Разбито культуры корыто

У каждого есть бедная Муму, которой надо и любви и ласки. Пьер Огюст Ренуар. Голова собаки. 1870. Национальная галерея искусств. Вашингтон, США

Променад

Сухо. Ни дождинки. Ушлый люд

зонтики в сердцах оставил 

дома.

Может, где-то что-нибудь

нальют.

Эта присказка давно знакома.

С сумочкой иду, через плечо.

Разные таятся в ней 

медсправки;

солнце гладит шею горячо,

и лучи втыкает, как булавки.

Дорог стал мне жизни 

каждый миг.

И осенний нравится мне город.

Шаркаю подошвами. Старик.

Хоть душой невыразимо молод.

Я и ты

Я не знаю, где я и где ты?

Только чувствую: вместе 

мы слиты

по законам земной красоты,

пирамид жестковыйные 

плиты.

Не упомню, где ты и где я,

перепутав в любовном угаре?

Но земная видна колея –

след от нашей сложившейся

пары.

Я и ты, пусть размыты черты

общих грёз, что дарили 

друг другу,

по законам людской доброты

наши чувства летают 

по кругу.

Сонет

Разбито культуры корыто.

Отброшено прочь. В лопухи.

Обиженно, зло и сердито

мы нынче читаем стихи.

И переживанья забыты,

как бабушек наших духи.

Гримасы возникшего быта

врачуют другие грехи.

А мы-то мечтали о том, что

возникнет воздушная почта,

над коей не властен запрет.

И что же, друзья и подруги,

вам славно резвиться 

в Фейсбуке?

Довольны, что есть 

Интернет?

Мудрость

Скажи себе: «Зачем добро

копить и мериться с судьбою?»

Ни золото, ни серебро,

увы, не унесешь с собою

на тот благословенный свет

от этих сладостных 

коврижек…

И никому заботы нет,

что нас влечет и к свету 

движет.

Сквозь кожу светится ребро.

Ты ночью кашляешь натужно.

Ни золото, ни серебро

тебе тем более не нужно.

Пусть приумолк души гобой,

пусть повезло в лото соседу,

но все-таки с самим собой

ты сможешь мудро длить 

беседу.

Подать

По всем законам естества

живет столица.

Стареет все-таки Москва.

Сужу по лицам.

Мне придираться не с руки,

хоть я не в духе.

В автобус лезут старики

или старухи.

Сидение спешат занять,

вонзая коготь.

Им нужно место уступать.

Такая подать.

Уйди с дороги, дорогой.

Господь накажет.

А, впрочем, я и сам такой.

И старше даже.

Соавтор – день

Живу-живу, а все же не пойму

я многого, хоть не предал 

огласке.

У каждого есть бедная Муму,

которой надо и любви и ласки.

Природы неосознанная месть,

а может, и сознательная 

милость…

У каждого Каштанка 

тоже есть,

которая внезапно 

приблудилась.

Конечно, эгоистам не понять,

у них покрой души 

неодинаков…

Проснешься утром 

и пошел гулять,

выгуливать стремглав 

себя с собакой.

Вернувшись, ничего не говоря,

готовить будешь 

вожделенный завтрак,

который сдобрит 

маслицем заря,

и новый день ворвется, 

как соавтор.

По строчке, а верней, 

по 20 строк

выдаивая, лучше – 

по странице:

и за год соберется книга впрок,

останется лишь вновь 

посторониться.

Соавтор чтоб кричал: 

«Скорей врача,

советчика, хотя б стакан 

кагора…»

И пост сдавал предательски,

ворча,

считая, что довольно 

разговора…

Чехов жив

С кем бы я хотел лежать 

в траншее

иль вести по пажитям 

комбайн?

Чехов жив. Он всех живых 

живее.

И сейчас доступен всем онлайн.

Хочется мне мудрым 

быть и кротким

и сплеча, конечно, не рубить.

Между прочим, тоже бывший

доктор

я и не могу о том забыть.

Наша жизнь открытием 

чревата,

вот и надрываются сердца.

Если дал ты клятву 

Гиппократа,

будь ей, милый, верен до конца.

Энтропия

А вот и осень… Что такого?

С собакой вышли. Повезло.

Земля давным-давно готова

отдать последнее тепло.

Россия. Родина. Святые

кругом места. Вздыхаю вновь.

И кто-то скажет: 

«Энтропия».

А я подумаю: «Любовь».