Линор Горалик
Стразы от Сваровски украшают елку перед входом в лондонский Музей Альберта и Виктории. А водрузил их туда Александр МакКуин.
Вспомним классический рождественский сюжет для слезоточивого рассказа: бедные дети, липнущие сопливыми носиками к ярко освещенным окнам богатого дома и в пароксизме восторга разглядывающие роскошную, разлапистую, разряженную в пух и прах ель. Сегодня мимо ярко освещенных окон по-настоящему богатого дома эти бедные, скованные традиционными представлениями о рождественской роскоши дети прошли бы, не оглядываясь, - ставить в доме дикое дерево, на котором и клейма-то нет, кажется примитивным и не заслуживающим внимания человека с претензиями на оригинальность. Оригиналы победнее довольствуются сделанными из мишуры искусственными елками нездоровых цветов, оригиналы побогаче прилагают все возможные усилия, чтобы заполучить в качестве новогоднего украшения как можно более хитроумную конструкцию, желательно - освященную лейблом известного кутюрье и соотносимую по стилю с интерьером дома в целом.
Флористы предлагают в качестве елок сложные композиции, собранные вокруг проволочного или металлического каркаса. Лапами такой елки могут служить ветки других деревьев, большие разлапистые листья, прочные цветочные стебли (тогда на конце каждой лапы оказывается роскошный цветок, например, астромерия или зеленая роза), гипсофила, которая благодаря мелким белым цветочкам кажется присыпанной снегом, эвкалипт, гиперикум, разнообразный сухоцвет. Наверху может оказаться засушенная морская звезда, вместо колокольчиков с веток будут свисать палочки корицы. Все это украшается лентами, бантами, сухими ягодами и елочными игрушками и привозится к вам домой или в офис - странный гибрид букета с художественной инсталляцией, напоминающий новогоднее дерево в лучшем случае конусообразной формой, в худшем - тем, что занимает тот угол комнаты, который из года в год отводился под новогоднюю елку.
Серьезные дизайнеры идут дальше и вообще отказываются от присутствия в композиции живого материала, да и формой елка, как выяснилось, совершенно не обязана напоминать елку. Лучший пример того, как далеко человек с фантазий способен уйти в креативном рвении от зеленых иголочек и разноцветных шаров, показывает ежегодный аукцион кутюрных елок в Париже.
Лучшие имена мира моды - от Натали Рикель и Жана-Поля Готье до Пако Рабанна и Тома Форда - уже десять лет подряд демонстрируют миру конструкции из красных скоб, перевернутые металлические конусы и силуэты Адама и Евы, выполненные из белых перьев и украшенные драгоценными камнями. Кензо предложил в качестве новогодней елки украшенную лампочками березу, - "ельник мой, ельник, частый мой березник". Джон Гальяно решил выдать за новогоднюю елку монолитный градусник с красной ртутной нитью посредине. Подобные экспонаты ежегодно создаются в единственном числе и продаются с молотка, принося деньги Фонду помощи сиротам.
Сама идея сохранить хотя бы отдаленное сходство с традиционным новогодним деревом кажется на этом фоне смелой, дерзкой и неожиданно сентиментальной. Так, в прошлом году Готье рискнул создать объект "по воспоминаниям собственного детства": традиционной формы елочные лапы, белая бахрома и маленькие свечки в качестве украшения. В результате его работа была названа "по-детски чистой" и ушла за самую большую сумму - 1200 долларов. В середине декабря не менее смелый проект создал британский дизайнер Александр МакКуин: сохранив традиционную форму елки, он сделал ее хрустальной, наклеив мириады страз от Сваровски на каркас из полированной стали - и теперь сложно освещенное шестиметровое дерево сияет у входа в лондонский Музей Альберта и Виктории.
Параллельно с уникальными образцами дизайнерской мысли крупные компании нередко стремятся создать особые новогодние елки для своих наиболее преданных клиентов и пустить их в массовую продажу - так, в этом году Gucci породила продукт за 1600 долларов: две с половиной тысячи съемных веточек черного цвета создают дерево высотой два с половиной метра, к которому прилагаются черные и серебряные игрушки с логотипом этого знаменитого модного дома: медведи и шары намеренно грубой работы, так, чтобы они как можно больше напоминали старые кустарные елочные украшения из толстого стекла.
В этом-то и заключается главный трюк "дизайнерской" елки - в тонком сочетании традиции и модного новаторства. Едва ли не главная ценность Нового года и Рождества - их глубокая укорененность в прошлом, и для каждого из нас елка - священный объект, неизменная составляющая жизни, то, что возникает каждый год и символизирует вечное повторение и новые начала. Дизайнерская елка может казаться дерзкой, нелепой, сделанной из странных материалов, вычурной - или, наоборот, вызывающе примитивной, но если от взгляда на конструкцию из, скажем, канцелярских скрепок и бисквитных пирожных возникает то самое, ни с чем не сопоставимое ощущение Нового года - проект, мне кажется, можно считать успешным. Но ни одна неописуемой красоты композиция, будь она сделана хоть из анемонов, хоть из морских коньков, хоть из, страшно сказать, обычной живой лесной елочки, лично в моих глазах не будет иметь ни малейшей ценности, если при взгляде на нее у меня во рту не будет возникать горечь мандариновой шкурки, слабый запах нагретых цветных лампочек и мысль о том, что мы, кажется, прорвались еще через один год - видимо, прорвемся и через следующий.
