Александр Привалов
Взаимное влияние внешних и внутренних факторов на развитие России совершенно очевидно. Но, не будучи глубоко осведомленным в международной политике, лишь замечу, что во внешнеполитической части, кроме консерватизма, нам, как говорится, ничего и не светит. Либо мы отстаиваем статус-кво, в котором мы – серьезная держава, либо – теряем это положение, и ничего более весомого не находим.
А вот во внутренней части действительно есть вопрос, что такое российский консерватизм, есть ли он, должен ли быть и т.д. Но для такого понимания у нас слишком мало данных. Вроде бы много видим, слышим, читаем, но ясности нет. Это похоже на то, что если бы консилиум серьезных докторов предложил кому-то на основании анализов и исследований поставить диагноз его любимой собаке.
Боюсь, что с общественными симптомами – то же самое.
Потому что все, что происходит на общественных площадках, не отражает жизни нации. Можно придерживаться каких угодно воззрений на часы Патриарха, на список Магнитского, на антигейский закон – на все, что знает и обсуждает народ. Но очевидно – не это определяет жизнь страны. Единственное, что можно выделить из списка тем, обсуждаемых повсюду, это предельная или даже запредельная манипулируемость дискутирующих сторон. Но это не ответ на вопрос, который мы обсуждаем.
Казалось бы, судить о власти легче, чем об оппозиции. Хотя бы потому, что власть еще что-то делает, и это более красноречиво, чем любые речи. Так вот по этим действиям судить о консерватизме власти пока крайне трудно. То, что Путин сегодня не ищет поддержки у фрондирующей части публики – это, видимо, правда. Как и то, что он продолжает искать опору в тех, кого считает основной народной массой. Но даже если эти «правды» сложить, то все равно нет ответа на вопрос – есть ли в России оплот консерватизма.
В словах и действиях власти более заметна ее крайняя идейная и идеологическая неопределенность. Одновременно она демонстрирует нам самые разные аспекты своей деятельности, обрисовывает порой совершенно несовместимые идеи и цели.
Но почему тогда стало модным говорить о консерватизме власти?
В основном из-за потока инициатив, исходящих прежде всего от бесчисленных думских депутатов, которые не могут самостоятельно принимать каких-то решений по основополагающим вопросам развития. А бьющую ключом инициативу надо на что-то выплескивать. Вот они и вкладывают свою энергию в законопроекты, которые чаще всего нелепы и в основном отражают то направление, которое принято называть обскурантизмом.
Интересно, что почти никто не обращает внимания на то, что поток этих законопроектов вначале вбрасывается, затем отвергается и успешно предается забвению.
Как известно, группа ректоров вузов предложила призывать студентов в армию на время летних каникул. Почти очевидно, что идея нежизнеспособна. Тем не менее она прозвучала, о ней заговорили. А это значит, что еще один мазок на портрет обскурантистской власти наложен.
К этому нельзя не добавить, что некоторые решения власти и впрямь отдают ретроградством. Взять ту же идею советского института прописки, который мы хотим восстановить, уже не имея для этого надлежащего советского общества.
Конечно, это влияет на оценки действий власти, но говорить о том, что в таких примерах проявляется консерватизм, по-моему, неправомерно. Потому что консерватизм – это не антоним либерализма или демократизма. Это противоположность радикализма. А наша власть сама чрезмерно радикальна. Она очень многое делает, не предполагая иные мнения и даже протесты. Просто исходит из своего по самоназванию либерального проекта.
Вот свежий пример. За неполные два месяца текущего года из реестров налогов инспекций страны выписали себя около 208 тыс. мелких предпринимателей. А очередь на выписку уже вытянулась до апреля.
Что случилось? Просто вдвое повышены социальные платежи для частных предпринимателей. На этом государство планирует зарабатывать 40 млрд. в год. А получат в два раза меньше. Причем в этом же текущем году дается почти на 200 млрд. руб. льгот одной только «Газпром нефти». Это просто что-то из ряда вон выходящее. И говорить о консерватизме власти, принимающей такие решения, довольно смешно. Потому что она давит на то, что для классического консерватора дороже жизни – самодеятельность национальных низов.
Или возьмите пресловутую борьбу с курением. Зачем-то в антитабачный законопроект было вписано, что этим зельем нельзя торговать, если площадь магазина меньше 50 метров. Глупейшая норма распространяется и на пиво. Законодатели, сидящие в Москве на более широких офисных площадях, не ведают, что в стране есть десятки тысяч поселений, в которых не останется магазинов, потому что маленькие торговые точки без табака и пива просто прогорят. А значит – начнут умирать поселки, городки, но это никого не интересует.
Поэтому, когда я слышу от прогрессистов что-то о консерватизме нынешней власти, я думаю, они шутят. Наша власть делает все наоборот. Вслух она действительно безумно консервативна.
Лучше бы она вслух говорила о своей либеральности. Тогда хотя бы что-то консервативное и возникало.
Часто встает вопрос: совместимы ли идеи развития с консервативными, а иногда и с архаичными подходами? Думаю, что совместимы. Потому что консерватизм – это же не обязательно свинчивание с механизма прогресса каких-нибудь деталей.
Образно говоря, можно, например, неспешно выращивать какое-то полезное дерево для будущих садов. Абсолютно консервативное занятие.
А вот радикализм на такое участие в прогрессе явно не годится.
Вот простой пример. Некоторое время назад кем-то был придуман проект «Новая школа». Инициаторы этого дела тут же задались вопросом: зачем мы готовим учителей физики, ведь это всего-навсего плохие физики. Давайте учить людей на хороших физиков, и пусть они идут в школы. На основании этой бредовой оптимизации в прошлом году уже закрыто 30 педагогических вузов. В нынешнем планируется еще примерно столько же.
Таким образом, российское педагогическое образование будет просто убито. Какой же это консерватизм?
