Владимир Щербаков
Десятилетия проходят, а на местах былых боев поисковики продолжают находить останки павших солдат. Фото автора
Поисковые отряды действовали и до 1988 года, но единая, патронируемая государством структура оформилась именно тогда – было принято решение о создании Всесоюзного координационного совета поисковых отрядов. А на следующий год под Новгородом, в районе гибели 2-й Ударной Армии прошла и первая общесоюзная Вахта памяти.
С тех пор каждый год поисковики поднимают из земли сотни, а иногда и тысячи останков наших солдат и офицеров. Из позабытых всеми санитарных захоронений, сделанных там же, на поле боя, или вблизи медсанбата. Из наспех вырытых боевыми товарищами или местными жителями одиночных могил. Из обрушившихся под ударами мощных авиабомб окопов и блиндажей. Из раздавленных гусеницами танков и почти исчезнувших с лица земли за прошедшие десятилетия стрелковых ячеек. Из захоронений убитых или умерших от голода и бесчеловечного обращения узников лагерей военнопленных.
Или просто с едва прикрытых дерном и травой бывших полей сражений, где для наших дедов, отцов и братьев навсегда застыло время и где они до сих пор ведут свой последний бой. Ведь пока не захоронен последний павший солдат, войну нельзя считать законченной.
Однако если говорить начистоту, даже, несмотря на все титанические усилия поисковиков, дойти до Победы нам пока не удается, и не погребенными на местах боев остаются павшие еще в советско-финскую войну. Впрочем, если наши чиновники даже при наличии президентского Указа № 714 от 7 мая 2008 года «Об обеспечении ветеранов Великой Отечественной войны 1941–1945 годов», который требовал до 1 мая 2010 года обеспечить жильем нуждающихся в этом и вставших на учет до 1 марта 2005 года ветеранов, не могут или скорее всего не хотят спустя почти семь десятилетий раз и навсегда решить эту проблему, а в целом ряде регионов России на ветеранах и вовсе отрабатывают разные мошеннические схемы, то уже перестаешь удивляться чему-либо.
Вероятно, по той же причине пробуксовывает сегодня и онлайн-ресурс «Подвиг народа». На главной странице сайта, к примеру, указано, что «На 8 августа 2012 года в банке данных содержится информация о 12 670 837 награждениях», а «датчик времени» почему-то и вовсе застыл вскоре после 9 Мая 2011 года. А ведь при запуске проекта указывалось: период формирования базы данных определен с апреля 2010 года по декабрь 2012 года. Сегодня уже апрель 2013-го. Инициатор проекта – Департамент развития информационных и телекоммуникационных технологий МО РФ – оказался не способен довести до логического конца свою инициативу?
НУЖНА ЛИ ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ
В письме, направленном 11 марта с.г. на имя первого заместителя руководителя администрации президента России Вячеслава Володина от имени председателя правления Союза поисковых отрядов Юрия Смирнова, отмечается, что в процессе общения с представителями управления по общественным проектам администрации президента по вопросу организации общероссийского слета представителей поисковых отрядов (проходил в Калуге с 12 по 14 апреля с.г. – «НВО») выявилась одна примечательная деталь: «В разговоре с сотрудниками управления выяснилось, что оргкомитет создан не только для организации слета в Калужской области… а с целью создания некоей молодежной Ассоциации поисковиков!»
Ситуация действительно странная. Зачем создавать дополнительную ассоциацию, если поисковых объединений (союзов) и так в России сегодня вполне достаточно. При этом, как справедливо указано далее в письме Юрия Смирнова, поисковое движение не имеет ни возрастных, ни каких-либо иных границ. Среди моих друзей и знакомых – поисковики в возрасте 30, 40 и даже почти 50 лет! Кем будет заниматься молодежная ассоциация? Кто будет ее возглавлять? Видимо, чиновник, поднаторевший в аппаратно-паркетных «боях», понятия не имеет, что такое поисковое движение?
В подписанном Борисом Ельциным 14 января 1993 года Законе РФ № 4292-1 «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества» в статье 8 указано: «В целях выявления неизвестных воинских захоронений и непогребенных останков, установления имен погибших или имен пропавших без вести проводится поисковая работа. Она организуется и проводится общественными объединениями, уполномоченными на проведение такой работы. Проведение поисковой работы в местах, где велись военные действия, а также вскрытие воинских захоронений в порядке самодеятельной инициативы запрещается».
Все предельно ясно и понятно. Зачем городить огород в деле, где и так имеется масса проблем, требующих решения? И причем тут другие ведомства и организации, если Указ Президента РФ от 22 января 2006 года № 37 «Вопросы увековечения памяти погибших при защите Отечества» четко указывает (уж простите за тавтологию): «Возложить на Министерство обороны Российской Федерации полномочия по увековечению памяти погибших при защите Отечества и считать его уполномоченным федеральным органом исполнительной власти в этой сфере». Именно МО РФ должно заниматься вопросами по координации поисковой работы, а ее практическое исполнение – по-прежнему лежать на поисковых отрядах.
Если же речь зашла о централизации госпомощи поисковому движению, то можно говорить о необходимости расширения штата сотрудников управления МО РФ по увековечению памяти погибших при защите Отечества. Или по созданию специального отдела или комиссии по работе именно с поисковиками, что, например, позволило бы устранить волокиту и повысить эффективность обработки поступающих от поисковиков запросов. Причем не обязательно, что все штатные единицы такого отдела (комиссии) будут бюджетными. Найдутся добровольцы исполнять обязанности – ежедневно или по графику – на безвозмездной основе. За исключением разве что командировочных расходов.
Особо следует отметить: данному отделу необходимо в обязательном порядке поручить сопровождение онлайн-ресурса «Подвиг народа» и оказание помощи ОБД «Мемориал». К примеру, для «Мемориала» сегодня разыскивают множество различных Книг памяти, и отдел вполне мог бы взять данную задачу на себя. Причем в отделе должны работать специалисты, не понаслышке знакомые с поисковым движением, а лучше всего – члены поисковых отрядов (объединений). Таковые, если уж на то пошло, есть и среди офицеров запаса (в отставке), и среди действующих военнослужащих.
Сотрудники данного отдела должны иметь исключительные полномочия при обеспечении поисковиков требуемыми техсредствами, оказания помощи в получении разрешений на работу в том или ином районе и получении ответов на запросы в архивы и организации, подведомственные военному ведомству и другим госучреждениям.
То, что проблема с получением ответов на запросы в архив есть, видно хотя бы по одному из пунктов «Перечня поручений по итогам встречи Президента Российской Федерации с представителями общественных объединений, занимающимися поисковой работой, и ветеранами Великой Отечественной войны 2 февраля 2013 года». В пункте 4 читаем: «Министерству обороны Российской Федерации принять меры, направленные на улучшение взаимодействия Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации с общественными объединениями, занимающимися поисковой работой, и обеспечение предоставления им архивных материалов».
ЗАКОН ЧТО ДЫШЛО
На упомянутой встрече Владимира Путина с участниками поисковых отрядов один из поисковиков, Дмитрий Почтаренко, поднял вопрос о несовершенстве законодательства в сфере поискового движения и в качестве примера сообщил, что запланированная на весну Вахта Памяти в Ленинградской области оказалась под угрозой срыва.
«Давайте подумаем, я такое поручение сформулирую коллегам по администрации, попрошу депутатов Госдумы еще раз вернуться. Потому что, действительно, нормативная база должна быть такой, чтобы не мешала, а, наоборот, поддерживала, помогала в работе», – заявил в этой связи Владимир Путин.
Действительно, законодательство в сфере поискового движения – далеко от совершенства. Более того, недавно многих поисковиков «напугал» внесенный в Госдуму проект федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части пресечения незаконной деятельности в области археологии». При внимательном изучении документа в том виде, в котором он будет проходить первое чтение, можно вполне обоснованно сделать вывод о том, что смятение, возникшее у поисковиков, отнюдь не беспочвенно.
Причина кроется в нашем традиционном «умении» составлять документы, допускающие двоякое толкование и создающие проблемы на ровном месте. В итоге, к сожалению, в нынешнем виде законопроект допускает возможность неправильного или даже своевольного его толкования. Нет, с точки зрения «подкованного» человека он вполне понятен и не содержит каких-то серьезных угроз для поисковой деятельности и больше угрожает «работе» так называемых черных археологов, против коих он, собственно, и направлен.
«Безусловно, закон не будет никоим образом влиять на поисковую деятельность. Это даже хронологически просто несопоставимые вещи», – подчеркивает заместитель директора Института археологии РАН кандидат исторических наук Ася Энговатова.
Однако расплывчатость отдельных, но весьма важных формулировок все же содержит, как представляется, потенциальную опасность неверного толкования документа сотрудниками органов правопорядка и безопасности, а также представителями местных органов власти, и последующего применения его в отношении поисковиков. И главное здесь – не совсем четкие определения понятий «объект археологического наследия» и «археологический предмет».
В документе указывается: «Под объектом археологического наследия понимаются частично или полностью скрытые в земле или под водой следы существования человека в прошлых эпохах, в том числе городища, курганы, грунтовые могильники, древние погребения, селища, стоянки, каменные изваяния, стелы, наскальные изображения, культурные слои (исторически сложившаяся система напластований, образовавшаяся в результате деятельности человека), остатки древних укреплений, производств, каналов, судов, дорог, места совершения древних религиозных обрядов, включающие все связанные с ними археологические предметы.
Под археологическими предметами понимаются движимые вещи, основными источниками информации о которых (независимо от обстоятельств их обнаружения) являются археологические раскопки, в том числе предметы, обнаруженные в результате таких раскопок».
В таких определениях, не позволяющих не обладающему обширными познаниями в области археологии или истории представителю федеральной или местной власти определить, нарушает ли данный конкретный человек культурный слой эпохи, представляющей интерес для археологии, или нет, и сделал ли он что-то незаконное с «объектом археологического наследия» или «археологическим предметом», и содержится, пожалуй, самая опасная «мина» под поисковую работу. Вот что такое «древние сооружения»? Какого века они должны быть? Сможет на этот вопрос ответить кто-то из читателей? Думается, что затруднения возникнут у многих.
 |
| Еще у двух десятков павших солдат появился шанс обрести затерянные во времени имена и фамилии. Фото автора |
Конечно, предмет археологии и то, какие эпохи ей интересны, в научных кругах вполне понятны. В частности, научный сотрудник Института археологии РАН кандидат исторических наук Сергей Захаров в передаче на «Эхе Москвы» особо подчеркивал, что предмет становится «археологическим» в том случае, если основным источником информации о нем являются археологические раскопки. При этом, отвечая на вопрос о том, не запретит ли новый закон поисковое движение, он отметил: «О Великой Отечественной войне основная информация идет не из археологических находок, а из письменных источников… И в принципе эта деятельность не подпадает под этот закон».
Однако на деле, повторюсь, все не так просто. В качестве примера предлагаю читателям пройти тест и самим определить, какая из эпох имеет достаточно письменных и иных источников для ее изучения, а какая – нет. Какой из характеристик соответствует Вторая мировая война? Вероятно, не каждый сможет уверенно ответить на данный вопрос и подтвердить свой ответ какими-то фактами и пр. Представитель Института археологии РАН понимает, что период Великой Отечественной войны – не археология, и поисковики никак не пострадают от нового закона, но поймут ли это не специалисты?
В среде археологов, впрочем, данную проблему, что называется, видят, понимают и намерены оперативно исправить положение.
«Мы уже пришли к пониманию того, что ко второму чтению данного законопроекта необходимо будет более четко конкретизировать указанные определения, постараться более точно конкретизировать время. При этом в среде специалистов сегодня идет обсуждение того, стоит ли включать сюда XVIII или XIX век, но по ХХ веку можно сказать точно, что это по хронологии никак не связано с археологическими исследованиями, – отмечает замдиректора Института археологии РАН Ася Энговатова. – Кроме того, чтобы избежать всякого рода недопонимания между людьми, выполняющими важную для страны работу, необходимо дополнительно указать, что, кроме открытых листов, выдаваемых для проведения археологических исследований, еще в принципе существуют и разрешения, выдаваемые на проведение поисковых работ».
АРХЕОЛОГИЯ МОЖЕТ ПРИЙТИ
НА ПОМОЩЬ
С другой стороны, российские археологи могут оказать существенную помощь поисковикам и помочь им вывести свою работу на совершенно новый уровень.
Речь об активном внедрении в поисковую деятельность отдельных элементов наработанной отечественными археологами и успешно обкатанной на практике методики проведения раскопок и обработки их результатов, а в особенности – обращения с обнаруженными в ходе них предметов и консервации и реставрации последних.
Ведь если говорить начистоту, во многом поисковой работе сегодня недостает системности и более научного подхода. Хорошо, если по архивным данным, воспоминаниям ветеранов или местных старожилов удается установить более или менее точное место нахождения одиночной или братской могилы, санитарного захоронения или иного «официального» места упокоения павших воинов. В этом случае можно оперативно провести разведку выявленного объекта и в случае подтверждения полученных данных – эксгумировать останки павших военнослужащих и затем перезахоронить их на действующих воинских захоронениях.
Здесь ситуация обычно проста: погребение производилось официальными представителями власти или боевыми товарищами, а потому похоронки на данных бойцов и командиров были в основном направлены родственникам. Единственное что, такие захоронения – особенно санитарные после боя – в большинстве случаев оказались забытыми, и потому родственники, имея данные о гибели своего отца, сына или брата, не знают точно, где же его могила. В таких захоронениях обычно нет смертных медальонов и документов – их собрали перед захоронением, и почти не бывает личных вещей, позволяющих установить личность конкретного человека. Хотя зачастую это удается сделать и даже найти затем живых родственников – приезд родственников на церемонию перезахоронения павшего солдата или офицера в этом случае становится самой высокой и важной наградой для поисковиков.
Однако совершенно не редки ситуации (можно сказать, что их немало), когда останки военнослужащих находят на месте поля боя не захороненными. Иногда они все же отмечены в архивах как убитые – либо по свидетельству очевидцев, либо документ или медальон у погибшего забрали, но просто не было времени его нормально похоронить, но чаще – числятся пропавшими без вести. И здесь необходимо осуществлять раскоп участка как раз по методике археологических исследований. Только тогда будет обеспечена более высокая результативность – определены максимально точные обстоятельства гибели, установлена личность погибшего и пр.
В качестве примера здесь можно привести эпизод с расследованием катастрофы в 2010 году под Смоленском самолета с высокопоставленной польской делегацией. Польская сторона, кроме специалистов по авиационной безопасности и криминалистов, привлекла еще и археологов польской Академии наук, которые более тщательно обследовали место катастрофы и существенно дополнили объем собранной информации.
Представители российского археологического сообщества готовы оказать здесь помощь, прочитать курс лекций по методике проведения археологических исследований.
«У нас есть некоторое количество специалистов, которые в частном порядке передают отдельным представителям поискового движения опыт проведения археологических исследований, что позволяет повысить качество своей работы, – отметила в беседе с автором статьи замдиректора Института археологии РАН Ася Энговатова. – Но это частная инициатива отдельных энтузиастов, какого-то интереса от поисковиков или Министерства обороны к более тесному сотрудничеству, к сожалению, пока нет. Хотя, на мой взгляд, применение поисковиками в своей работе опыта археологов позволило бы им повысить объем извлекаемой в ходе поисковых работ информации. И самое главное – у нас есть специалисты, которые с удовольствием прочитали бы соответствующий курс лекций».
Поисковики регулярно обмениваются опытом работы на слетах и конференциях. К примеру, в начале с.г. в Подольском районе Московской области на базе комплекса «Спасатель» МЧС России прошел семинар-практикум «Современные формы и методы проведения полевых поисковых работ и обработки их результатов». Его организаторами выступили Общероссийская общественная организация «ПОИСК» и Региональная общественная организация «Институт проблем гражданского общества», а в его работе приняли участие поисковики из 32 регионов России и Украины. А почему бы не провести такой семинар в стенах Института археологии РАН с активным привлечением к его работе высококлассных специалистов-археологов? Последние могли бы как оценить методические наработки поисковиков, так и передать свой опыт в области проведения полевых работ и обработки их результатов.
Вполне возможно, что изъявившие желание поисковики – слушатели лекций по методике археологических исследований могли бы принять участие в качестве техперсонала и помощников в ходе археологических экспедиций для наработки опыта, а затем – с успехом применить полученные знания на практике и передать их своим коллегам по отряду (объединению). Но для этого нужно, чтобы поисковое сообщество обратилось к археологам с такой просьбой, а также приложило определенные усилия в организационном плане. Вполне возможно, что взять на себя организацию таких курсов и их проведение могло бы Минобороны России.
НЕ ХВАТАЕТ СИСТЕМНОСТИ
Приходилось наблюдать, как во время Вахты поисковики из разных отрядов буквально ходят друг за другом: один отряд прошел «участок Х» в день «Y», а другой отряд прочесывает его же на следующий день. Совершенно непродуктивная работа, особенно если оба отряда делают это наспех или без должного обследования территории. По большому счету, командирам поисковых отрядов и объединений необходимо более активно централизовать и систематизировать свою работу, сделать ее более плановой.
Участки, где существует высокая вероятность нахождения санитарных захоронений или незахороненных останков военнослужащих (к таковым можно отнести установленные места боев, особенно – захваченные в ходе боя позиции противника, нейтральная полосу и т.д.), необходимо разбивать на квадраты с известными координатами и тщательно обследовать их один за другим. Благо сегодня телефон или коммуникатор с приемником GPS или же отдельный приемник GPS/ГЛОНАСС могут себе позволить приобрести многие поисковики. А координирующим структурам необходимо создать карту – вполне возможно, что интерактивную – для отображения обследованных и «закрытых» таким образом участков. Только так мы сможем существенно повысить эффективность поисковой работы и кардинально сократить количество все еще остающихся не захороненными останков наших воинов.
Кстати, в этом плане поисковикам могло бы помочь и государство, скажем, то же Минобороны, которое могло бы из имеющихся резервов или на специально выделенные из федерального бюджета средства закупить и выделить в безвозмездное пользование или бесплатно выдавать командирам отрядов – в аренду на время поискового сезона – приемники GPS/ГЛОНАСС. Среди всего прочего это поможет и отечественной оборонке, ведь закупаемая для данных целей партия будет весьма значительной. В военное же время или на время учений между поисковыми сезонами данные приемники военное ведомство может использовать и в своих собственных нуждах.
«Можно было бы рассмотреть в рамках военно-исторического общества, и мы готовы в этом помочь, – создать экспедиционные центры по стране, чтобы там были в том числе металлоискатели, те необходимые инструменты и оборудование, которое у нас сегодня есть и которым мы готовы поделиться», – заявил министр обороны Сергей Шойгу на встрече с ветеранами войны и поисковиками, прошедшей недавно в Волгограде. В номенклатуру снаряжения в таких центрах можно включить и приемники GPS/ГЛОНАСС и вездеходную технику, без которой в труднопроходимой местности просто никак, и мотопомпы, и пр.
Весьма важным шагом к повышению эффективности работы поисковиков должно стать максимально активное подключение к ней специалистов, способных провести реконструкцию внешнего вида погибшего. Под внешним видом я подразумеваю лицо. Решить такую задачу при наличии костей черепа – достаточно просто, но затратно по времени и финансам. И вот здесь-то и нужна воля и помощь государства – принимать от поисковых отрядов (объединений) заявки на проведение данной реконструкции и затем силами соответствующих бюджетных или внебюджетных организаций исполнять их.
Вы спросите, зачем нужны такие траты? Отвечаю: восстановив фамилию погибшего, можно будет с высокой долей вероятности выяснить личность данного человека и найти его родственников, а на воинском захоронении, где будут упокоены его останки, можно будет указать и фамилию героя. В противном случае мы не сможем существенно снизить количество погибших, в соответствующей графе анкеты которых указано «пропал без вести». А их и сегодня все еще немало. По официальным данным, в период 1941/45 годов таковыми оказались около 4,5 млн. человек. Судьба части из них была затем установлена, но именно «части».
Правда, при этом надо создать и соответствующий фотобанк, но при наличии в архивах личных дел на офицерский состав и помощи фотографиями со стороны родственников погибших и пропавших без вести данная задача не будет такой уж невыполнимой. В частности, необходимо срочно начать заполнять имеющиеся региональные Книги памяти фотографиями внесенных в них военнослужащих.
Да, это дорого и не просто, но – это наша обязанность, это наш, граждан Государства Российского и самого государства, последний долг перед павшими! Неужели десятки и даже сотни миллиардов рублей, потраченные на саммит АТЭС, Олимпиаду, спартакиаду или чемпионат мира по футболу нам, России, важнее, чем восстановление исторической справедливости по отношению к тем, кто обеспечил нам саму возможность планировать проведение всех указанных мероприятий?
А где наши спонсоры и благотворители? Где же «посильное участие» в поисковом движении многочисленных НКО, которые так заботятся о благе России? Из упомянутого недавно Владимиром Путиным миллиарда долларов можно было бы и потратить несколько миллионов на такое святое дело, достойное любого настоящего Гражданина. Могу ошибаться, но не слышал ни об одном проекте какого-либо фонда, оперирующего средствами меценатов, связанном с той работой, о которой было сказано выше. Почему?..
Мы часто хулим Америку, но в данном вопросе нам есть чему у них поучиться. Недавно мне довелось готовить материал по истории субмарины конфедератов «Ханли», которая потопила корабль ВМС США «Хусатоник», а затем сгинула на сто с лишним лет. В основном усилиями энтузиастов подлодка в 1995 году была найдена, после чего район ее гибели был объявлен Береговой охраной США запретной зоной и закрыт для любого вида донных работ. Затем была сформирована рабочая группа, в которую вошли представители частного Национального агентства по подводным и морским исследованиям, Института археологии и антропологии Южной Каролины, Смитсонианского института, Армии США и Командования военно-морской истории и наследия ВМС США, а также специалисты Бюро расследований штата Джорджия.
Субмарина была поднята и поставлена в консервационный бассейн, а специалисты приступили к постепенному и тщательному изучению останков подводников и многочисленных артефактов. Специально для финансирования внебюджетной части работ создается организация «Друзья «Ханли», к работе на безвозмездной основе подключились многочисленные энтузиасты и волонтеры. Были сняты документальный и художественный фильмы, причем в последнем роли исполняли Арманд Ассанте и Дональд Сазерленд. Вышло множество книг и статей.
В конечном итоге после нескольких лет работы специалистам удалось не только восстановить сотни артефактов, но и реконструировать внешний вид всех восьми членов экипажа и даже выделить у моряков ДНК. Сегодня посетители музея могут своими глазами увидеть: кто же были те герои, пусть и бунтовщики, как их тогда называли. Конечно, восемь человек – это не сотни, которых поднимают сегодня из земли российские поисковики, но личность части из них удается установить и так – по наградам, личным вещам, документам или смертным медальонам. Так что объем работ будет снижен.
И в заключение – о документах. Неоднократно приходилось видеть в размещенных в Интернете роликах, как отдельные поисковики вместо того чтобы законсервировать документы или записки из смертных медальонов, пытаются их развернуть и прочитать либо в поле, либо у себя дома, используя для раскручивания записочки из медальона водичку из крана, газетку или чистый лист бумаги и зубочистку. Это же варварство, коллеги! Вы же второй раз убиваете солдата: первый раз его убила вражеская пуля или осколок, а второй раз – тот, кто, найдя документ или медальон, своим варварским прочтением уничтожает его и лишает героя возможности быть идентифицированным. Все документы надо обязательно отдавать на восстановление профессионалам.
