Алексей Кавецкий
На фото Алексей Улюкаев (слева) у здания Басманного суда. Фото агентства городских новостей "Москва"
Не стану цитировать ныне властвующих должностных лиц, выдающихся политиков прошлых лет и мудрецов античности о том, как важно поддерживать дух доверия между властью и теми, над кем властвуют. Поверьте – сказано и красиво, и убедительно, и жестко, и назидательно-предостерегающе. Просто мало газетного пространства. Поэтому сразу – в тему. Слава богу и властям, мы имеем возможность получать более или менее полную информацию в СМИ об обстоятельствах появления тех или иных уголовных дел или о предпосылках их возбуждения.
И почти всегда сторона защиты возмущается отсутствием правовых оснований для достаточно длительного удержания своих доверителей до возбуждения уголовного дела. Так произошло, например, в нашумевшем деле бывшего министра Алексея Улюкаева или, насколько я могу судить, в деле возможного вымогательства у эстрадного певца Филиппа Киркорова.
Вопрос имеет критическую остроту! Во-первых, в аспекте выполнения закона о моменте и об основаниях допуска адвоката к задержанному. Во-вторых, проведения с задержанным каких-либо действий (проверочных, уточняющих) должностными лицами правоохранительных органов. В-третьих, срока задержания. Первые две – совершенно отдельные, важнейшие темы и имеют большую историю.
Предмет этой реплики – регламентация сроков, места задержания гражданина до возбуждения уголовного дела. В «деле Улюкаева» оно продолжалось, судя по заявлению защиты в СМИ, около 8 часов, в деле якобы вымогательства у Киркорова – более 10.
Практикующему адвокату вопрос представляется весьма непростым. На мой взгляд, федеральные законы «О полиции», «О ФСБ», «Об оперативно-розыскной деятельности», УПК и КоАП РФ не дают однозначного ответа. Безусловно, сторона обвинения (в «деле Улюкаева», например) объяснила в суде законность действий должностных лиц. И судя по публикациям, суд принял эти объяснения. Вопрос в том, какие правовые нормы лежат в основе этих утверждений и решений?
Я полагаю, руководство соответствующих подразделений МВД, Следственного комитета РФ, национальной гвардии должны использовать эти случаи для выступления в СМИ с профессиональными пояснениями правовых аспектов действий в получивших общественный резонанс случаях. То же самое следует отнести и к судам (судьям)…
Уже много лет во всех силовых ведомствах существуют подразделения по связи со средствами массовой информации. В чем состоит их главная функция, судя по фактическим действиям? Все мы помним яркие выступления, например, представителя СК РФ генерала Маркина… Проинформировать граждан о фактах, когда соответствующие ведомства совершают те или иные процессуальные, оперативно-розыскные действия. И всё. Мне не знакомы случаи, когда бы выступил следователь, руководитель следственного подразделения, с комментариями о том или ином принятом решении.
Особо следует сказать о роли судов (судей) в обсуждаемом контексте. Здесь тоже созданы аналогичные подразделения. Руководители судебной системы России в интервью СМИ часто повторяют: судьи должны общаться с обществом. Хотя принудить их к этому нельзя.
Почему же судьи не появляются на экране ТВ, в студиях радиостанций? Я не вижу других причин, кроме нежелания поставить себя хоть в чем-то в равное положение с теми, кого они судят, объяснять им мотивы своих решений, либо внутренне понимая неубедительность своих доводов. Та же председатель Московского городского суда Ольга Егорова говорила в интервью: «…Я всегда говорю судьям: принимайте только такие решения, которые вы потом сможете объяснить людям».
Важно создавать прецеденты и начинать с председателей судов всех уровней. Изучить опыт зарубежных стран. Мне, например, приходилось читать комментарии судьи, который вел дело «Борис Березовский – Роман Абрамович» в Лондоне. Весьма поучительно.
Главное, никакого высокомерия. Тогда не будут приниматься решения, в которых важные доводы (имеющие подчас решающее значение для достижения обоснованности решения!) стороны в уголовном, гражданском процессе просто не замечаются судом, их правовая оценка напрочь отсутствует в мотивировочной части решения, приговора. И совсем печально, что апелляционные и кассационные инстанции, следуя в этом же русле, не дают таким фактам правовую оценку.
Кто и как сегодня занимается формированием мировоззрения российских граждан в духе уважения к закону? Министерство юстиции? Похоже, у него нет даже такой функции. Телевидение? Смешно. Оно всем своим бесценным прайм-таймом федеральных каналов насаждает культ силы. Юридическая общественность – тоже нет. Высокопоставленные чиновники – своим личным примером? О таких примерах что-то не сообщают СМИ.
Сейчас, как я понимаю, грядет коренная реструктуризация системы судов общей юрисдикции (по примеру арбитражных). Не расширяя тему реплики, хотелось бы высказать надежду, что в ходе этих реформ (сейчас это часто называют оптимизацией) подразделения судов по связям с общественностью не будут ликвидированы, а наоборот, им будет придано новое, особое значение.
Как показывают результаты соцопросов, уровень доверия граждан к органам внутренних дел в 2013–2016 годах снизился (по данным ВЦИОМа, количество тех, кто не доверяет полиции, увеличилось с 45 до 47% опрошенных). Тревожный сигнал.
Доверие к власти, тем более к силовым структурам, судам, рождается не само по себе, как древнегреческая богиня Афродита – из морской пены. Доверие – результат большой, многомерной работы. У нас есть пример. Высокие рейтинги президента Владимира Путина, по-видимому, во многом объясняются его желанием общаться со СМИ в самых разных форматах.
Дарья Гармоненко 