Анатолий Эль-Мюрид
Палубный истребитель-бомбардировщик F/A-18 садится на палубу атомного авианосца «Нимиц». Фото с сайта www.navy.mil
Однако есть ряд соображений, которые говорят о том, что далеко не все так просто, как выглядит на экране телевизора. Обама ведет себя крайне неуверенно, несмотря на грозную риторику. Все это выглядит довольно необычно, особенно если вспомнить начало предыдущих войн Америки и агрессивный напор пропаганды перед ними. В этот раз все не так. И этому есть причины.
Начавшиеся в 2011 году процессы, которые очень быстро были названы арабской весной, имели и продолжают иметь под собой мощный пласт объективных внутренних причин. Экономический кризис, начавшийся в 2008 году, лишь обострил их и привел к взрыву. Президент Обама воспользовался арабской весной для запуска своего собственного проекта переформатирования Ближнего Востока, в котором важную роль играло движение «Братьев-мусульман». Это был инструмент США по установлению «нового порядка». Смысл установления этого порядка выглядит довольно неочевидным, однако вызван железной необходимостью. Война в Ираке и Афганистане, стоившая США более 2 трлн. долл., существенно подорвали их мощь, а главное – вынудили их «зависнуть» в этом болоте, не давая возможности маневра своей военной машины. Основная опасность для США исходит теперь от Китая, и попытка отрезать его от ресурсной базы Ближнего Востока прямыми действиями вроде ввода войск в ключевые и значимые страны региона провалилась.
Китай начал мощное проникновение в те страны и регионы, в которых Соединенные Штаты присутствовали слабо, а европейцы не могли оказать им действенное сопротивление.
В первую очередь речь идет об Африке, чьи огромные сырьевые запасы стали предметом пристального внимания бурно развивающейся китайской экономики. Соединенные Штаты, завязнув на Ближнем и Среднем Востоке, не могли больше угрожать китайским интересам в других регионах мира – той же Африке, Латинской Америке, да, собственно, и на Ближнем Востоке китайцы чувствовали себя не так уж и плохо, наладив партнерские отношения с нефтяным гигантом Ираном.
Вывод армии США из региона стал настоятельной необходимостью. Обама победил на первых своих выборах именно на лозунге прекращения войны и выводе американских войск.
Однако бросать регион никто не собирался. Речь шла о поиске новой альтернативы прямому американскому присутствию и созданию недружественной для китайских интересов обстановки в этом регионе. Коррумпированные и несменяемые светские элиты арабских стран не могли стать действенной заменой – и поэтому Обама сделал ставку на агрессивный исламизм, предоставив ему режим наибольшего благоприятствования в своей политике.
Ставка на «Братьев-мусульман» в этом смысле выглядела наиболее перспективной. «Братья» ставили перед собой задачу построения единого панарабского, а в перспективе – и панисламского государства, ориентированного на защиту ценностей ислама в их фундаментальном прочтении. Этот процесс должен был сопровождаться полным переформатированием существующих границ, а значит – продолжительными революциями и войнами.
В этом случае регион надолго погружался бы в хаос противостояния, в котором ведение нормальной экономической и хозяйственной деятельности было бы немыслимо, а слабые государственные новообразования оставались бы подконтрольны Соединенным Штатам через сеть существующих баз и нескольких сателлитов – эдаких «смотрящих» за регионом. В их числе – Катар и Израиль. Венцом разгрома региона должно было стать сокрушение Саудовской Аравии и Ирана с их последующим территориальным расчленением.
Однако Обама не учел того, что любая революция всегда заканчивается контрреволюцией. Идущая в полном соответствии с его планами арабская весна почти два года шла в указанном направлении. Процессы стали выходить из-под контроля просто в связи со своим масштабом. Пока сценарий Обамы не реализовывался никогда и нигде, поэтому отсутствовала отработанная методика и технология процесса. Исламисты, которых раньше можно было контролировать через поставки оружия и финансирование, теперь набрали силу и мощь, особенно после сокрушения режима Каддафи. Теперь они перестали нуждаться в опеке, и на первый план вместо относительно умеренных, хотя и вполне агрессивных «Братьев-мусульман» стали выдвигаться абсолютно бесконтрольные салафиты-радикалы.
«Аль-Каида», которая была инструментом в прежней политике Соединенных Штатов, превратилась из объекта политики в ее субъект – и планы США постепенно начали подвергаться эрозии, чем дальше, тем больше. Ключевым моментом краха политики Обамы стало убийство посла США в Бенгази. В этот момент, судя по всему, Обама принял решение на смену всей стратегии.
Цель США оставалась прежней – выход и отказ от прямого участия в делах региона. Однако потребовалось сменить инструмент – на более предсказуемый, пусть даже менее управляемый. Таким инструментом должен был стать Иран.
Иран – региональный противник ключевого союзника США в регионе Саудовской Аравии. И саудиты очень быстро пришли к выводу, что начавшиеся осторожные попытки примирения и сближения США с Ираном грозят им скорым крахом и утратой государственности. Тем более что США и не скрывали – Саудовская Аравия во всех их планах должна была в итоге распасться на несколько исторических областей.
Для королевства вопрос выживания стал ключевым, и война в Сирии стала инструментом этого выживания. Крах режима Асада означал существенное ослабление позиций Ирана в регионе, разрыв «шиитского» пояса из ливанской «Хезболлах», умеренно светского, но тем не менее алавитского режима Асада, твердого шиитского правительства Ирака и клерикально-фундаментального Ирана.
Именно с этим связано ожесточение войны в Сирии, хотя в ней, безусловно, переплелось сразу несколько ключевых факторов – и геоэкономические интересы, и геополитические, и в определенной степени геокультурные.
Соединенные Штаты в войне в Сирии преследовали несколько целей, одна из которых заключалась в массовом истреблении враждебных ее планам салафитов. Асад, борясь за выживание страны, осуществлял этот план США в промышленных масштабах. Колоссальные потери боевиков, неспособных в военном отношении противостоять сирийской армии, которая к тому же в ходе войны набиралась опыта, вполне отвечали планам Обамы. Интенсивность конфликта регулировалась вполне тривиальными методами регулирования поставок оружия и финансированием боевиков. Безусловно, процессы носили очень масштабный характер, и не обходилось без сбоев, однако в общем и целом задача выполнялась.
Задачей США в этой войне было также и истощение Саудовской Аравии. Не столько истощение ее финансовых ресурсов, сколько людских – для выживания королевства огромные массы боевиков-салафитов были ресурсом, который обеспечивал далеко не могущественной в военном отношении Саудовской Аравии неприкосновенность со стороны Ирана.
Венцом войны в Сирии должна была стать мирная конференция, на которой было бы признано продолжение существования Сирии Асада как независимого, но ослабленного и истощенного войной государства, после чего Соединенные Штаты могли делить регион с новым его лидером – победителем в сирийской войне Ираном. Иран по итогам этой войны становился несомненным претендентом на главную роль на всем Ближнем, а возможно, и Среднем Востоке. Ему предстояло после этого добить побежденных, и в первую очередь Саудовскую Аравию, что опять-таки должно было привести к желаемому для США результату – возникновению мощного локального конфликта, но уже на межгосударственном уровне. Что делало для Китая затруднительным процесс овладения ресурсами региона, но при этом высвобождало военную мощь США для переориентирования ее на регион Юго-Восточной Азии, к уязвимому «подбрюшью» Китая.
Провокация в Восточной Гуте с применением химического оружия оказалась для Обамы совершенно неожиданной и застала его врасплох. Это стало очевидным после недельного молчания и совершенно невнятного выступления, в котором он вроде бы высказался за наказание виновных, но не рискнул брать ответственность на себя и передал решение о начале войны Конгрессу.
Из этого следует, что Обама категорически не желает воевать в Сирии. Просто потому, что тогда ни о каком сближении с Ираном речи быть не может. И все последующие планы вновь летят в тартарары. Пауза, взятая до 9 сентября, явно будет использована для того, чтобы попытаться подковерной борьбе убедить конгрессменов запретить Обаме военные действия. Эту же цель будет преследовать Обама и на встрече G20, где он будет давать уговорить себя руководителям мировых лидеров решить вопрос миром и дипломатически.
Тем не менее вероятность удара по Сирии очень высока. Обама не может позволить себе казаться слабым – со слабыми не ведут переговоры, а Иран очень чутко следит за ситуацией.
Для Обамы требуется проявить недюжинное мастерство и пройти по тонкой линии, отделяющей его от непоправимых решений. Не факт, что это сможет – и тогда военный конфликт неизбежен. В этом случае его планам суждено пройти третье переосмысление, и совершенно необязательно, что ему это удастся.
