Война в Сирии – уроки для России

Опыт военных конфликтов в Югославии, Ливии и Сирии требует внимательного изучения и выработки эффективных способов, форм и путей противодействия возможным действиям наших оппонентов. Ведь если проецировать это на Россию, то, на мой взгляд, желающих оторвать кусок от того, что лежит в наших недрах, достаточно много. Я не согласен с тем, что наши ресурсы и богатства не представляют интереса для потенциальных агрессоров. Борьба за ресурсы всегда была и будет. Другое дело, что форма этой борьбы становится другой.
Я считаю, что в практику подготовки Вооруженных сил и других силовых структур необходимо более активно внедрять новые подходы к изучению типа войны, о котором мы сегодня говорим, необходимо развивать теорию специальных действий. Об этом мы говорим уже давно. Еще в 2004 году, когда я стал начальником Генерального штаба, мы не просто говорили об этом, а начали создавать прообраз того, что сегодня именуем силами специальных операций. Но, к сожалению, в то время мы «не достучались до самого верха».
Нужна скорейшая трансформация документов, определяющих формы и способы применения всей силовой составляющей, всей военной организации государства к войне нового типа независимо от того, как мы будем такие войны называть.
В этой связи считаю уместным привести цитату нашего соотечественника, ставшего эмигрантом, полковника Генерального штаба Евгения Месснера, который в свое время глубокомысленно заметил: «Воевание повстанцами, диверсантами, террористами, саботажниками, пропагандистами примет в будущем огромные размеры... Насилие (устрашение и террор) и партизанство – главное оружие этой войны». Пророческие слова русского офицера сегодня сбываются.
И небольшая ремарка по поводу отношений с Западом. Наивно во всех наших проблемах и трудностях винить Запад, за них мы прежде всего должны спросить с самих себя. И все же наши взаимоотношения должны строиться на холодных расчетах. Вспомним недавний пример – как мы пытались убедить сами себя в том, что мы нужны США для создания совместной системы ПРО. И соответствующие заявления делались на самых разных уровнях. Будучи членом межведомственной рабочей группы, я был, пожалуй, единственным, кто говорил о совместной ПРО как о блефе. В мае мы проводим мероприятия по линии Совета Россия–НАТО и вновь будем обсуждать проблемы сотрудничества в области совместной ПРО. При этом идут разговоры о так называемой ненаправленности ПРО. Я всегда говорил, что система ПРО является высокотехнологичной системой, которая не «подчиняется» человеку. Человек в ней является «заложником». Там работает все на уровне микросекунд. Поэтому, когда звучат заявления о так называемой ненаправленности ПРО, я, как человек военный, этого просто не приемлю.
НЕ ВЫКОРЧЕВАВ КОРЕНЬ,
НЕ ДОБИТЬСЯ ПОБЕДЫ

Игорь Стрелков, полковник запаса:
– Основа успеха в войнах нового типа – это превентивные специальные, а не крупные войсковые операции. Своевременно устранив, пусть внешне не всегда законными способами, нескольких главарей, такие операции сберегают тысячи и тысячи жизней, целые регионы. Именно так действуют Вооруженные силы и спецслужбы Израиля, и результат налицо: несмотря на враждебное окружение, безопасность израильских граждан на порядок выше, чем в любой другой стране Ближнего Востока. В связи с этим есть одна важная проблема. Речь идет о готовности к нанесению ударов за пределами своей территории, в том числе по тем государствам, которые поддерживают террористов. Мы исходим из того, что без уничтожения баз террористов победа над ними невозможна.
Одновременно необходим жесткий контроль над своими границами. Проблема Сирии, как мне представляется, состоит в том, что границы страны реально не закрыты и каналы поступления пополнения и снаряжения боевикам действуют практически без какого-либо противодействия со стороны государственной власти (за исключением ряда направлений).
Надо быть реалистами. Удары наносятся по тем странам, которые для этого созрели. Самый главный в связи с этим вопрос для нас – созрела ли Россия, чтобы в ней повторились сирийские события. Следует признать, что Сирия изначально была уязвима. 80% населения – сунниты, а власть находится в руках алавитов, то есть у 10% населения. Еще 10% населения – это представители других этнорелигиозных групп.
Что было в Ливии? Власть принадлежала группе племен, численность которых составляла около 10% населения страны. В этих условиях так называемую революцию реально поддержало большинство населения.
Аналогично мне видится и ситуация в начале 90-х годов прошлого века в Югославии. Политические и демографические изменения во многом определили то, что в 1999 году Югославия созрела для вторжения, и эта агрессия состоялась.
Сейчас мы наблюдаем в России картину, которая приближается к тому, что мы видели в Югославии или наблюдаем в Сирии сегодня. Из этого мы и должны исходить. Когда мы говорим о действиях Вооруженных сил, специальных служб, органов правопорядка, нельзя забывать, что, не выкорчевав корень, мы не добьемся победы над противником. Противник нападет тогда, когда сочтет нас максимально слабыми. Сейчас же мы имеем очень тревожную ситуацию с демографической ситуацией в целом по России, в первую очередь это относится к русской нации. Демографическая картина нашего общества меняется с такой стремительностью, которой в принципе нигде не было. Идет мощный процесс вытеснения русских жителей с территорий Кавказа, Поволжья, Тувы. Кое-где этот процесс уже завершен. Так, в Туве было 33% русскоязычного населения, а сейчас там осталось 8%.
Кроме того, мы имеем массовую миграцию в Россию, которая составляет, по различным оценкам, до 15–20 миллионов человек. Это порой совершенно чуждые нашему обществу люди, которые не могут быть «переварены» ни за одно, ни даже за два поколения. Найти решение проблемы миграции очень трудно. В современных условиях любой работодатель, любая фирма или государственная структура, нуждающаяся в рабочих руках, заинтересована в том, чтобы привлекать иностранную рабочую силу. Это всегда выгоднее. Даже в ситуации, когда оплата труда гражданам РФ и мигрантам одинаковая, работодателю выгоднее нанимать иностранца. За него часто не платят налогов, никаких страховок, никаких отчислений. Поэтому крупные корпорации лоббировали и будут лоббировать массовый завоз мигрантов. В среднем, по статистике, мигрант в России работает три года. Далее он, как правило, уходит или в теневой бизнес (если не работает там с самого начала), или в торговлю. Вместо него надо брать нового мигранта. При этом никто обратно не уезжает. Поэтому этот поток только нарастает, и эта тенденция будет сохраняться. В Киргизии, например, каждый второй житель работает в России.
Опасность заключается в том, что эти люди, объективно находящиеся часто в бесправном, ущербном положении, представляют собой благодатную почву для радикального ислама. Исламистские центры, подобные недавно закрытому в Санкт-Петербурге, есть и в других городах. Причем они уже перестали быть мононациональными, а объединяют в своих рядах представителей разных национальностей, исповедующих ислам.
Поэтому необходима решительная борьба с распространением радикального ислама. Эта борьба должна быть законной, но очень жесткой, может быть, даже выходящей за рамки соблюдения прав человека. Необходимо учитывать, что противник в такой войне ничем себя не стесняет. Процесс миграции нельзя закрыть или запретить. Можно задержать сотни, тысячи незаконных мигрантов, но процесс не остановим, если не принять серьезные меры на государственном уровне.
Другими словами, ситуация продолжает зреть. А вот когда она созреет, все и произойдет. Если не будет резких изменений в развитии политической ситуации в стране, если власть не поймет корни проблем, если будет иметь место коррупция, то опасность взрыва внутри страны выглядит очень высокой. Мы окажемся в проигрышной позиции, будем атакованы, взорваны изнутри и разгромлены. Сегодня сложилась такая ситуация, что война может начаться в любой момент, по щелчку пальцев. Как только у нас разразится экономический   кризис, сразу начнется война. Если мы не сделаем соответствующие выводы, придем к тому же, к чему пришли и Асад, и Каддафи, и Милошевич. Следует понимать, что потенциальный противник неизбежно атакует нас, как только власть активизирует свои усилия по консолидации государства. И вот тогда сирийский опыт нам может очень пригодиться.
Далее, я не совсем согласен с тем, что мы имеем сейчас войну нового типа. Все новое – это хорошо забытое старое. Войны нового типа в этом смысле ничего нового не несут. В 1917 году мы имели внутри страны точно такую же ситуацию. У части политической элиты созрел замысел переворота, она начала претворять этот замысел в жизнь, в том числе с помощью распропагандированной улицы, с помощью войск, которые не желали идти на фронт. В результате, не приняв своевременных мер для нейтрализации этой элиты, власть в России не смогла подавить улицу, и под давлением этой элиты власть сама в конечном счете рухнула. Напомню, что в 1917 году деятельность недовольных политических элит активно направлялась и поддерживалась иностранными посольствами, другими скрытыми и тайными международными структурами. Поэтому, как я считаю, о войнах нового типа можно говорить достаточно условно.
Основная задача, которая стоит перед всеми силовыми структурами, – не допустить расползания «ткани» государства. Если ситуация ухудшается, то необходимо переходить к следующему этапу силовой операции, и там уже одними точечными специальными операциями не обойтись.
ВОЙНА ГЛАЗАМИ ЖУРНАЛИСТА

Ольга Кулыгина, корреспондент информационного агентства ANNA-news:
– В качестве корреспондента информационного агентства ANNA-News я работала в Сирийской Арабской Республике с мая по сентябрь 2012 года. За этот период мне довелось побывать в разных регионах страны – в Дамаске, Алеппо, Хомсе и в районе Аль Хула – Таль-Дау. Разумеется, у меня сложилась собственная система взглядов на события в Сирии.
Происходящее в Сирии является примером нетрадиционной войны, ведущейся Западом и его сателлитами за свои экономические интересы. События на Ближнем Востоке в этом смысле являются борьбой за контроль над энергоресурсами и путями их доставки.
Приблизительные форматы ведущейся войны уже достаточно давно прописаны в полевых уставах армии США: FM 90-8 «Противопартизанские операции», FM 33-1 «Психологические операции», FM 3-24 «Противоповстанческие действия», в циркуляре ТС 18-01 для сил специальных операций (ССО) по ведению нетрадиционных боевых действий и так далее.
Очень кратко современный формат нетрадиционной войны характеризуется следующими моментами: на первом этапе путем информационных и психологических манипуляций актуализируются социальные проблемы (коррупция, слабая социальная поддержка населения, экономические и политические проблемы) государства-жертвы, после чего на улицу выводятся широкие массы населения с требованиями по наиболее значимым вопросам. Если властная вертикаль слабая и перед агрессором не стоит задача перевести социальные протесты в горячую фазу, то широких общественных выступлений может быть достаточно для смены политического руководства страны-жертвы. В противном случае следует череда провокаций, следствием которых является гибель мирных демонстрантов от рук представителей силовых структур. Далее следует перевод конфликта в горячую стадию, и на этом этапе обычно определяются все заинтересованные стороны, поскольку в этой фазе возникает необходимость в широчайшей информационной поддержке – формировании представления о происходящем в мировых СМИ, международных организациях и широких массах населения, в первую очередь государств-агрессоров. Параллельно с этим разворачивается система блокады информационных потоков государства-жертвы. Далее со стороны возмущенной мировой общественности следуют экономические и политические санкции, еще более ухудшающие положение населения страны-жертвы и еще более обостряющие имеющиеся социальные противоречия, и затем страна-агрессор или коалиция таковых переходит к прямой поддержке «повстанцев».
В случае с Сирией эта модель имеет свою специфику.
Противостояние власть – «повстанцы» в светской многоконфессиональной Сирии агрессоры стремятся перевести в формат вооруженного конфликта суннитского большинства и остальных конфессий (алавитов, христиан, друзов и других).
В целях демонизации руководства Сирии в глазах мировой общественности «повстанцами» были использованы совершенно дикие методы – зверские убийства больших групп мирных граждан с последующим обвинением в этих преступлениях представителей силовых структур. Наиболее известный случай – массовое убийство детей в поселке Аль-Хула провинции Хомс.
Несмотря на большие потери среди «повстанцев», отсутствие контроля со стороны армии САР над границами с Турцией, Ливаном, Иорданией позволило агрессорам создать эффективную систему логистики боевиков, оружия и снаряжения, в первую очередь к Алеппо и Хомсу, обеспечив постоянное присутствие боевиков в этих крупнейших городах Сирии. Однако, учитывая демографические особенности Ближнего Востока при текущей интенсивности конфликта, мобилизационный ресурс боевиков можно смело считать неисчерпаемым.
В настоящее время армия САР, сохранив единство и управляемость, достаточно успешно противостоит «повстанцам», однако, на мой взгляд, основная опасность для государства связана не с собственно ведущимися боевыми действиями, а с постоянным и неуклонным разрушением социальной инфраструктуры, объектов экономики и сельского хозяйства и со все более возрастающими проблемами для мирного населения страны.
Следующий значимый момент – это ограничения, связанные с использованием тяжелого вооружения в густонаселенных городских районах. Обычно население успевает покинуть места боестолкновений, если не удерживается там боевиками насильно, что случается регулярно в местах компактного проживания этнорелигиозных меньшинств (христиан, алавитов и других). Но даже в случае исхода населения всегда имеются случайные жертвы среди мирных жителей из числа тех, кто не смог уйти по каким-либо причинам.
В Сирии отсутствует эффективная система блокпостов, и даже крупнейшие транспортные коммуникации не защищены от боевиков в достаточной мере. Это приводит к значительному затруднению с перевозками во многих провинциях страны и может угрожать снабжению даже крупных городов. Ряд лояльных правительству небольших городков уже с 2012 года блокированы боевиками, и их население испытывает огромные проблемы с продовольствием и медикаментами.
«ОБЛАЧНЫЙ ПРОТИВНИК»

Муса Хамзатов, кандидат
военных наук:
– Рассмотрим с позиций военного искусства суть гражданской войны в Сирии как двухлетней борьбы регулярной армии против иррегулярных вооруженных формирований. Несомненно, что текущие события в Сирии являются новым шагом в ее развитии. Изначально у любого специалиста военного дела возникают вопросы: почему сирийская армия, еще недавно представлявшая угрозу одной из самых профессиональных армий региона – Армии обороны Израиля, оказалась неэффективной против разношерстных банд наемников и каким образом повстанцам удается вести боевые действия на равных с регулярной армией при несопоставимом боевом потенциале? Чтобы ответить на эти вопросы, оценим противоборствующие силы.
С одной стороны, действует сирийская армия, организационно состоящая из армий, дивизий, полков, батальонов, подготовленных для ведения традиционной войны. Вся ее структура, теория и практика применения были направлены на отражение внешней агрессии в ходе эшелонированной обороны с четким позиционированием понятий «фронт – тыл». Подразумевалось, что на территории Сирии будет стратегический тыл, в котором в относительной безопасности смогут находиться семьи военнослужащих, готовиться резервы всех типов, лечиться и восстанавливаться раненые. 

С другой стороны – вроде как вооруженное крыло оппозиции. Однако даже поверхностный анализ говорит о неоднозначности его состава, о наличии внутри него массы разнонаправленных по своим целям и задачам вооруженных групп: от профессионалов до обездоленных, в том числе идейных повстанцев, уголовников, бандитов, боевиков (сражаются за деньги и возможность мародерствовать), варваров (сражаются за право творить беспредел под прикрытием идеи, иногда вообще не представляют, с кем именно и где воюют). Все они объединяются в различные группы, банды, отряды, «фронты», часто не подчиняющиеся ни политическому крылу оппозиции, ни кому-либо вообще.
Теоретически силовые структуры Сирии должны были легко справиться с таким разрозненным противником. Однако этого не происходит. Боевикам каким-то образом удается эффективно противостоять государству. Проблема, на мой взгляд, заключается в том, что заинтересованные акторы международной политики отрабатывают в Сирии новые технологии войны, как это происходило в 30-х годах прошлого века в Испании. Мощная зарубежная финансовая и материальная помощь, информационная и внешнеполитическая поддержка позволяют боевикам эффективно противостоять армии и специальным службам.
Одним из новых достижений военного искусства, реализованного в ходе агрессии против Сирии, является найденный выход из «интеллектуального тупика» военной науки, когда наличие на вооружении какой-либо страны оружия массового поражения и средств его доставки делало практически самоубийственной агрессию против него. Военная мысль всех развитых государств на протяжении последних 50 лет искала выход из ситуации, когда любое, даже самое мощное государство мира не могло напасть на свою жертву, обладающую ядерным, химическим или биологическим оружием без потенциальной опасности подвергнуть смертельной угрозе свое население. Проблема заключалась в том, что нужно было как-то создать условия, чтобы потенциальная жертва агрессии типа Сирии или любого другого государства лишилась своего ОМП или возможности его применения еще до начала открытых военных действий.
Как свидетельствуют косвенные признаки, выход из тупиковой ситуации был найден в создании «облачного противника», то есть противника, который как бы есть, и даже признан на мировой политической арене, но которого как бы и нет, так как он не является ни государством, ни конкретным социальным институтом какого-либо государства. Все основные структурные элементы, характеризующие «облачного противника», находятся в ближнем или дальнем зарубежье. На передний край обычно выставляются «одноразовые боевики», характерной чертой которых является дешевизна и низкий уровень подготовки. Их часто не надо ни лечить, ни обеспечивать, ни эвакуировать из опасного района. «Кукловод», он же «провайдер», при необходимости имеет возможность практически до бесконечности усиливать давление на избранном направлении или на решении поставленной боевой задачи, подключая все новые ресурсы из любых (часто отдаленных) регионов мира. Так, если оценивать поверхностно, то соотношение сил боевиков и регулярной армии в Сирии составляет 1 к 10 в пользу регулярной армии. Однако подсчет с учетом реальных возможностей «облачного противника» дает другое соотношение – 1 к 50 в пользу боевиков. В таких условиях у Сирии должны быть очень сильные союзники.
Основной целью действий «облачного противника» является достижение внутреннего коллапса государства-жертвы. Огромную важность для «кукловодов» имеет существенное снижение оборонного потенциала государства-жертвы, создание опасности попадания ОМП в руки бандитов. Такая потенциальная угроза миру должна привести ООН к требованию от жертвы агрессии ликвидировать свое ОМП. После достижения этой цели ослабленная затяжным внутренним конфликтом страна вынуждена будет идти на любые уступки требованиям со стороны очередного «центра силы».
Рассмотрим специфику действий «облачного противника» и пути противодействия ему на примере Сирии.
Изначально сирийские оппозиционеры из числа «непримиримых» отказались от полномасштабной политической борьбы за провозглашенные ими идеи и стали целенаправленно уничтожать военный, интеллектуальный, производственный потенциалы собственного государства. В этих условиях сирийское военно-политическое руководство оказалось в тупике – в стране, исходя из ущерба экономике и населению, идет полномасштабная война, но кто враг – непонятно.
И ответить на этот вопрос практически невозможно. Например, по данным правительства Сирии, на стороне оппозиции воюют граждане 29 стран, и порой их доля в рядах боевиков превышает 80%. Обучение боевики проходит в лагерях на территории Турции, Ливии, Иордании, Афганистана, Пакистана, Ирака и других стран Африки и Ближнего Востока. Экономические объекты, используемые в интересах ведения войны, мобилизационная база, тыл, лагеря подготовки пополнения также находятся на территории различных государств мира, формально не являющихся участниками военного конфликта. Вопрос: кого «бомбить»?
В отличие от боевиков положение регулярной армии незавидное: дислокация группировок войск, мобилизационная база, тыл, лагеря подготовки пополнения, экономические объекты, используемые в интересах ведения войны, известны «облачному противнику», что позволяет ему выбирать место и время для проведения своих операций.
Более того, так как своих семей на территории, где идут боевые действия, у большинства иностранных наемников, как правило, нет, то они легко идут на организацию гуманитарной катастрофы в регионе, целенаправленно уничтожая запасы продовольствия, энергетику и промышленность.
Немаловажной задачей, решаемой «облачным противником», является террор против населения с целью развязать межконфессиональную войну или войну по любому другому признаку, что ведет к массовой миграции населения и появлению лагерей беженцев. Такие действия создают предлог для вмешательства иностранных государств под видом предотвращения гуманитарной катастрофы. По опыту войны в Сирии для дестабилизации обстановки достаточно небольшое количество боевиков – не более 0,4–0,5% от общего количества жителей города или района. Последствия действий «облачного противника» для государства-жертвы крайне негативны. Ему грозит внешняя агрессия под предлогом защиты местного населения или кабальные договоры с «друзьями», ранее неофициально финансировавшими боевиков и, как следствие, экономическая деградация и рабство.
Выводов для России из опыта войны в Сирии напрашивается много. Один из главных – необходимо активно разрабатывать меры противодействия «облачному противнику», против которого ядерное оружие является бессмысленной «игрушкой».

Василий Геранин,
полковник:
– Борьба с организованными бандами боевиков содержит пять военных составляющих:
• захват противника в интересах войсковой разведки и выявления систем разведки и управления противника;
• уничтожение или разгром как новых, так и «укоренившихся» отрядов боевиков;
• дезорганизация системы обеспечения террористов;
• выявление базовых районов (учебных баз) боевиков как внутри, так и вне границ государства и их уничтожение;
• демонстрация морального и физического превосходства вооруженных сил над бандами с целью получения поддержки местного населения.
Особенностью борьбы с современными боевиками является то, что противник постоянно находится в движении и может растворяться в местном населении, особенно при сотрудничестве или симпатии местного населения. Поэтому в случае, если бандитов удалось обнаружить и вступить с ними в огневой контакт, ключевое значение приобретает способность уничтожить их как можно больше. По моему опыту в ходе каждого боестолкновения необходимо стремиться к уничтожению не менее 70% живой силы противника.
Часто на первом этапе вооруженного противоборства боестолкнове