Личность может изменить ход истории

Статья Сергея Земляного "Ленин и "третий путь" России", как мне кажется, принадлежит к небольшому числу серьезных исследований роли Ленина в истории России. Весьма интересны приводимые автором доказательства того, что Ленин искал для России специфический путь развития, отличающийся от традиционного западничества и почвенничества. В то же время, на мой взгляд, некоторые суждения С.Земляного могут быть уточнены или оспорены.

Справедливо критикуя рассуждения о "незакономерности" Октября, который якобы "был чуть ли не вырван у отечественной истории волей Ленина", С.Земляной впадает в другую крайность - уверенность в том, что Октябрьская революция была результатом естественного пути и неизбежным финалом общественного развития России. Он подчеркивает: "Ни Ленин, ни Октябрь в России - не случайны. Не окказиональны... Октябрьская революция вышла из горнила тяжелейшей империалистической войны, которая поставила Россию на грань национальной катастрофы... и до крайности расшатала глубинные основы общественности и правопорядка".

Однако все это можно сказать и о Февральской революции. Именно она вышла из "горнила тяжелейшей империалистической войны" и "до крайности расшатала глубинные основы общественности и правопорядка", ликвидировав сословия и подорвав дисциплину в армии (Александр Солженицын, например, считает, что Февральская революция и была источником всех бед).

Но давайте не будем смешивать категории возможности и неизбежности. Да, Октябрьская революция произошла, значит, возможность была, с этим нечего спорить. Но была ли неизбежность? Мне кажется, что, как и во многих событиях истории, ее не было, как не было ее, например, в появлении таких злодеев, как Робеспьер и Сталин. В нашем же случае известно: до приезда Ленина в Россию (в апреле 1917 г.) никто, в том числе руководство РСДРП, и не помышлял о необходимости второй революции. Именно Ленин выработал и провозгласил эту идею, сделал все возможное и невозможное для ее осуществления. И возможность стала действительностью, хотя могла и не стать, не будь такой личности, как Ленин.

Во-первых, человека с такой исключительно высокой политической интуицией в России и не было. Первый помощник Ленина Лев Троцкий сам бы идеи второй революции не выдвинул, а если бы и выдвинул, то не смог бы преодолеть рифов дальнейшей политической борьбы и погубил бы все дело, как это едва не произошло в связи с его позицией по Брестскому миру. О других членах руководства РСДРП в этом аспекте и говорить не приходится. Во-вторых, известно, что незадолго до Октября делегация меньшевиков приходила к Керенскому с предложением позаимствовать ленинскую программу действий по отношению к крестьянству, т.е. "вырвать знамя" у большевиков и обеспечить себе поддержку большинства населения России. Если бы глава Временного правительства согласился, еще неизвестно, как бы обернулось дело. Однако сверхсамолюбивый Керенский обиделся (он усмотрел в этой инициативе недоверие лично к себе) и принять предложение меньшевиков категорически отказался, обеспечив Ленину победу Октября. А поскольку идея Октябрьской революции была предложена только Лениным и осуществлена под его руководством, то мы, полагаю, не ошибемся, утверждая, что он изменил ход истории России - и не только России. Что отнюдь не означает, что Октябрьская революция была "незакономерна".

Другой спорный момент статьи С.Земляного относится к борьбе в руководстве страны после смерти Ленина. Автору кажется, что в основе этой борьбы лежали теоретические разногласия - Троцкий, Каменев, Зиновьев исповедовали нечто вроде коммунистического западничества. Но дело было не в политических лозунгах. В действительности теоретические вопросы лишь прикрывали борьбу за власть. Причем эта борьба происходила в условиях, когда система управления страной не пришла еще в равновесие с коммунистической однопартийной системой. Это теперь каждый знает, что в коммунистической стране генеральный секретарь партии имеет неограниченную власть и может согнуть председателя правительства в "бараний рог". Но в 1917-1927 гг. это было еще не ясно. Сам Ленин, занимая пост председателя Совнаркома, т.е. главы правительства, был руководителем страны. И его соратники полагали, что именно эта должность - высшая в стране. Вместо того, чтобы бороться за пост генсека, Зиновьев и Каменев блокировались со Сталиным (в частности, против Троцкого, который был при Ленине вторым человеком в государстве). На XIII съезде, когда была возможность, апеллируя к письму Ленина, сместить Сталина с поста генсека, Каменев и Зиновьев фактически выступили в его защиту. Вместо того, чтобы зачитать письмо на съезде, его зачитали по делегациям, и Каменев утверждал, что Сталин исправился. В результате Сталин остался генсеком. За свой карьеризм и политическую близорукость Зиновьев и Каменев поплатились жизнью, но вместе с ними погибли и миллионы людей.

После смерти Ленина на должность председателя Совнаркома был назначен Алексей Рыков, пользовавшийся большим уважением в народе. Не так давно дочь Рыкова Наталья, выступая по телевидению, рассказала, что Сталин предлагал ее отцу совместно ("как два Аякса") управлять страной. Но Рыков отказался. Это кончилось для него трагически. Рыков был причислен к правым оппортунистическим уклонистам и троцкистам и в 1938 г. расстрелян. Что же касается страны в целом, то устройство государственного управления было приведено в соответствие с однопартийной системой.

И еще два замечания. С.Земляной явно преувеличивает степень перехода Ленина от классового подхода к заботам об интересах общества в целом, невзирая на классы. Например, в секретном письме Ленина от 19 марта 1922 г. (в связи с вопросом об изъятии ценностей у Церкви) указывается: "чем большее число представителей реакционного духовенства нам удастся расстрелять, тем лучше" ("Известия ЦК КПСС", # 4, 1990). Здесь мы видим, боюсь, не столько заботу об обществе (ценности были нужны для борьбы с голодом), сколько варварские методы политической борьбы.

Далее С.Земляной пишет, что в системе мер военного коммунизма - в карточной системе, трудовой повинности и т.д. - ничего социалистического и тем более коммунистического не было: "это самые обыкновенные классические элементы экономики военного времени". Так-то оно так, но Ленин произнес знаковые слова: "Мы ошибочно предполагали, что методом военного коммунизма мы придем к социализму. Нет, не на одном энтузиазме, а на его сочетании с материальной заинтересованностью мы придем к социализму". Это высказывание делает честь Ленину: ни один царь, император или генсек в России никогда не признавал своих ошибок. Но, как видим, вводя военный коммунизм, Ленин оценивал его перспективы иначе, чем С.Земляной.