъездного удивления...

Рельсы, шпалы в преддверьи

спутались

Предпрощального 

нетерпения...

Справа – строгость забора 

длинного

Прикрывает ангары грязные,

Слева – леса гряда старинная,

Сзади – прошлое, прямо – 

праздное:

Ожидание и прощание,

Радость встречи, разлука 

с близкими...

Цепь обманная обещаньями

Над перроном нависла 

низкими

Облаками... Откуда? – 

c севера...

Знать, судьбою так 

напророчено – 

Быть цикорием, а не клевером

В сороках, что давно 

просрочены...

Маленковская

А вот и Путяевский пруд,

И 4-й знакомый просек

(Лучевым он зовется тут),

Но под 5-й зачем-то «косит»,

Видно, помнит наш пятый 

класс:

Как сюда прибегали плавать...

Может, грустно ему без нас?..

Обмельчал... И покрылась 

заводь

Пленкой грязи пришедших

вновь

Веселиться, «бухать» 

и хапать,

Не стесняясь, и в глаз, 

и в бровь

Всё запакостить, 

всё залапать...

Но в берёзовости аллей

Закручиниться очень сложно

Рядом с чуткостью тополей,

Средь кленовости 

осторожной...

Маленковка... 

Еще чуть-чуть – 

И опять я почти что – дома...

Мой сокольничий 

верный путь,

Возрождающий после 

сломов.

Яуза

Быстротечная пауза...

Скорбный яузский путь...

От «Мытищи» до «Яузы»

Постигается суть

Бытия грязнотравия...

Здесь – истоковый срез,

Где порой не по правилам

Вырубается лес,

Где в загаженной старице

Под шуршанье листвы,

Как в истории, плавится

Жизнь лещей и плотвы...

Шум берез над полянкою

Возвращается в Стикс...

Беспредельною пьянкою

Заполняется mix

Между прошлым и будущим,

Между здесь и тогда...

Ой ты Яуза, Яуза...

Утекает вода...

Клязьма

«Клязьма»... раньше 

звалась – «Хутором»,

Но потом переименовали...

Вспоминаю, как было муторно,

Когда сдуру всю ночь 

пировали...

Пили много... за многих...

кружками:

За Державина с Менделеевым,

За Чайковского и за Пушкина,

Грибоедова и Андреева...

За Прибоя глушили 

с Новиковым,

За Гайдара с его 

сожительницей,

За Кольцова испанские 

хроники,

За колосья Якуба 

житницы...

За Петрова всё с тем же 

Ильфом

И за Кедрина – за поэта,

И за тех, кто давно стал 

мифом,

Кумачом сгоряча воспетым...

Маяковского поминали,

Паустовского не забыли,

А Багрицкого звали-звали,

Пока вовсе не перепили...

Да потом затянули спьяну:

По долинам... и этим... – 

взгорьям...

Ошалели тогда мы прямо,

Пожелав захватить 

Приморье...

Так случалось всегда 

на «Хуторе»

Средь художественных 

явлений...

Даже «Клязьме» порою 

муторно

От подобных стихотворений

Софрино

От Сафарино до Софорино,

От Софорино и до Софрино

Пережитое переборено

И желаниями удобрено...

Передумано в крепко-связное,

Переделано в присно-славное,

А уж сколечко недосказано

И не понято в жизни 

главного...

От Данилово до Григорково,

От Грибаново до Митрополья,

Через Цернское чуть 

прогорклое –

Да в Могильцы по чисту 

по полю

Присмотреться с прищуром

пристальным

К современным 

фантасмагориям

И увидеть в названьях 

избранных

Позабытость своей 

истории –

Путь-дороженьку, 

что проложена

Сквозь столетия... 

Знать, одобрена...

От Сафарино до Софорино,

От Софорино и до Софрино...

Семхоз

До Сергия долог маршрут 

(и пусть)

По Троицкой по дороге

В надежде святую 

увидеть Русь

Нуждающимся в подмоге...

Пройти через Ворю и Радонеж,

Узреть «маковецких» ликов,

Узнать, как волнующ 

всегда и свеж

Алтарь, разогнавший лихо...

А прежде к Николе зайти,

чтоб там,

Ударив челом наотмашь,

Оставить невзгоды, 

тоску и срам

У устья речушки Подмаш...

В Никольско-Поддубское –

прямиком,

Не ведая про Семхозы,

Кто добровольно, 

а кто силком,

Кто пешим, а кто извозом

Придти, над собою изведав

власть,

И дальше – вперед, к Посаду,

Достичь и, возрадовавшись,

припасть,

И быть непомерно радым...