Алексей Арбатов
Вместо наматывания портянок срочники учатся зашнуровывать ботинки. Фото с официального сайта Министерства обороны РФ
Одним из центральных направлений военной реформы, начатой в 2008 год, было изменение принципа комплектования Вооруженных сил (ВС), а именно – соотношения призыва и контракта. Рассмотрим итоги четырех лет реформирования и состояние дел в этой важнейшей области обороны и отношений общества и армии. Осталась ли здесь «тонкая шлифовка» или более серьезная работа по достижению поставленных целей? В контексте комплектования они состояли в создании войск постоянной готовности и высокого качества личного состава для применения новейшей боевой техники и ведения интенсивных операций нового типа.
ЗИГЗАГИ РЕФОРМЫ
Первоначально военная реформа предполагала фактический отказ не только от постепенного перехода на добровольно-контрактный принцип комплектования ВС, но и вообще от крупного контрактного контингента.
В сентябре 2010 года министр обороны Анатолий Сердюков на встрече в Петербурге с представителями правозащитных организаций заявил: «У нас нет средств содержать контрактников в том объеме, в каком мы бы хотели», поэтому будет увеличиваться количество призываемых на военную службу срочников. Вторя ему, начальник Генштаба Николай Макаров сказал: «Мы не переходим на контрактную основу. Более того, призыв мы увеличиваем, а контрактную часть уменьшаем».
Изначально план реформы выглядел так: при численности Вооруженных сил в 1 млн. человек и намеченном сокращении офицерского корпуса до 150 тыс. человек армия должна иметь 150 тыс. сержантов и рядовых контрактников, (по другим данным – 170 тыс.) и не менее 700 тыс. солдат срочной службы. Отсюда возникал естественный вопрос: как набрать 700 тыс. призывников, тем более что при одногодичном сроке службы такой набор потребуется ежегодно? По данным Министерства обороны, ежегодно призывного возраста достигают 700 тыс. юношей, из которых пригодны для службы максимум 400 тыс. человек, а набрать удается не более 300 тыс. В обозримый период предстоит демографическая яма, которая уменьшит призывной контингент до уровня значительно менее 300 тыс. человек, из которых не более 60–70% будут физически пригодны для военной службы.
Уже в ходе реформы приведенные соображения, наверное, стали ясны, хотя их несложно было предвидеть с самого начала. Первой серьезной коррекцией стало принятое в начале 2010 году решение сократить офицерский корпус не до 150 тыс., а до 220 тыс. человек, то есть вернуть в строй 70 тыс. офицеров. Это обосновывалось задачей комплектования войск Воздушно-космической обороны и другими доводами. Затем было решено увеличить контингент рядовых-контрактников со 150–170 тыс. до 425 тыс. военнослужащих к 2017 году. Наверное, стала очевидной невозможность в предсказуемых демографических условиях ежегодно набирать и обучать 630 тыс. призывников (1 млн. человек минус 220 тыс. офицеров и 150 тыс. контрактников). Таким образом, по третьей версии реформы комплектования предполагалось ежегодно призывать около 355 тыс. рядовых-срочников.
Позднее возник еще один вариант. В своей программной статье Владимир Путин указал, что к 2017 году – при общей штатной численности ВС в 1 млн. человек – 700 тыс. будут составлять офицеры, курсанты и солдаты-контрактники, а к 2020 году призыв сократится до 145 тыс. человек. Эта арифметика не может не заинтриговать: 700 тыс. плюс 145 тыс. равно 845 тыс., а не 1 млн. Значит, или численность ВС будет значительно меньше 1 млн. человек, или число офицеров и контрактников составит не 700, а 855 тыс. человек, или сохранится некомплект в 155 тыс. призывников, что противоречит задаче иметь Вооруженные силы постоянной боевой готовности. Разрешить эту загадку пока не сочли нужным.
В настоящий момент ситуация выглядит так: в Вооруженных силах служат 220 тыс. офицеров, 190 тыс. рядовых-контрактников, и в 2012 году было призвано 296 тыс. рядовых, которые будут служить 12 месяцев. Значит общая численность ВС составляет 706 тыс. человек, а некомплект личного состава по штатному расписанию получится почти в 300 тыс. По разным экспертным оценкам, в различные годы некомплект колеблется в диапазоне 200–280 тыс. человек.
ВЕЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРИЗЫВА
Итак, вопреки поставленной цели перехода всей армии на соединения и части постоянной готовности бригады, базы и части флота снова имеют значительный некомплект рядовых. Хуже того, даже части, полностью укомплектованные рядовым составом, в каждый момент времени имеют недостаточную боеспособность при сроке службы призывников в 12 месяцев. Ведь в любое время половина рядовых-срочников обладает менее чем полугодичным опытом боевой подготовки. Но и за 12 месяцев невозможно обучить солдата обращению со сложной современной военной техникой и тактике ведения интенсивных боевых действий нового типа.
Рядовой контингент по-прежнему отличается низким качеством, поскольку его с полицией (военной полицией – сейчас эту функцию МВД и МО сваливают друг на друга) принуждают «мужественно защищать свободу...». Отмена отсрочек повлекла рост доли призываемых с судимостью, проблемами здоровья, алкоголизма и наркомании, с недостаточным образованием, что уже повлекло ощутимый всплеск преступности войсках. В будущем такой контингент значительно вырастет ввиду необходимости компенсировать нехватку призывного контингента из-за демографической ямы. Это увековечит масштабы дедовщины, преступности, самоубийств и смертности в результате несчастных случаев в армии и других войсках (от таких причин ежегодно погибает несколько сот военнослужащих).
Расчет на призыв выпускников вузов не оправдан – удается «поймать» только 20% таких специалистов. Недавняя идея привлекать студентов три раза на три месяца службы в ходе обучения – очередной паллиатив, не более чем расширенная военная переподготовка, а не комплектование обученным контингентом частей постоянной готовности. Зато растет число тех, кто стремится учиться и работать за границей (в том числе в странах СНГ), чтобы уклониться от службы в армии. Таких сейчас, по официальным данным Госдумы, 1,6 млн. человек, и поток их год от года будет расти.
Потребность укомплектовать срочниками миллионную армию в условиях предстоящей демографической ямы поставит вопрос об увеличении срока их службы – до полутора – двух лет или о распространении призыва на женщин (такие предложения в разной форме уже выдвигаются в Думе и различных военно-патриотических организациях). Но эти непопулярные меры еще больше обострили бы напряжение в обществе, усугубили уклонение от службы и социальные конфликты в армии, а значит, еще более пагубно отразились бы на ее боеспособности, несмотря на техническое перевооружение.
В 2012 году 236 тыс. призывников уклонились от призыва и убыли в неизвестном направлении, не снявшись с воинского учета, – это контингент, сопоставимый с численностью армий крупнейших стран Европы. Таким образом, молодые люди, страшась призыва, начинают свою трудовую жизнь с уголовно наказуемого нарушения закона – со всеми вытекающими морально-психологическими последствиями.
Выступая на расширенной коллегии Минобороны 6 марта 2013 года, президент Путин поставил задачу за 2013–2014 годы на 100% укомплектовать армию рядовым и сержантским составом, но при этом сохраняя 12-месячный срок службы по призыву. По всей видимости, это одна из крупнейших задач военной реформы, которая не может быть выполнена – во всяком случае, при сохранении армии численностью в 1 млн. военнослужащих. Даже если будет достигнута цель иметь в 2017 году 425 тыс. контрактников призывать ежегодно 355 тыс. рядовых не получится ввиду демографической ямы и социальной обстановки в обществе. Тем более в 2013 году ассигнования на контракт в целях экономии средств были сокращены, поскольку ведомства, видимо, не считают данное направление приоритетным. Это позволит вместо намеченного ежегодного набора 50 тыс. контрактников (указ президента РФ от 7 мая 2012 года № 604) привлечь только 30 тыс.
САКРАЛЬНАЯ ЦИФРА – МИЛЛИОН
Никто из военачальников пока не удосужился убедительно объяснить и доказать, что именно армия в 1 млн., и никак не меньше, нужна России. Вместо расчетов приводятся невразумительные тезисы о размерах территории (по этой логике, кроме России, самые большие армии должны были бы быть у Австралии и Канады, а самая маленькая – у Израиля), о протяженности границ (что имеет отношение только к погранвойскам) или об усредненном проценте от размеров ВПК или численности населения (по такой схеме у США, КНР или Индии армии должны были бы быть на порядок больше, чем у России). Также указывается, что сокращение ниже миллиона заставит менять структуру и состав ВС, хотя на протяжении последних лет они несколько раз менялись независимо от общей численности личного состава.
Эти доводы могут произвести впечатление на дилетантов, но никак не на специалистов. При этом ни слова не говорится о реальных военных угрозах, которые должны парировать Вооруженные силы именно такой численности, структуры, состава и дислокации.
На деле помимо стандартных ведомственных интересов Минобороны сохранить большой штат и психологической привязанности офицерского корпуса к гарантированному, пусть недостаточному призыву важный мотив сохранения призывной системы имеет вполне материальную природу. Ее точно раскрыли известный российский военачальник генерал-полковник Эдуард Воробьев и военный аналитик Виталий Цимбал: «Отказ от призыва отнимал «кормушку» у работников военкоматов и других лиц, причастных к предоставлению отсрочек». Раскрывая этот отлаженный и изощренный коррупционный механизм, те же авторы оценили ежегодный «бонус», вымогаемый на призыве, в 140 млрд. руб.
Другой существенный мотив – полное бесправие призывников, которым не на кого рассчитывать, кроме общественности и прессы, периодически раскрывающих вопиющие случаи халатного, а подчас преступного отношения начальства к здоровью, питанию, условиям жизни, обмундированию призывников, не говоря уже об их использовании как дешевой рабочей силы или для бессмысленных хозяйственных заданий. В отличие от призывника контрактник знает свои права и отстаивает их, имея возможность в случае серьезных нарушений разорвать контракт. Для командования контрактниками требуются серьезная психологическая перестройка и изменение методов работы офицерского корпуса, как и значительное повышение его качества. Необходимо прекращение традиционной неразберихи в военной организации, ее безответственного отношения к своим обязательствам перед подчиненными.
Нежелание служить порождает силовые методы принуждения к службе со стороны старослужащих, сержантов и младших офицеров, что выливается в повсеместную дедовщину. Гарантированный подневольный приток рядовых-срочников делает излишним для командования заботиться об улучшении их быта на деле, а не напоказ, бороться с неуставными отношениями. Именно это (а вовсе не тяготы военной службы и даже не опасности в горячих точках) отталкивает молодых людей от службы. Тогда их надо принудительно призывать и силой заставлять служить – и так по порочному замкнутому кругу.
Правда, за последние годы были сделаны шаги по «либерализации» службы по призыву. В основном срочники направляются служить вблизи места жительства, облегчен доступ родственников и общественных организаций в воинские части. Новый министр обороны Сергей Шойгу распорядился улучшить условия быта рядовых (душевые комнаты в казармах) и обеспечить их более современным обмундированием. Тем не менее такие шаги способны лишь больше или меньше сгладить, но не устранить пустившие глубокие корни проблемы.
ПУТЬ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ
Радикально снять проблемы уклонения от призыва и неуставных отношений может только поэтапный, но достаточно быстрый (два-три года) переход полностью на контракт – даже за счет сокращения численности ВС. Ведь в любом случае некомплект рядовых-срочников ведет к тому, что реальная, а не «бумажно-статистическая» армия будет насчитывать не 1 млн., а гораздо меньше, да и то с рядовым составом низкого качества. Не только арифметика личного состава, но и ряд финансовых показателей (как недостаточные ассигнования на продовольственное обеспечение, позволяющие прокормить только 400 тыс. человек – в основном это контрактники и призывники) позволяет судить о том, что реальная численность ВС ныне не превышает 0,7–0,8 млн. человек.
Окончание холодной войны и наличие у ведущих государств ядерных вооружений делают крайне маловероятной традиционную широкомасштабную войну с использованием сил общего назначения в Европе или Азии.
Как отметил новый начальник Генштаба генерал армии Валерий Герасимов, «происходит переориентация от всеобщей ядерной или обычной войны на военные действия регионального и локального масштаба». Такие боевые или миротворческие операции с применением новейших неядерных вооружений делают массовые призывные армии и ненужными, и неэффективными. Недаром все передовые страны мира, включая континентальные европейские, одна за другой – вслед за США и Великобританией – переходят на контракт. По существу, контрактная армия становится неотъемлемым, знаковым атрибутом передовых в военном отношении государств. Этим путем теперь пошла даже Германия, исключение – лишь Израиль с его совершенно особым «осадным» геостратегическим положением. В России переход на полностью контрактную армию остается привлекательной целью, ее поддерживают, судя по опросам, 60% населения.
После жарких дебатов 90-х годов ныне в России уже стало общепринято, что контрактная армия не менее патриотична, чем призывная, но гораздо выше по качеству и в свете реалистически прогнозируемых военных угроз. Тем не менее в силовых ведомствах и стратегическом сообществе все еще превалирует мнение, что полностью контрактная армия государству сейчас «не по карману». И в этом, видимо, пока удается убедить президента, министра обороны и правительство. Однако эта расхожая «истина» была необоснованна раньше и останется таковой впредь.
ЧТО ЖЕ СТРАНЕ ПО КАРМАНУ?
Если оттолкнуться от официально утвержденного плана иметь в 2017 году офицерский корпус в 220 тыс. человек и 425 тыс. контрактников сержантов и рядовых, то, набрав дополнительно, например, 155 тыс. контрактников-рядовых, можно было бы сформировать Вооруженные силы численностью в 800 тыс. военнослужащих. Тогда соотношение офицерского и рядового состава было бы почти 1:3, что вполне приемлемо для передовой армии с большим удельным весом техноемких родов и видов войск (СЯС, ВКО, ВВС, ВМФ). При денежном довольствии рядовых-контрактников в 25 тыс. руб. в месяц (что почти равно довольствию рядового в армии США) такой дополнительный контрактный контингент обошелся бы бюджету добавочно в 47 млрд. руб. в год, что составило бы всего 2,5% оборонных расходов 2012 года и 2,2% от расходов 2013 года. Даже если увеличить базовое денежное довольствие контрактников до 30 тыс. руб. в месяц (то есть почти 1 тыс. долл.), то стоимость всего контрактного контингента в 580 тыс. человек составила бы 209 млрд. руб. в год, то есть 10% от ассигнований на оборону в 2013 году.
Американских контрактников привлекает на службу система дотаций на получение высшего образования – путевка из бедности в средний класс. России вряд ли стоит копировать этот опыт, тут другая система ценностей и привилегий. Дополнительно к деньгам для российских военнослужащих сильным стимулом к заключению контракта, его возобновлению и к добросовестной службе может стать разумная и надежная ипотечная система приобретения жилья.
К тому же дополнительные расходы были бы значительно меньше с учетом экономии на ежегодном призыве 300 тыс. срочников, их обучении и увольнении в запас. Тем более это выгодно, если принять во внимание материальные и человеческие потери от низкого качества рядового состава и преступности в армии. В течение ряда лет такая экономия полностью оправдает дополнительные затраты на контракт и не причинит ущерба инвестиционным статьям бюджета. Но при этом она даст новейшие вооружения и военную технику в руки квалифицированного и заинтересованного в службе личного состава.
Кстати, в России много лет насаждается заблуждение о том, что в армиях передовых военных государств соотношение между содержанием и инвестициями (то есть НИОКР, закупками ВиВТ, капитальным строительством) составляет 50:50 или 30:70. Это не имеет ничего общего с действительным положением – в США и союзных им странах, как правило, соотношение содержание-инвестиции составляет 70:30.
Обосновывая чрезмерность затрат по переводу всей армии на контракт, в Министерстве обороны указывают, что нужно учитывать не только расходы на денежное довольствие контрактников, но и на улучшенные для них казармы, нормальную боевую подготовку, обмундирование и качественное техническое оснащение. То есть как бы негласно признается, что для солдат-срочников ни приличное жилье, ни интенсивная боевая подготовка, ни хорошая техника необязательны. Между тем все указанные дополнительные меры и затраты в любом случае нужны для улучшения качества армии независимо от перехода на контракт, и их нельзя прибавлять к расчетам стоимости контрактной службы. Министр обороны Сергей Шойгу уже запланировал ряд мер в этом направлении.
Иными словами, России «не по карману» не контрактная армия, а армия в 1 млн. человек с хроническим некомплектов в 200–300 тыс. срочников и низким качеством рядового состава, который может обесценить огромные капитальные вложения в техническое переоснащение ВС по программе ГПВ-2020.
О ДОСТАТОЧНОСТИ КОНТРАКТНОЙ АРМИИ
Естественным образом встает вопрос: достаточна ли 800-тысячная армия для России? Если взять самый емкий в плане личного состава вид – Сухопутные войска, то, согласно плану военной реформы, в них предполагается иметь 85 бригад, что потребует рядового контингента примерно в 200 тыс. человек. Это составит менее 35% рядовых-контрактников предложенного варианта структуры ВС. Остальные будут служить в тыловых частях Сухопутных войск, в ВДВ (25 тыс. рядовых и сержантов-контрактников) и в техноемких видах и родах войск (СЯС, ВКО, ВВС, ВМФ), где количество рядового состава не велико, но качество особенно важно.
Несомненно, что главная прямая угроза безопасности страны сегодня исходит с южных направлений по протяженной дуге нестабильности от Кавказа до Памира и Тянь-Шаня. Однако эта угроза не выражается в традиционной форме агрессии организованных вооруженных сил держав и военных союзов. Она имеет характер экстремистских вооруженных движений, использующих партизанские методы ведения войны трансграничного типа в отношении самой России и ее союзников.
Поскольку помимо политических предпосылок решающим фактором в таких войнах является не количество, а качество, при должном качественном уровне войск и сил России было бы достаточно 100–150 тыс. человек для отражения самой крупной мыслимой угрозы на Кавказе или в Центральной Азии. Примерно такую по величине группировку смогла бы развернуть Российская армия общей численностью 800 тыс. человек.
Те или иные составные (модульные) элементы армии будут способны эффективно действовать в условиях локальных конфликтов низкой интенсивности, поддерживать внутренние войска и пограничников, участвовать в миротворческих и антитеррористических операциях, в том числе коллективных в «дальнем зарубежье». Группировка подобного масштаба может в перспективе понадобиться и для усиления военного контингента на восточных рубежах страны.
На всякий случай сохранялся бы и мобилизационный резерв, состоящий из отслуживших контрактников. В законодательство и контрактные договоры можно было бы включить обязательство контрактников до определенного возраста оставаться в резерве ВС. Кроме того, большой мобилизационный резерв представляют собой другие войска и военные органы (Внутренние войска, силы МВД, ФСБ, ФПС, МЧС, РЖД и других ведомств), по численности превосходящие армию. При соответствующих программах подготовки и взаимодействия с армией они могли бы при необходимости дополнить ее гораздо эффективнее, чем отслужившие 12 месяцев срочники.
Приходится признать, что нынешний план добиться 100-процентной укомплектованности 1-миллионной армии в 2013–2014 годах далек от реализма. Это тот кардинальный аспект военной политики и реформы, где требуется не тонкая доводка, а достаточно радикальное, но тщательно просчитанное изменение нынешней линии, уходящей истоками в глубь веков.
Традиционный российский и советский подход – со времен создания регулярной армии и войн Петра Великого и до второй чеченской кампании 1999–2000 годов – относился к личному составу как к самому дешевому «расходному материалу» армии и флота. Современная научно-техническая и информационная революция в военном деле, как ни парадоксально, выдвинула на первый план не только и не столько новые технологии, а именно качество личного состава. Без него самая передовая и невероятно дорогостоящая техника бессмысленна. Осознание этой новой реальности требует поистине революционных изменений привычного российского военного менталитета.
Дарья Гармоненко