Родом из дела врачей

Щурюсь на рассыпчатый снежок… Александр Трифонов. Московский дворик

* * *

Сколько можно

ностальгировать

По стране, что больше нет,

И в дискуссиях лавировать

Выводя ее на свет

В рода разного обличиях,

Излучавшей свет и тьму...

Все равно ее величия

Не оспорить никому.

Ну а то, что в бездну канула

Без особого труда,

То спросить бы надо с Каина,

Что народом был тогда.

* * *

Ларисе Миллер

Вроде бы и ценили,

Но все чаще с годами,

Мы для них только были

Отпущенья козлами.

Не скупились на средства,

Чтобы сделать больней.

Родом я не из детства,

А из дела врачей.

Может быть, и некстати

И кому-то в укор,

Но в том белом халате

Я хожу до сих пор.

* * *

Я друг коренного народа

И по совместительству враг

По воле рябого урода,

Что мать мою бросил

в ГУЛАГ.

Я тот, кто слюной отобедав.

В обносках с чужого плеча,

Единственный раз в год победы

Любил своего палача.

Но как ни была бы терпима

Жестокая память о нем,

При звуках его псевдонима

Я тотчас мрачнею лицом.

* * *

То ли нервы тому причина,

То ли возраст тому виной –

Далеко не старый мужчина

Полюбил я тишь и покой.

Выручай же, мама Природа,

Я к тебе возвращаюсь опять

Подышать луговым

кислородом,

Под нагретой сосной

полежать.

Сбита с сердца забот колодка,

Тишина над землей плывет

И куда-то божья коровка

По большому пальцу ползет.

* * *

Не самое удачное из мест,

Где ты на свет изволил

появиться,

Где получал ты

за один присест,

Что выпадало, может,

единицам.

В одном флаконе: ссылка

и детдом,

И улочки ампирного Арбата,

И май над краснопресненским

прудом

В расщелинах литейного

заката.

И непередаваемая грусть

В душе, Бог знает,

до чего дошедшей,

И блузку распирающая грудь

В ночную смену спящей

военпредши.

* * *

Завершился бы жизненный бал

Менуэтом старинным.

Слишком долго я в жизни

молчал

По различным причинам.

Никого не дано воскресить,

Ничего не переделать

И не тянет ни пить,

ни любить,

Как когда-то хотелось.

Только лютая жажда одна

Все поведать до точки,

А потом пусть родная страна

Забывает сыночка.

* * *

Отражался в прудах

и озерах,

Разбирался в футболе и щах

И досуг проводил в разговорах

Об интимного рода вещах.

Неохотно ходил на собранья,

Речи мимо ушей пропускал

И по случаю голосованья

Руку позже других подымал.

Плавал кролем и бегал

трусцою,

И к начальству дорожку

торил,

И не ведал грехов за собою,

Даже ведая то, что творил.

* * *

Наугад, на ощупь,

на авось

Он живет и бродит

где попало.

Честно говоря,

не частый гость

В наших замороченных

кварталах.

Не какой-то там

властитель дум,

Не очередной борец

с властями,

Если и производил он шум,

То отнюдь не гневными

речами

И не митинговой суетой,

Не советом:

«Как благоустроить...»

Просто быть во всем

самим собой

Все еще чего-нибудь да стоит.

* * *

Рановато подводить итоги,

Поздновато начинать с нуля.

Все еще заботы и тревоги

Вынимают душу из меня.

Этот мир, в котором

пребываю,

Эта жизнь, которой я живу,

Все еще прекрасным называю,

Все еще счастливою зову.

Козырьком ладонь

ко лбу приставив,

Щурюсь на рассыпчатый

снежок

И не в силах все

еще представить,

Как я буду скоро одинок.

* * *

И вдруг махну на все рукою,

На быт, на книги, на семью,

И только дочь возьму с собою –

Козетту вечную мою.

И ни жене, ни государству

На воспитанье не отдам

И буду сам поить лекарством,

Стирать и стряпать

буду сам.

Ее носочки и платочки,

Как сувениры, берегу.

Семнадцать дней живу

без дочки.

И сколько так еще смогу?

* * *

Пили рислинг в кафе

на Бронной,

Зябли на патриаршем пруду

«И катилась вниз

по наклонной»

У всея Москвы на виду.

Засекали нас сослуживцы,

«Заставали» соседи нас,

Всех мастей и рангов ревнивцы

С наших лиц не сводили глаз.

Но отведав счастливого

страха –

Свой «позор»

подтверждали вновь.

Как стрельцы всходили

на плаху,

Так всходили мы на любовь.

* * *

Ну что же делать мне,

Джульетта?

Восторженно себя губя,

Из всех девчонок на планете

Я выбрал все-таки тебя.

Ты и в мечтах мне

не подвластна,

Ты недоступна и во сне,

Но все ж подспудно и негласно

Надежда теплится во мне:

Пускай особых не имею

Талантов и достоинств я,

Но, если б не было Ромео,

Ты б, может, выбрала меня.

* * *

Не убивайся! Все пройдет,

И ты опять вернешься

в Обнинск.

А тот, кто допустил

просчет,

Об этом даже и не вспомнит.

Ну что ему твои дела?

Твои терзания и муки,

Поскольку ты сама взяла

Его такого на поруки.

В надежде,

что он сможет стать

Твоей, пусть слабой,

но защитой.

Да что об этом толковать

Вблизи разбитого корыта.