Нина Костина "В СЛЕДУЮЩИЙ раз, когда я come в Россию, я куплю тебе подаркиs..."
Еще несколько шагов к самолету - и мы в другом мире. Не лучше и не хуже - в другом.
Когда я подходила к воротам детской психиатрической больницы, не волновалась совершенно. Знала, что все будет хорошо. "Бог не без милости..."
Ничуть не похоже это ни на воображаемые очертания "Палаты # 6", ни на жуткие кадры из "Пролетая над гнездом кукушки". Светло, чисто, много игрушек, новогодняя елка. Но тумбочек у девочек нет - не положено. Прогулочная площадка обнесена высоченной железной решеткой - так положено. Да что говорить...
Выписка из истории болезни: "Страх людных мест, мужчин, мальчиков; зрительные и слуховые обманы восприятия... Была доставлена в стационар приемными родителями в сопровождении переводчицы с целью срочной госпитализации и в связи с агрессивным поведением девочки, угрозы физической расправы над матерью".
"Мама мне broke мое сердце. У меня остался только маленький кусочек моего heart", - и маленькими ручками Вера показывает, какой кусочек сердца у нее остался: "Она love меня, и я люблю her, но, может быть, ты найдешь мне других parenis".
Три года назад Джон и Лора решили поехать в Россию усыновить ребенка. Казалось бы, все есть: и дом - уютный, кирпичный, и машины - новенькие, блестящие, и гараж - электрифицированный. (Ах, надо остановиться - недостойно обижать обиженных судьбой.) А вот детей нет... Как страшно Бог наказал! И желание создать полноценную семью, дать шанс сироте, вывести ее в люди, безусловно, понятно и благородно.
И какая, действительно, разница, где, в какой точке земного шара родились ваши будущие дети? Если вы готовы разделить с ними радость и горе, болезни и счастье, ухаживать за ними, учить их, воспитывать, любить. Но помните?
"Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто".
Любят ведь не только хороших, добрых, красивых, здоровых. Любят всяких. Любят своих.
Я (так же, как и вы, наверняка) люблю своих детей за то, что они мои. Родные и неродные, "биологические" и "адаптированные". Они лучше всех. Они мои. У меня их трое. Дочка - из того же детского дома, что и Вера. С таким же диагнозом олигофрения в степени дебильности. Никто не скрывал от меня ни диагноз, ни состояние ее здоровья. Наоборот, многие отговаривали: "Справишься ли? Ребенок сложный. Уже многое пережил".
Точно так же, как ничего не скрывали от Джона и Лоры.
Выписка из истории болезни: "Биологические родители часто пили, мать давала ей пить водку, приводила домой мужчин, с которыми занималась сексом на глазах у детей. Отец сильно ударил ее головой о стену в возрасте пяти лет... В возрасте 6 лет была изнасилована каким-то мальчиком 14 лет, затем уже в детском доме родным братом, который старше ее на несколько лет".
- А ты помнишь свою родную, русскую маму? Хотела бы ее увидеть?
- Нет. Потому что это очень hurt, будет больно.
10 февраля этого года по американскому телевидению в программе "48 часов" была рассказана история русской девочки, усыновленной американской семьей 3 года назад, а затем возвращенной в Россию в психиатрическую клинику с диагнозом шизофрения.
О чем она могла думать, когда летела обратно, в Россию, когда врачи осматривали ее, консультировались, задавали вопросы на языке, который она забыла, когда мама с папой - "У меня больше никого нет in the whole world!" - уходили по тропинке, дальше, дальше, за ворота больницы не оглянувшись?
О чем думали Лора и Джон, сознавая, что не справились, не смогли, не устояли - предали, обрекли ребенка на еще большие страдания: "Ты никогда к нам не вернешься, у тебя больше нет мамы и папы..."
Невыносимое чувство обездоленности, беспомощность, неприкаянность - конечно, всех этих слов у нее в языке нет: слишком много ее наказывала судьба (за что?), чтобы она сумела накопить словарный запас в английском ли, в русском ли.
Но у кого поднимется рука бросить камень в Лору и Джона? Если нет сил, терпения, нервов, если не дано выдержать такое испытание.
Мировая общественность взбудоражена.
"Подлые американцы приезжают, забирают наших детей, наш генофонд, а потом - щенка, котенка так не выбросишь - привозят обратно и запирают в психушки!"
"Русские специально замалчивают диагнозы, чтобы мы забирали детей их алкоголиков и наркоманов, загрязняли наш генофонд. Это подрыв нашего государства изнутри!"
"Зачем вам наши дети? На органы?"
"Вот уже 10 лет мы пытаемся усыновить ребенка в Америке - больше невозможно ждать! Позвольте дать семью русскому ребенку! Мы обещаем воспитать его в любви к вашей стране. До 18 лет он сохранит двойное гражданство и сможет выбирать, где жить".
Нацепив наушники, Вера смешно морщит нос, болтает ногой в такт музыке, объясняет стюардессе: "Моя любимая группа - "Back street boys".
Только за последний год 10 000 российских детей обрели семьи. В России, в Америке, в Италии, в Канаде... 99,9% любимы, желанны. К сожалению, никто не застрахован от несчастья, "от тюрьмы да от сумы..."
Другая американская семья удочерила Веру. У нее абсолютно отсутствуют признаки болезни. (Выходит, правы были российские психиатры, поставив диагноз синдром нарушения семейной адаптации.)
Поет, танцует, глаза сияют, живая, кокетливая: "I"ll be an actress. Как Алла Пугачева".
Только иногда Вера путается: "Моя мама - нет не русская, американская. I mеan, вторая американская..."
И пусть мы стали свидетелями тяжких страданий ребенка, пусть увидели холодность и жестокость - все равно скрытая логика добра побеждает и позволяет нам не "возвращать билета в мир", по словам Ивана Карамазова, не искать правых и виноватых, а поставить во главу угла сострадание, жизнь и счастье каждой живой души.
