Игорь Коротченко -Сергей Владимирович, с какого времени ведет отсчет история военной цензуры?
- Спор о необходимости для общества обеспечить свободу слова и одновременно законодательно ограничить эту свободу в отдельных случаях имеет давнюю историю. Ему больше двух тысяч лет. Немало за этот период написано блестящих статей и произнесено пламенных речей как в защиту свободы слова, так и в оправдание необходимости существования ограничений для нее - цензуры. Россия тоже не осталась в стороне от этого процесса. А какие личности у нас участвовали в этом! Первым российским цензором был, по сути дела, Петр I, который сам давал разрешение на печатание книг, а то и редактировал их. Екатерина II, определяя правила для книготорговцев, распорядилась не допускать продажи книг, "которые против закона, доброго нрава и нас". Причем, обратите внимание, сначала против закона и доброго нрава. В 1804 году Александр I утвердил "Устав о цензуре" с теми же главными целями.
Военная цензура была введена в России позже - в 1812 году и действовала до 1917 года. Советский период существования военной цензуры ведет свой отсчет с 23 декабря 1918 года, когда в соответствии с приказом Реввоенсовета Республики # 436 были образованы органы военной цензуры Красной армии. В начале 90-х годов военная цензура была реорганизована в органы по охране тайн в печати, позднее, в 1997 году, - в органы информационной безопасности в средствах массовой информации. Современные органы информационной безопасности в СМИ включают в себя отдел информационной безопасности в средствах массовой информации Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации и подразделения, входящие в главные штабы видов Вооруженных сил, штабы родов войск и военных округов.
- В чем суть проводимой вами работы, и какова роль ваших подразделений?
- Подразделения информационной безопасности в СМИ Минобороны России коренным образом отличаются от прежней военной цензуры. Прежде всего хочу отметить, что эти подразделения не осуществляют цензуры и не обладают правами цензуры как таковой. В соответствии со ст. 3 Закона "О средствах массовой информации" они не имеют права требовать от СМИ предварительного согласования, а равно и налагать запрет на распространение сообщений и материалов. Наша задача заключается в другом - в содействии тому, чтобы информационные процессы протекали в стране в рамках требований российских законов. Для этого мы ведем работу по анализу соответствия опубликованной информации по вопросам обороны требованиям российских законов. Стремимся определить тенденции в процессе освещения проблем обороны страны. А в случае нарушения нормативно-правовых актов России разбираемся с причинами, которые привели к данному нарушению или способствовали его возникновению.
- Что предпринимается, если в результате вашей работы выявлено нарушение тех требований, о которых вы говорили? И что это за нарушения?
- Мы занимаемся в основном нарушениями ст. 4 Закона "О средствах массовой информации". А конкретно той ее части, которая запрещает использование СМИ для разглашения государственной или иной специально охраняемой законом тайны. В случае обнаружения подобного мы проводим всестороннюю проверку данного факта с привлечением специалистов в той или иной области. И если это предположение будет документально подтверждено, передаем материалы в прокуратуру для рассмотрения вопроса о возможности возбуждения уголовного дела. Подчеркиваю, возможности возбуждения. И еще хотел бы отметить одну очень важную деталь, которую почему-то не заметили ни Виктор Литовкин ("НВО" # 18,
2001 г.), ни Иван Моисеев ("НВО" # 25, 2001 г.). Уголовное дело возбуждается не против журналиста, а по факту нарушения закона, и имеет целью выявить причины возникновения правонарушения, обстоятельства, способствовавшие этому, и виновных. И лично у меня нет заранее сформированного мнения о виновности того или иного сотрудника средств массовой информации. И свою работу мы проводим очень тщательно, опираясь на нормы российских законов. Конечно, такая детальная работа по сути рассматриваемого явления достаточно кропотлива и куда менее заметна, чем громкие, но зачастую бездоказательные лозунги о массовых покушениях на свободу слова. Но именно вот такие действия позволяют разобраться в деталях и особенностях любого рассматриваемого процесса, в том числе информационного. Позволяют найти истину.
- Какая нормативная база используется в вашей работе?
- Важность нахождения правильного соотношения между свободой слова и ограничениями в отдельных случаях на эту свободу обусловлена огромным влиянием печатного слова на жизнь общества. И именно общество вправе законодательно определить правила поведения всех участников информационного процесса: личности, в том числе и работников СМИ, организаций и государства. В современном российском законодательстве это сделано в Законах "О средствах массовой информации", "Об информации, информатизации и защите информации", "О государственной тайне", "О чрезвычайном положении". Вплотную к упомянутым законам примыкает Указ президента России от 24 января 1998 года # 61 "О перечне сведений, отнесенных к государственной тайне". Вот эти законодательные акты и составляют основу той нормативной базы, которой мы пользуемся.
Определяя "правила игры", законодатель исходил из необходимости обеспечения баланса интересов всех участников информационного процесса, и здесь, к слову сказать, представители СМИ отнюдь не оказались обделенными. Так, в Законе "О средствах массовой информации" в 1,6 раза больше статей, которые защищают интересы СМИ, чем тех, которые определяют их ответственность или защищают личность или государство. Поэтому позволю себе не согласиться с уважаемым Виктором Литовкиным, утверждающим об ущемлении его конституционных прав на сбор и распространение информации. Никто не ставит под сомнение его право на перечисленные выше действия и не собирается за это преследовать. Закон предусматривает ограничения свободы слова только в случае злоупотребления этой свободой. В числе прочих злоупотреблений свободой массовой информации закон указывает и на недопустимость использования СМИ для распространения "сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну". Ограничения настолько четки и настолько незначительны по сравнению со свободами, что высказывания о наступлении на эти свободы просто несерьезны. Несерьезны, если сознательно не путать свободу массовой информации, которая остро необходима для личности, общества и государства, со свободой средств массовой информации или отдельных ее работников, использовать информацию в своих корыстных интересах, зачастую вступающих в острое противоречие с интересами личности, общества и государства. Только полное пренебрежение интересами других участников информационного процесса вкупе с применением на практике известного постулата Макиавелли о том, что цель оправдывает средства, ведет и к появлению "грязных" информационных технологий, и к опубликованию информации, относящейся к категории с ограниченным доступом.
Шпионов порождают не Генштаб и ФСБ, а пренебрежительное отношение отдельных лиц к требованиям российских законов и интересам других участников информационного процесса. А ведь п. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации напоминает гражданам России о том, что "осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц".
И еще, в мире давно наступило время профессионалов. Профессионалов-управленцев, профессионалов-инженеров, профессионалов пера наконец. Жизнь востребовала и профессионалов в деле обеспечения информационной безопасности. И очень странно, что отдельные авторы, советуясь при написании статьи с профессионалами в одной области, тот же Литовкин, в своей статье ссылаются на генерального конструктора одной из систем вооружения, берут на себя ответственность пренебречь мнением профессионалов из сферы информационной безопасности.
- И тем не менее вас часто упрекают в излишней засекреченности, в попытках закрыть все.
- Да это сейчас очень модно. Что ни статья по вопросам обороны, то обязательно обвинения в адрес Минобороны. Даже далеко за примером ходить не надо. Моисеев в статье "Закон - находка для шпиона" ("НВО"
# 25, 2001 г.) возмущенно восклицает: "Практически нет санкций в отношении тех, кто необоснованно либо вопреки установленной процедуре засекретил данные". Между тем ст.7 Закона "О государственной тайне", которую упомянутый автор цитировал в предыдущем абзаце, прямо устанавливает ответственность за необоснованное засекречивание. Причем в зависимости от тяжести последствий эта ответственность может быть и уголовной. Ст.15 устанавливает административную ответственность за уклонение от рассмотрения запросов о рассекречивании. Эта же статья позволяет обжаловать действия должностных лиц в суде. Не цитирую положения закона только из соображений экономии места и времени. Как вы сами считаете, это просто невнимательность автора статьи или нечто большее? Закон есть закон, и выполнять его необходимо вне зависимости от того, нравится он или нет. А уж если информировать граждан нашей страны о сути того или иного явления, то делать это надо без замалчивания тех аспектов, которые не выгодны автору.
- Насколько полно имеющаяся законодательная база отражает реалии сегодняшнего дня?
- К большому сожалению, в настоящее время работа по определению законодательной базы далека от завершения, хотя она оживилась после вступления в жизнь Доктрины информационной безопасности России. Принятые в начале 90-х годов Законы "О средствах массовой информации", "Об информации, информатизации и защите информации", "Об участии в международном информационном обмене" и ряд других нуждаются в корректировке. Большое количество разнообразных норм и правил, их разбросанность по правовому полю, многозначность, а подчас и их противоречивость делают затруднительным, а часто и невозможным их соблюдение, даже если есть на это желание. Что уж говорить о случаях, когда такого желания нет. Например, в российском законодательстве насчитывается несколько десятков видов тайн. Это говорит только об одном - о несогласованности законодательных актов друг с другом.
До сих пор не урегулированы в законодательном порядке вопросы обращения и защиты информации персонального характера, конфиденциальной информации, информации, составляющей служебную тайну, и ряда других. Все это приводит к возможности использования некомпетентными или недобросовестными лицами возможностей СМИ в целях, чрезвычайно далеких от декларируемых. Так, отсутствие законодательного определения порядка обращения с конфиденциальной информацией дает возможность распространять в открытых изданиях ту информацию, которую сочтет нужной лицо, допущенное к перу или микрофону. При этом очень часто такая открытость идет во вред и личности, и обществу, и государству. Налицо прямое демонстрирование принципа "прав тот, у кого больше прав". В данном случае - прав печатных. А это прямое игнорирование прав собственника информации. Того, кто своим трудом ее создавал.
С моей точки зрения неправомерное распространение информации, задевающее интересы собственника такой информации, сродни банальному воровству или торговли краденым, чем бы такие действия не прикрывались. Ведь некоторые статьи на военные темы напоминают отчет по научно-исследовательской работе или о госиспытаниях вооружения. И не надо делать вид, что происхождение и собственник этого товара неизвестен. Ну в самом деле, если речь идет о конкретных параметрах реформы Вооруженных сил, или о технических характеристиках военного спутника или танка, то любому здравомыслящему человеку понятно, что речь идет о сведениях, принадлежащих Министерству обороны. Это оно является собственником этой информации, это на его деньги проводились научные исследования и выпускалась военная продукция. Наверное, трудно представить ситуацию, когда подготовленная на основании собственной работы журналиста статья будет присвоена Министерством обороны и напечатана за подписью какого-либо его должностного лица. А вот ситуация обратная не столь уж редка. Между тем речь идет о прямых потерях государства и иных собственников информации от действий некоторых недобросовестных членов нашего общества. Тех, кто вынуждает наших налогоплательщиков выкладывать дополнительные деньги из и без того своих скудных доходов для оплаты работ по заделыванию дыр в системе нашей безопасности, проделанных ими. Тех, кто своими действиями препятствует получению законных дополнительных доходов государству или его гражданам, отнюдь не лишних в современных условиях.
- Можете ли вы подтвердить свои слова примерами из жизни?
- Я вспоминаю свой разговор с журналистом одного довольно известного издания. Я не называю его имени, потому что разговор был в небольшом кругу и как бы подразумевалась определенная степень конфиденциальности. Так вот, на мой вопрос о том, для чего он опубликовал некоторые материалы, он ответил: "Я продаю добытую информацию". Красноречивый ответ.
Хотя есть примеры и иного рода. Так, в газете "Авторевю" # 10 за этот год корреспондент, рассказывая о стойкости механических противоугонных устройств автомобиля, не стал описывать обнаруженный им способ быстрого взлома блокиратора. В статье лишь сказано о том, что об этом будет сообщено разработчикам. Пример, далекий от темы нашего разговора, но очень показательный. Показательный в смысле органичного сочетания интересов журналиста, собственника изделия и общества.
Давно назрел серьезный разговор о морально-этической составляющей деятельности СМИ в сфере, затрагивающей информационную безопасность личности, общества и государства. Возможно, речь здесь может пойти о неком кодексе поведения журналистов, своего рода "моральном кодексе строителя информационного общества". В одном из национальных зарубежных банков существует подобный пример. Он определяет нормы поведения его работников. Но самое интересное заключается в другом. За несоблюдение моральных норм человек может быть уволен. Очевидно, нам неплохо бы позаимствовать опыт органичного сочетания моральных и правовых норм обеспечения информационной безопасности у зарубежных коллег. Решающим правилом здесь может быть соотношение наносимого ущерба к степени общественной значимости рассматриваемого явления. Вполне возможно, что за работу по проведению подобного разговора могла бы взяться общественная организация, например, Союз журналистов. Тогда мог бы получиться очень интересный и, наверное, результативный разговор. Нормы и правила действуют не только тогда, когда они определены законом, но и тогда, когда они поддержаны большинством участников того или иного процесса.
- Вы ссылались на опыт работы зарубежных банков. А есть положительный, по вашему мнению, международный опыт обеспечения баланса интересов личности общества и государства?
- Эта тема достаточно обширна. Сошлюсь лишь на один пример. В Испании каждое средство массовой информации и гражданин имеют право направить запрос в правительство и получить ответ по поводу соответствия требованиям испанских законов материалов, планируемых к распространению. При этом одобрение правительством этой информации освобождает обратившихся от ответственности, а отрицательный ответ не носит запретительного характера. Однако в последнем случае вся ответственность ложится на лицо, опубликовавшее материалы.
- Завершая наш разговор, хотел бы задать главный вопрос. Так нужна ли нам цензура сегодня?
- Я бы разбил ответ на него на несколько частей. Если вести речь о цензуре как о средстве давления на авторов и издателей, то, конечно, такая цензура не нужна. Хотя известный русский писатель Некрасов, которого вряд ли можно заподозрить в симпатиях к цензуре, в 1865 году, когда после отмены предварительной цензуры в прессу хлынул мутный вал пошлости и откровенной лжи, воскликнул: "Боже, пошли нам терпенье! Или цензура воспрянь!" Если же речь вести о внутренней осознанности авторов своей высокой ответственности перед обществом за последствия, связанные с печатным словом, то я считаю, что такая цензура просто необходима. Если под ней понимать институт, обеспечивающий соблюдение всеми участниками информационного процесса законов Российской Федерации, а также выполняющий консультационные функции, то такой институт имеет право на существование как равноправный участник информационного процесса.
Возможно, мысли высказанные мной, разделят не все. Однако ставки в этом деле настолько велики, что неразумно пренебрегать мнением хотя бы одной из сторон, если мы хотим построить общество прогресса и процветания.
Дарья Гармоненко