Виктор Лебедев В деятельности российской разведки начала XX в. приоритет агентуры как главного средства добывания секретной информации был очевиден и неоспорим. Именно от нее поступали наиболее ценные сведения. Вместе с тем и техника играла все более заметную роль в тайной войне.
РАДИО В БОЕВОМ СТРОЮ
Как известно, радио было изобретено в 1895 г. преподавателем физики Минного офицерского класса Александром Поповым. Почти сразу же Морское министерство Российской империи, как наиболее технически оснащенное, начало работу по его использованию для добывания информации о ВМС вероятных противников, выяснения характера их боевой деятельности в открытом море, что было невозможно агентурными методами.
Первые радиостанции поступили на вооружение русского флота в мае 1900 г. Почти сразу выявились три основных направления их использования: радиоразведка; перехват и последующая дешифровка радиограмм иностранных флотов и баз; создание в эфире радиопомех с целью подавления деятельности радиостанций противника в случае начала военных действий.
В период, предшествовавший Русско-японской войне 1904-1905 гг., развитию радиосвязи не уделялось должного внимания, и лишь назначение вице-адмирала Степана Макарова командующим 1-й Тихоокеанской эскадрой в корне изменило ситуацию. После его вступления в должность 24 февраля 1904 г. были предприняты энергичные шаги по ведению радиоразведки. К марту 1904 г. почти все корабли оснастили радиостанциями, организовали постоянное несение вахт радиоразведки, а 7 марта издается приказ # 27, явившийся законодательной базой дальнейшего развития радиоразведки и радиомаскировки на эскадре. Тогда же началась реализация сделанного Макаровым еще в феврале 1904 г. предложения о создании цепи радиостанций на побережье Тихого океана. Однако гибель адмирала 31 марта на броненосце "Петропавловск", подорвавшимся на японской мине, помешала осуществлению этого плана. Важно отметить, что при анализе обстоятельств потопления "Петропавловска" выяснилось: именно недостаточная работа радиоразведки, которая не смогла выявить факт постановки японцами мин на внешнем рейде Порт-Артура накануне рокового дня, и стала основной причиной трагедии.
В военно-исторической и специальной литературе по Русско-японской войне приводится незначительное количество примеров ведения радиоразведки, а между тем ее роль во вскрытии планов противника была весьма важной. Так, в начале апреля 1904 г. японское командование приняло решение о проведении очередной боевой операции под Порт-Артуром силами 12 кораблей. Уже 9 апреля морской походный штаб царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Евгения Алексеева известил штаб крепости: "Сегодня утром на эскадре были разобраны японские телеграммы по беспроволочному телеграфу, из которых можно предположить, что намечается новая атака..." Русское командование сразу же усилило бдительность. 15 апреля японцы, закончив необходимые приготовления, провели в акватории порта-крепости рекогносцировку с целью ознакомить капитанов кораблей с районом предстоящих действий. В эту же ночь радиотелеграфисты броненосца "Полтава" перехватили и дешифровали телеграмму противника, подтвердившую его планы, и операция, состоявшаяся в ночь на 20 апреля, закончилась для японцев неудачно.
Апрель 1904 г. отмечен еще одним достижением российских радиоразведчиков. 2 апреля они впервые смогли нарушить радиосвязь противника. В результате помех, созданных радиостанциями эскадренного броненосца "Победа" и берегового радиопоста "Золотая гора", была сорвана корректировка по радио артиллерийского огня японских кораблей, обстреливавших гавань Порт-Артура. Контр-адмирал Ухтомский доложил адмиралу Алексееву: "Неприятелем выпущено более 60 снарядов большого калибра. Попаданий в суда не было".
ПЕРЕДОВАЯ БАЛТИКА
Радиоразведка получила дальнейшее развитие в последующие годы. Так, Служба наблюдения и связи (СНИС) Балтийского флота объединила в себе функции связи и радиоразведки, с безусловным преобладанием последней. Ее первым руководителем стал капитан 1 ранга Андриан Непенин. Он развернул активную деятельность и уже к 1909 г. сформировал стройную систему наблюдения морского побережья Балтийского моря, состоявшую из трех линий: 1-я - агентура на неприятельской территории; 2-я - пункты дальнего наблюдения (морские 1-го класса); 3-я - пункты ближнего наблюдения (сухопутные 2-го класса).
Основной задачей береговых наблюдательных пунктов (БНП) 1-го класса являлось слежение за действиями неприятельского флота и их оценка. Личный состав БНП комплектовался из чинов морского ведомства. В задачу пунктов 2-го класса входило наблюдение за побережьем и отражение возможного десанта. Персонал для них набирался преимущественно из чинов местной пограничной стражи. Там, где отсутствовали пункты обоих типов, создавался негласный агентурный аппарат, находившийся на связи у местного руководства. При СНИС имелись отделы дешифрования, информации и шифрования. В дальнейшем она сосредоточила в своем ведении все средства разведки, приняв таким образом на себя функции разведотдела штаба Балтийского флота.
Непенин смотрел далеко вперед, предвидя возникновение в случае перехода Балтийского флота к активным боевым действиям необходимости организации глубокой разведки на всем морском ТВД. В условиях, когда морская авиация находилась на стадии формирования, единственным эффективным средством раннего обнаружения сил противника оставалась радиоразведка. Именно поэтому уже в начале июня 1914 г. Непенин отдал приказ установить непрерывное прослушивание передач иностранных радиостанций. Тогда-то и возникла потребность в жесткой централизации обработки разведданных с БНП. Для этого при штабе начальника связи флота организуется свой оперативный отдел во главе с капитаном 1 ранга Давыдовым.
Важным этапом в деятельности российской радиоразведки, ее первой крупной удачей вскоре после начала мировой войны явилось обнаружение одним из БНП германского крейсера "Магдебург", севшего на камни 26 августа 1914 г. у острова Оденсхольм. Сотрудники наблюдательного пункта немедленно доложили об этом руководству СНИС. Исчерпав все меры по спасению "Магдебурга", его командир организовал эвакуацию ценного имущества, перевел часть команды на подошедший миноносец и отдал приказ взорвать крейсер, однако подошедшие корабли Балтийского флота успели пленить командира, двух офицеров и 54 матроса. При этом российским морякам удалось обнаружить и незаметно для немцев захватить один из наиболее засекреченных германских военных документов - "Сигнальную книгу императорского флота".
Допуская возможность утечки информации, германское командование некоторое время спустя усложнило шифр, но специалистам СНИС для составления новой перешифровальной таблицы потребовалось всего несколько часов. В целях более эффективного перехвата и дешифровки германских радиограмм в начале 1915 г. была создана Радиостанция особого назначения (РОН), которая работала в непрерывном режиме только на прием. Подземным кабелем она соединялась с управлением южного района СНИС на мысе Шпитгамн, где велась дешифровка перехваченных радиограмм. Весной того же года станция начала свою работу. В конце 1915 г. немцы, памятуя о потере "Магдебурга", повторно сменили систему позывных и шифры. Однако, как следовало из доклада начальника РОН старшего лейтенанта Пржиленцкого, "...на первый день смены позывных последние были вновь известны".
Дешифровальная работа офицерами флота велась совместно со специалистами-криптографами из российского МИД. Так, в октябре-декабре 1915 г. надворный советник Павлович, коллежский регистратор Орехов совместно с офицерами РОН раскрыли трех- и четырехзначные германские шифры. Когда в марте 1916 г. немцы ввели новую сигнальную книгу, то уже через 3 недели ее дешифровал чиновник МИДа Феттерлейн. Его работу по достоинству оценил начальник РОН Пржиленцкий (уже капитан 2 ранга), который в ходатайстве о его награждении орденом Св. Владимира 3-й степени, в частности, писал: "Удачу станции, благодаря которой мы получили сигнальную книгу неприятеля, и притом получили в срок настолько короткий, что она еще во время предстоящих военных действий может оказать значительную пользу делу разведки на обоих наших морях (Балтийском и Черном. - В.Л.), я должен приписать прежде всего и главным образом вышеуказанному статскому советнику Феттерлейну".
Необходимо также сказать о том, какой ценой добывалась развединформация, о героизме матросов, служивших на береговых наблюдательных постах. Ярким примером может служить работа поста радиоразведки на острове Богшор, представлявшим собой голую скалу. Ранее на нем стоял маяк Финляндского лоцманского ведомства, эвакуированный в связи с началом боевых действий. Был объявлен набор добровольцев, поскольку люди посылались почти на верную гибель. Команду из 5 человек снабдили специально составленным радиотелеграфным кодом условных фраз на шведском языке из лексикона служителей финских маяков. Она работала более месяца. Затем радиопередатчик замолчал. Дальнейшая судьба этой группы неизвестна, но, по некоторым данным, немцы засекли ее работу, сняли с острова и увезли в плен, а маяк разрушили и сожгли. Однако информация, получаемая с этого поста, носила столь важный характер, что в дальнейшем он неоднократно восстанавливался, по-прежнему комплектуемый добровольцами.
Значительный и все возрастающий поток информации, добываемой береговыми постами, дешифруемой в Шпитгамне с последующим анализом и обобщением в штабе Службы связи, требовал увеличения ее штатов. В результате уже к лету 1916 г. при начальнике Службы существовало временное оперативное отделение из 8 штаб-офицеров и одного флаг-офицера из офицеров по Адмиралтейству. В составе Службы находилось 170 офицеров и свыше 3000 нижних чинов, в подавляющем большинстве - высококлассных специалистов. К началу 1917 г. она превратилась в крупнейшее флотское учреждение, активно влиявшее на ход боевых действий на Балтийском морском ТВД.
СВЕРХУ ВИДНО ВСЕ...
Первоначально аэропланы рассматривались исключительно как средство ведения войсковой разведки (ближней и дальней), дополняющее, а в ряде случаев и заменяющее конные разъезды и дозоры. В данном качестве авиация впервые использовалась в ходе Балканских войн 1912-1913 гг. В них приняла участие группа российских летчиков, проводивших визуальную разведку и фотографирование позиций противника. Они полностью выполнили стоявшую перед ними задачу, приобрели ценный практический опыт полетов в боевых условиях.
В первые месяцы мировой войны командующие русскими фронтами и армиями недооценивали значение данных авиаразведки. Это явилось одной из причин окружения и разгрома 2-й армии генерала Александра Самсонова в Восточной Пруссии в середине августа 1914 г., хотя воздушная разведка своевременно вскрыла обходной маневр немцев. Данные сведения, правда, поступили в штаб Самсонова с некоторым опозданием, но даже тогда им не придали значения, что привело к катастрофе.
Позиционный характер боевых действий, постоянно усложнявшаяся система обороны германских войск, совершенствование маскировки позиций, предопределили переход от визуальной авиаразведки к использованию фототехники, причем здесь важно отметить быстрые темпы автоматизации процесса фиксации разведданных. Первоначально фотоснимки делались выборочно, фотографировались лишь наиболее важные военные объекты. "Метание бомб в крепость Перемышль и фотографирование успешно продолжаются", - доносило, например, командование Юго-Западного фронта в Ставку 2 декабря 1914 г.
Довольно скоро фотографирование стало непременным атрибутом авиаразведки. Оно проводилось регулярно и повсеместно вдоль всей линии фронта, причем за каждым авиаотрядом был закреплен свой участок. Это позволяло летчикам хорошо изучить данный район и фиксировать в нем малейшие изменения. Участки "нарезались" с перекрытием, что обеспечивало перепроверку результатов аэрофотосъемки. Не случайно в одном из нормативных документов 1916 г. отмечалось: "Разведка является ценной, когда в виде иллюстрации к донесению летчика приложены фотографии всего того, что запечатлено всевидящим оком объектива".
Первоначально донесения сбрасывались командованию с вымпелом. Позже для ускорения передачи визуально полученной информации командованию самолеты-разведчики стали оснащаться средствами радиосвязи. В действующую армию они стали поступать в конце 1915 г., а к осени 1917 г. вся русская авиация, кроме истребительной, имела радиостанции.
Однако положение осложнялось тем, что противник принимал постоянные меры по усилению скрытности передвижения войск, маскировки позиций. Все передислокации производились в плохую погоду, поэтому пилотам приходилось отправляться на задания в условиях, до войны считавшихся нелетными. Так, летчик Орлов 15 августа 1915 г. совершил два вылета на разведку при непрерывном дожде, под огнем противника и вскрыл сосредоточение неприятеля в лесу у г. Фридрихштадт. Благодаря этому командование 1-й армии своевременно приняло меры, помешавшие неприятелю прорвать фронт на участке 37-го армейского корпуса.
Для выяснения порядка дислокации неприятельских войск, как правило, использовалась фронтальная съемка. Но все активнее применялось фотографирование, как говорили тогда, "с облической стороны", что позволяло вскрывать при дешифровке аэрофотоснимков важные элементы обороны германских войск, обычно пренебрегавших маскировкой объектов со стороны своего тыла. Систематически производилось повторное фотографирование, что давало возможность поэтапно следить за развитием системы обороны. Именно так действовала авиационная разведка 8-й армии Юго-Западного фронта летом 1916 г. в ходе операции, названной впоследствии "Брусиловским прорывом". Неприятельские позиции фотографировались по 6-8 раз. Дешифрованные аэрофотоснимки с нанесенными линиями обороны и огневыми точками доводились до младшего офицерского состава вплоть до командиров рот и батарей включительно.
После завершения одного из этапов наступления занятые войсками позиции специально исследовались, чтобы установить, насколько точными и подробными были данные воздушной разведки. Выяснилось, что все элементы обороны были вскрыты за исключением тех, при маскировке которых применялись новые искусственные покрытия. Это заставило профессора Киевского университета Косолапова разработать поляризационные светофильтры для биноклей и фототехники, применяемые в фотографии до настоящего времени. В докладной записке заведующего авиацией и воздухоплаванием действующей армии по результатам инспекторской проверки авиации Юго-Западного фронта справедливо отмечалось, что "...в 8-м армейском авиаотряде фотодело поставлено неплохо и во всех отношениях образцово".
Примечательна также оценка союзников - представителей французского и английского командования, посетивших в феврале 1917 г. авиаотряды 5, 8 и 11-й армий Юго-Западного фронта и признавших, что "...воздушная фотография и дешифрование фотоснимков в русской авиации поставлены образцово и у них надо многому учиться".
Дарья Гармоненко 