Прозелитизм на постсоветском пространстве

В августе Американская протестантская миссионерская община распространила пресс-релиз о "евангелических чистках" в Чечне. Это произошло в результате убийства грозненского баптистского пастора и похищения баптистских лидеров в Чечне, по своей чудовищности сопоставимых с этническими чистками за последние десять лет в Руанде или Боснии.

Пресс-релиз от калифорнийской общины "Открытые двери" в подробностях описывал, как "радикальные исламистские банды", руководствуясь "политикой" "евангелических чисток", уничтожают местных христиан. Христианами, понятно, были протестанты. О Русской Православной Церкви не говорилось ни слова, не говоря уже о похищении 17 июля последнего грозненского православного священника.

Приведенные сообщения служат примером тех искажений - обычно куда менее заметных, - от которых очень часто страдают западные представления о религиозной жизни в бывшем Советском Союзе. Зачастую причина этого - невежество или небрежность. Но иногда трудно поверить, что правда не упрощается и не искажается намеренно, чтобы помочь западным политикам нажить капитал или усилить свое влияние.

На фоне всей этой путаницы недавно опубликованная книга "Прозелитизм и православие в России: новая война за души" явилась серьезным шагом к прояснению ряда мифов и недоразумений вокруг одного из наименее освещенных, но весьма важных аспектов постсоветского существования - бурного возрождения общественной религиозной жизни.

Книга - временами неровная и ни в коей мере не исчерпывающая проблему полностью - тем не менее представляет собой попытку объективно описать феномен, большинством журналистов и ученых на Западе оставленный без исследования.

Глава о русском католицизме - высокопрофессиональная работа ученых Сергея Филатова и Людмилы Воронцовой, выполненная в форме блестяще написанного, изобилующего колоритными анекдотами 16-страничного эссе, - посвящена рассмотрению напряженных отношений как внутри Римской Католической Церкви в России, так между нею и Православной Церковью. Авторы показывают, как, прикладывая минимальные миссионерские усилия, Католическая Церковь привлекает некоторых из наиболее образованных и активных российских граждан. Филатов и Воронцова остроумно рисуют неизбежные трения, возникающие между католическим духовенством, преимущественно польским по своему составу, и московской и петербургской интеллигенцией, приводя высказывание польского монаха из Москвы: "С детства мне хотелось убивать коммунистов и русских".

Вопросы национального самосознания и веры актуальны для всякого исследования религиозных движений в современной России. Это особенно верно в случае с книгой, предназначенной главным образом для американцев, которым идея национальной Церкви представляется трудно постижимой. К сожалению, "Прозелитизм и православие в России" не дает основательной разработки этого вопроса в соответствии с современными стандартами. Харольд Берман, американский профессор права, лишь слегка затрагивает эту проблему, но так и не проясняет до конца, какое направление могло бы принять "политическое православие".

Каковы могут быть политические действия исполненной сознания своего праведного мученичества за веру и оснащенной ядерным оружием православной России? Если среди стоящих у кормила власти людей нашлось достаточное число полагающих, что натовские бомбардировки Югославии и продвижение НАТО на восток нацелены на уничтожение православия, как сказал мне на Страстной неделе один влиятельный московский игумен, то что все это значит для остального мира?

Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл в статье "Евангелие и культура", основанной на докладе, произнесенном им в 1996 году на межконфессиональной конференции в Бразилии, красноречиво и убедительно показывает, как в годы правления коммунистов в русской культуре сохранялась православная вера. Он нападает на "духовный колониализм" "миссионерских орд", которые обращают в свою веру, соблазняя слабую постсоветскую Русскую Православную Церковь гуманитарной помощью. Но, переходя к вопросу, как именно Русская Православная Церковь могла бы восполнить очевидный нравственный вакуум, митрополит Кирилл пускается в самые общие и весьма размытые рассуждения.

Книга в качестве объективного, основанного на фактах отчета о миссионерской деятельности в России, вероятно, еще долго будет ценнейшим справочником. Глава за главой исчерпывающе вскрываются противоречия Закона о свободе совести и о религиозных объединениях. Одна из наиболее информативных глав об этом законе, написанная в соавторстве с директором Кестонского института Лоренсом Юзелом, исследует огромные расхождения в трактовках этого закона региональными властями. Многим читателям, возможно, будет трудно переварить доказательства, касающиеся противоречий между российской Конституцией, российскими международными обязательствами и законом 1997 года. Но Юзел и американский юрист Лорен Хомер, всесторонне исследовав вопрос и основываясь на личном опыте, показывают, что именно от провинциальных бюрократов, а не от Москвы зависит, как будет соблюдаться этот закон.

Глава "Отношения между русским православием и иудаизмом", написанная московским журналистом Юрием Табаком, - самая компетентная из всех известных мне англоязычных работ об истоках антисемитизма в Русской Православной Церкви. Чтобы помочь читателю разобраться в философии такого истового православного, как, скажем, лидер черносотенцев Александр Штильмарк, Табак исследует это незначительное, но окруженное большой шумихой явление в его историческом контексте.

В целом "Прозелитизм и православие в России" куда лучше освещает проблемы современного прозелитизма, нежели нынешней Русской Православной Церкви. Тут несколько досадных упущений. Александру Дворкину - человеку, больше всех остальных ответственному за ту форму, в какой сейчас в России ведутся дебаты о легитимном вероисповедании, - уделены лишь две заметки в начале книги. Дворкин, получивший образование в США, возглавляет Центр св. Иринея Лионского, выступая от лица русского православия на судебных процессах и в печати главным обвинителем всевозможных движений, начиная от мормонов и Свидетелей Иеговы и кончая кришнаитами.

Удивляет также, что в книге нет ни малейшего упоминания об исламском фундаменталистском движении ваххабитов. Ваххабиты - вероятно, самые влиятельные прозелиты во всем бывшем Советском Союзе, которых на все лады склоняют от Ростова до Алма-Аты, - ни разу не фигурируют в главе об исламе.

Самый известный распространитель книги, представитель Библиотеки конгресса США Джеймс Биллингтон, заканчивает свой блестящий очерк о торжестве возрожденного православия над коммунизмом обращением к западному читателю: "Именно теперь русские должны вселять в нас не страх, а надежду, и эту надежду дарует нам конфессия, в которой, как и повсюду в христианском мире, исповедуется Воскресение Господне - новую надежду в конце долгого кошмара... "

К сожалению, этот призыв Биллингтона вряд ли будет услышан - по крайней мере до тех пор, пока люди будут продолжать читать о "евангелических чистках".