«Русские остаются моими братьями»

Игорь Храмов. Александр Шморель. Изд. 2-е изд., испр. – М.: Молодая гвардия, 2023. серия «Жизнь замечательных людей». 212 с.: ил.

Игорь Храмов в обращении к читателю говорит: я знаю, что мой герой человек не великий. Но автора книги поразило сходство между Александром Шморелем и Алешей Карамазовым, героем Достоевского. Кроме того, если о «Белой розе» в Германии знают все, то в России почти никто.

Александр Шморель родился в 1917 году. Происходил он из известного в Оренбурге немецкого купеческого рода, но отец его выбрал профессию врача. Революция отняла у них все, и в 1921-м семейство переселилось в Мюнхен. С собой они взяли русскую няню, которая позднее воспитала и других детей Шморелей. Семейство в Мюнхене не бедствовало: родственники из русских немцев купили им дом, отец занялся медицинской практикой. В семье говорили по-русски и посещали православную церковь.

Александр окончил гимназию, состоял в нацистских молодежных организациях и штурмовом отряде СА. Служил по призыву в вермахте, участвовал в аншлюсе Австрии и захвате Чехословакии. Потом его откомандировали учиться медицине. Он побывал даже на Восточном фронте в качестве медика, но в боевых действиях не участвовал.

Война Германии с Советским Союзом глубоко удручила молодого Шмореля. В 1942–1943 годах он с группой друзей распространил шесть листовок, призывающих к «пассивному сопротивлению» в христианском духе. Вскоре протестанты были изобличены и арестованы. 13 июля 1943 года Александр был казнен на гильотине в мюнхенской тюрьме Штадельхайм вместе с двумя соратниками. Семья его репрессиям не подверглась.

Из политического завещания Александра Шмореля, написанного в тюрьме:

«…Я ни в коем случае не причисляю себя к сторонникам монархии, демократии, социализма… То, что хорошо и даже великолепно для одной страны, для другой меньше всего подходит… Поскольку я часто заявлял о себе как о русском, то считаю, что единственно возможной формой государственного устройства России является только царизм. Я не хочу сказать, что форма правления до 1917 года является моим идеалом – нет. У этого царизма были ошибки, быть может, даже очень много ошибок – но в основе своей он был верен. В лице царя русский народ имел своего представителя, своего отца, которого он горячо любил…

Почему я не согласен с нац.-соц. формой правления? Потому что она не соответствует моему идеалу… Нац.-соц. правительство не терпит оппозиции, критики… Оно не являет собой выражения народной воли... Сейчас каждый гражданин просто боится высказать что-либо правительственным органам, ведь его накажут за это…

Вы можете представить себе, как больно мне было, когда началась война с Россией – моей Родиной. Конечно, там царит большевизм, но тем не менее она остается моей Родиной, русские остаются моими братьями».

«Жить в Германии и не знать истории «Белой розы» было так же невообразимо, как в годы существования Советского Союза не знать о молодогвардейцах Краснодона», – пишет между прочим Игорь Храмов. Это очень интересное сравнение. Особенно актуальное в наши дни, когда романы «Как закалялась сталь» Николая Островского и «Молодая гвардия» Александра Фадеева вернулись в школьную программу.

Оба романа – плод коллективного творчества. Редактуру романа Островского (иногда утверждают, что полную переписку начисто) осуществили Марк Колосов и Анна Караваева. Приложили руки к этому тексту и другие люди, например, Александр Серафимович.

А Фадеева, как известно, заставили радикально переписать «Молодую гвардию», присочинив партийное руководство молодежным подпольем (роль ЦК ВКП(б) в многоступенчатой редактуре романа нужно исследовать отдельно). А всенародную известность история краснодонских молодогвардейцев приобрела благодаря экранизации Сергея Герасимова (где дебютировали будущие звезды советского кино – Вячеслав Тихонов, Нонна Мордюкова, Сергей Бондарчук, Инна Макарова, Евгений Моргунов). В общем, советские каноны претендовали на такую же коллективную мудрость, как каноны церковные.

Своя традиция у романов «соцреалистического монументализма» тоже была. Кроме модификации житийного канона указывают на влияние позднеромантической прозы XIX века («Овод» Войнич, «Спартак» Джованьоли, «Что делать?» Чернышевского, «Легенда об Уленшпигеле» Шарля де Костера и т.п.). К тому же разряду словесности можно отнести книги Александра Казбеги, из повести которого Сталин заимствовал псевдоним Коба.

Книги Островского и Фадеева трудно считать шедеврами. Но произведения, сильно повлиявшие на умы, часто не отличались выдающимися литературными качествами. Скажем, «Путешествие» Радищева и «Что делать?» Чернышевского вызвали суровую эстетическую критику Пушкина и Набокова. Но книга Радищева задала в нашей словесности целый отдельный канон сентиментальных путешествий. А роман Чернышевского сделался настольной книгой нескольких поколений революционеров.

Романы Фадеева и Островского несут немалый заряд патриотизма. Но специфически бунтарского, советского толка. Скажем, «Как закалялась сталь» начинается прямо со сцены бунта юного Павки против попа-законоучителя. И как это примирить с христианскими заповедями? И не вызовет ли это оскорбления чувств верующих? H