Тайны Артиллерийского музея

Неопознанные экспонаты музейного двора.
Фото предоставлено автором

Первый музей в России открыл Петр Великий. Чтобы привлечь людей в Кунсткамеру, Петр приказал сделать вход бесплатным и даже угощать посетителей водкой, дам – венгерским, а на закуску выдавать бутерброд. Непьющим наливали чай и кофе. На эти цели царь выделял 400 рублей в год – сумма по тем временам немаленькая. Посетителей музеев продолжали поить бесплатно водкой и в царствование Анны Иоанновны.

Большевики водкой не поили, но при советской власти вход во все центральные военные музеи оставили бесплатным.

В дореволюционной литературе хранитель музея представал добрым старичком, который с удовольствием рассказывал заинтересованным посетителям обо всех экспонатах музея. Иных случаев не описано.

ИСТОРИЯ ОПТОМ И В РОЗНИЦУ

В 1990-х годах Ельцин, якобы для материальной поддержки музеев, дал им право первой публикации о предметах, находящихся в экспозиции и фондах музея. Слово «музей» в переводе с греческого означает «храм музы». Так в наших храмах появились торгаши. Многие сотрудники музеев Москвы и Петербурга вполне резонно восприняли это как «добро» на приватизацию имущества музеев. Скажите на милость, с какой стати старший научный сотрудник музея капитан Копейкин будет выставлять в экспозицию раритет? Ему куда выгоднее мариновать его в фондах и делать на этом бизнес. То он напишет статью или книгу о раритете (гонорар, естественно, ему, а не музею), то будет потихоньку водить в фонды VIP-персон. А крупные чиновники и бизнесмены в душе мальчишки, и с удовольствием будут рассказывать в своей компании: «А вот только мне показали, и даже дали подержать┘» Так что «борзыми щенками» Копейкин зарабатывает гораздо больше, нежели публикациями.

Повторяю, речь идет только о нескольких столичных музеях. Музейные работники в провинции в подавляющем большинстве своем подвижники, бережно хранящие историю Отечества. Я уже писал об отличных экспозициях военной техники, собранных в Саратове, Тольятти и других городах. А вот еще пример – музей знаменитого путешественника Пржевальского, открытый осенью 2011 года после многолетнего ремонта, а точнее – забвения – в маленьком поселке Пржевальское Смоленской области. Там научные сотрудники, получающие всего 4 тыс. руб., собрали великолепную экспозицию.

А в столичных музеях теперь пытаются предъявлять претензии к авторам фотографий музейных экспонатов или даже стоящих рядом с музеем объектов. Иллюстрировал человек детскую книжку шапкой Мономаха или Царь-пушкой – плати бабки музею.

Еще раз напоминаю, что гонорар авторов исторических книг объемом 250–400 страниц составляет в московских издательствах от 5 до 35 тыс. руб. Так что помимо написания книг навязывать автору переписку с музеем и выплату сумм, сопоставимых или превышающих гонорар, просто нереально, поэтому нечего нашим детям и внукам видеть в книжке картинку оных шапки и пушки.

ПРИЦЕЛЬНО НЕ СМОТРЕТЬ

От трагического до смешного один шаг. В ряде музеев уже повесили забавное объявление: «Прицельная фотосъемка запрещена». Итак, посетитель, честно заплативший за фотосъемку, но нажавший кнопку зума, то есть увеличения, становится преступником.

Это не абстрактные проблемы. Взять, например, Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи. Вот мы покупаем билеты и входим во двор музея. Глаза разбегаются от десятков пушек, самоходных установок, инженерных машин, ракет всех классов. Но подойти к ним невозможно. Ходить можно по двору по трем дорожкам, огороженным невысоким заборчиком. Шаг влево, шаг вправо считается преступлением, но пока не карается расстрелом. Зато схлопотать дубинкой вполне можно. До каких-то экспонатов во дворе 3–4 метра, а до каких-то – 50. Многие экспонаты загораживают друг друга. Надо ли говорить, что подобная экспозиция не особенно нравится ни школьникам, ни специалистам. Фото и характеристики образцов выставленных во дворе изделий они найдут в Интернете или специальных изданиях, но в музей, вероятно, уже не придут.

Между тем во дворе есть уникальные орудия, о которых нет или почти нет информации в Интернете или книгах. Вот, к примеру, уникальное орудие «мортир-канон». Русский секрет середины XVIII века. Орудие с бикалиберным стволом, способное стрелять 76-мм ядрами и 152-мм бомбами. Оно лежит за забором дулом к стене. Я согрешил, перелез через забор, но дуло забито деревянной пробкой: нечего смотреть на секретный бикалиберный канал. То же самое с уникальной турецкой дульнозарядной пушкой второй половины XIX века. У нее три нареза специфической системы. В России больше нет ни одной такой пушки, а может – и в мире.

Тут же целое поле из десятков, если не сотен брошенных во дворе стволов русских и иностранных орудий XV–XIX веков. Никаких табличек с надписями. Орудия действительно уникальные – некоторые с прямоугольным сечением ствола, двуствольные, с яйцевидной казенной частью. Очевидно, что у него какая-то уникальная камора. А вот китайская казнозарядная пушка с какой-то невиданной системой затвора. Ее «приватизировали» в Пекине в 1900 году наши генералы, а сейчас – кто-то из сотрудников музея. Подойти к «орудийному полю» невозможно.

В 2008 году я решил схитрить, нашел сотрудника музея, который якобы знает, что за орудия хранятся в музее. Предложил ему оплатить без кассы дорогостоящую экскурсию, чтобы он за 20 минут ответил на мои вопросы об этих орудиях, или просто, ничего не делая, показал мне карточки-формуляры. За показ одного (!) формуляра, то есть трех строчек – название, калибр, вес, длина, место и время отливки – он запросил 5 тыс. руб.

...И НЕ ЧИТАТЬ

Может быть, об экспонатах можно узнать в каталоге музея? Но хорошие каталоги издавались до революции, в XIX веке, а после революции, в 1961 году, издали два скромненьких и обладающих массой недостатков каталога – один по орудиям, другой по боеприпасам, причем только отечественной артиллерии. С тех пор прошло полвека – и больше ни одного каталога. Лишь в 2009 году был выпущен двухтомник Сергея Ефимова и Сергея Рымши «Оружие Западной Европы XV–XVII вв.», который стоит свыше 4 тыс. руб. Однако это не каталог, а лишь кусочки информации, и если говорить об артиллерии, то описаны не более 5–10% из того, что хранится в фондах. Да и описания кот наплакал: «Ствол 520-мм железнокованой казнозарядной бомбарды. Длина ствола – 59 см, длина приставной каморы – 96 см, толщина стенок – 10,5 см. Западная Европа. XV – начало XVI в.».

Орудие интересное, в других российских музеях таких нет. Но изюминка бомбард и мортир – это форма канала и каморы, однако о них не написано ни слова. Самое важное для таких раритетов, как они попали в музей. И об этом тоже ни слова. С описанием других образцов артсистем дела не лучше. Лишь в редких случаях говорится об истории появления образца в музее.

В Артиллерийском музее уже около 30 лет закрыт зал истории артиллерии периода 1917–1941 годов. Таким образом, артиллерия, находящаяся на вооружении наших войск во время Гражданской войны, войны в Испании, событий на Халхин-Голе, у озера Хасан, создание новой артиллерии в 1930-х годах – все это в экспозиции не отражено.

Не пора ли понять, что сокрытие сотрудниками военных музеев опытных образцов орудий и снарядов XX века зачастую равноценно их уничтожению. Знаю по опыту, когда хорошее фото неизвестного ранее образца попадает в руки опытного историка, тот изучает его, советуется с коллегами, а затем публикует статью, на которую обязательно появляются отклики. Один ветеран рассказывает о своем участии в испытаниях системы, другой – приглашает в гости посмотреть сохраненную им давно списанную документацию. И, о чудо, там полный комплект описаний изделия. Через 10–15 лет историкам уже некому будет помогать в отыскании этой уникальной документации. И пушка, я уж не говорю о снаряде или отдельном казеннике, превратится в подвале музея в кусок железа неопределенного назначения.

Спору нет, музеи эпизодически публикуют материалы о своих экспонатах. Но давайте посчитаем, о скольких экспонатах опубликовано за 10 лет Артиллерийским музеем и сколько их хранится в фондах, сколько лет еще потребуется музею, чтобы рассказать о всех своих раритетах.

ПАМЯТНИК ГЛАВНОМУ АРТИЛЛЕРИСТУ

Сейчас руководство Артмузея занято очень важным делом – установкой во дворе памятника великому князю Михаилу Николаевичу. Он был генерал-фельдцейхмейстером, то есть главным начальником русской артиллерии. В 16-м томе «Военной энциклопедии», выпущенной в 1914 году, написано, что великий князь Михаил Николаевич в 1852 году в возрасте 19 лет был назначен отцом на должность генерал-фельдцейхмейстера, а в 1862-м – по совместительству назначен еще и наместником императора на Кавказе. Михаил Николаевич немедленно укатил в Тифлис, где и пребывал до 14 июня 1881 года. Именно оттуда генерал-фельдцейхмейстер 20 лет руководил отечественной артиллерией (замечу, что телефона и телеграфа на Кавказе тогда еще не было). Избранный им способ начальствования над российской артиллерией – это своего рода образец шедевра отечественной системы управления. Ну а с середины 80-х годов XIX века и до самой смерти 5 декабря 1909 года Михаил Николаевич большую часть времени проводил в Париже и на Лазурном берегу. Оттуда руководить артиллерией было гораздо удобнее – телеграф работал великолепно.

Может быть, я несправедлив к Артмузею и перечисленные недостатки свойственны всем военным музеям во всех странах? В сентябре 2010 года я два дня провел в военном музее в Стамбуле. Артиллерийских орудий в его экспозиции во много раз больше, чем в экспозиции нашего Артмузея. При этом все без исключения артсистемы в залах и во дворе поставлены так, что их легко рассмотреть со всех сторон и даже потрогать. Снимать и обмерять орудия мне никто не мешал. Кстати, за съемку денег не брали. Все орудия и иные экспонаты снабжены табличками с кратким описанием, а некоторые экспонаты – с очень подробным. Есть даже зал корейской войны, где экспонируются многочисленные орудия, пулеметы и другое вооружение, хотя участие Турции в этом конфликте было более чем скромным.

У входа в здание музея – киоск, где продается несколько десятков подробных и хорошо иллюстрированных каталогов. Естественно, некоторые каталоги по артиллерийской части я купил, но до сих пор жалею, что не все. Я не заметил ни одной временной выставки в военном музее. Его научные сотрудники просто хорошо выполняют свою работу, а не устраивают кампанейщину с выставками.

ИСЧЕЗНУВШАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ

У турецкого военного музея нет секретных объектов, а у нашего Артмузея – есть. Речь идет о заднем дворе Артмузея, который по своей площади существенно превышает парадный двор экспозиции. С незапамятных времен там хранились уникальные российские и иностранные артсистемы. Так, в 1970-х годах там буквально впритирку стояли сотни самых разных артсистем. Они могли бы составить большую экспозицию для дюжины областных военных музеев.

Держу пари, о любой из артсистем, складированных на заднем дворе, я могу написать статью, а то и книгу. Например, о 57-мм береговой пушке Норденфельда. До сих пор сохранись бетонные установки для них в фортах Кронштадта, Севастополя и других береговых крепостей. Но, увы, в мире осталась только одна пушка, находится во Владивостоке.

Или о 220-мм французской мортире. В 1939–1945 годах они состояли на вооружении французской и польской армий, вермахта и Красной армии. А сейчас в наших музеях нет ни одной 220-мм мортиры, как и орудий на лафетах, у которых высота цапф изменяется чуть ли не в два раза. Полный перечень орудий заднего двора Артмузея занял бы не одну страницу.

Руководство музея бдительно охраняло с собаками и милицией секретную зону за глухим забором. Тем не менее один мой приятель «по блату» сумел проникнуть в зону и отснять несколько пленок, большую часть которых он презентовал мне. Так что вещественные доказательства налицо. Дело в том, что несколько лет назад эти артсистемы, стоимость которых сейчас бы оценивалась очень высоко, бесследно исчезли. Куда делись сотни орудий: украдены, утилизированы, укрыты в секретных хранилищах? К кому обратиться по поводу исчезновения бесценных раритетов отечественной и мировой истории – к руководству музея? в прокуратуру? в Государственную Думу?