Психологический щит

Из первых рук

- Прежде разрешите уточнить, что такое вообще психология человека. Мне ближе всего определение в словаре Даля: "Психология - это душевная жизнь человека во плоти". Именно душевная жизнь во всей ее полноте восприятия действительности, с переживаниями, размышлениями. Об этом говорит и мой опыт, и общение опыта моих коллег. Например, впервые оказавшись в такой процветающей капиталистической стране, какой была в 1948 году Швейцария, я был в состоянии шока.

- В каком смысле?

- Только три года минуло после Победы. Швейцария не воевала и была завалена всевозможными товарами, фруктами, продуктами. Да такими, о которых мы даже не мечтали. Честно говоря, мы не наелись еще простым доброкачественным хлебом, а тут сказочное изобилие.

- Эта разница в благосостоянии стран мешала, отвлекала или помогала в работе?

- Вызывала гамму чувств. Кроме удивления была не зависть, а обида за нашу страну и народ, которому из века в век не давали спокойно жить и добиваться такого же благополучия. То - ордынцы, то поляки и шведы, то нашествие Наполеона, то Первая мировая война, то Вторая┘ Была злость на все это и большое желание помочь Отечеству. То есть выполнить поставленную передо мной разведывательную задачу. Одновременно была и гордость за Родину, разгромившую фашистскую Германию, за ее стремительно выросший большой авторитет. Ведь без нее уже не решался ни один важнейший международный вопрос.

- Насколько успешно проходила адаптация к новой среде и непривычным обстоятельствам?

- Приспосабливаться приходилось на ходу. Мы были люди из другого мира, жили за "железным занавесом". Все иное - психология, менталитет, идеология. Освоиться было действительно не так просто. И здесь огромную роль играло знание иностранного языка. Тогда у нас в стране отсутствовала столь развитая система обучения языкам, как сегодня. А без свободного владения языком возникают сплошные трудности, появляется чувство неполноценности, ущербности. Это сильно мешает делу. В Швейцарии, Австрии и Германии я свободно говорил на немецком, который изучал в Высшей разведывательной школе. В Швеции, в Стокгольме на дипломатических приемах и в государственных учреждениях еще можно было общаться на немецком. Но чем дальше от столицы, тем больше трудностей...

Конечно, пришлось учить шведский. Нашел одного из лучших преподавателей, который, кстати сказать, не знал совершенно русского. И через три месяца уже общался со шведами, через полгода начал на нем работать. Что мне значительно облегчило и жизнь, и профессиональную деятельность.

Кстати, однажды слабое знание языка поставило нашего разведчика в неприятное положение. В пригороде Стокгольма он проверял наличие "хвостов" за нашими сотрудниками. Сел на пригородный автобус. А этот транспорт уже тогда был в Швеции весьма комфортабельным. На подлокотнике каждого кресла имелась кнопка для звонка водителю. Нажав ее, сигнализируешь, что тебе нужно выходить на ближайшей остановке. Без сигнала и при отсутствии людей на остановке автобусы не останавливаются. В салоне стоять нельзя, заполняются лишь сидячие места. Вход в салон через переднюю дверь, тут же и платишь водителю за проезд. Выход - через заднюю дверь.

Автобус, на который мой коллега сел, оказался новейшей конструкции с автоматическим открыванием задней двери. Для чего нужно было только встать на ее нижнюю ступеньку. Об этом информировала табличка. Ее-то и не мог прочитать наш человек. Пора выходить. Он жмет кнопку и подходит к двери. Автобус останавливается. Пассажир жестами показывает водителю, чтобы дверь открыли. Тот что-то ему кричит, а товарищ стоит и ждет. В объяснения включается постепенно весь салон. Но коллега их не понимает... Представляете его состояние, ведь он должен не привлекать к себе внимания. Наконец, водитель не выдержал, подошел к задней двери, нажал на ступеньку...

"Когда я сошел, - рассказывал потом мой сотрудник, - я чувствовал себя раздетым догола и да еще, будто все смотрят на меня". Взволнованный, расстроенный и злой на самого себя, по его словам, он продолжал выполнять задание. Что было, в общем-то, малоэффективно и недопустимо в таком психологическом состоянии.

- Какие черты характера вырабатываются за границей у разведчика?

- Готовность к экстремальным ситуациям, обостренное восприятие окружающего мира. Развивается аналитическое мышление, умение предвидеть опасность, настороженность. В то же время появляется и вкус, точнее - азарт к преодолению препятствий.

- Он похож в чем-то на кураж дрессировщика, когда он входит в клетку к своим хищникам-артистам?

- В чем-то да. И без этого куража, надо заметить, наступает пассивность, что в разведке недопустимо. Происходящие события начинаешь оценивать в двух планах. По отношению к своему прикрытию, чтобы не быть раскрытым. И по отношению стоящих перед тобой разведывательных задач. Это нормальная рабочая раздвоенность. Вырабатывается конспиративность и четкость в своих действиях.

- И все же разведчик находится и днем и ночью под постоянным стрессом. Психологический дискомфорт неминуем. Всегда ли удается его уменьшить?

- Честно говоря, не всегда. Во время работы за рубежом у меня лично появлялось внутреннее чувство незащищенности перед спецслужбами не только страны, в которой работаешь, но и, как это не может показаться странным, перед собственной разведслужбой. В какой смысле? Тревожность и незащищенность объяснялась частой сменой руководства в Центре. Уезжаешь на задание от одного руководителя, а возвращаешься - и отчитываешься другому. Дело доходило до курьезов.

В некой европейской стране я встречался с ценнейшим для нас агентом. Он передавал очень важную информацию. А ему следовало вручить 10 тысяч долларов. Встреча прошла нормально, без отклонений. А вот с деньгами получилась накладка: в резидентуру не поступило указание выдать их мне. Когда вернулся в Москву, то понимаю причину: сменился начальник нашего отдела. Докладываю новому шефу о случившемся и слышу такое замечание: "Ну знаете, товарищи, так работать нельзя! Получили задание и должны его выполнить. Раз резидентура денег не дала, а с ней мы еще разберемся, надо было перехватить у кого-нибудь в посольстве. Мы потом бы вернули немедленно". Оставалось только удивляться неподготовленности и некомпетентности этого человека, пришедшего к нам со Старой площади: наш посол в то время получал в месяц менее половины необходимой мне суммы┘

Чувство незащищенности приводило к тому, что некоторые разведчики лишний раз перестраховывались. А время шло, и задачи не выполнялись. Я же, может быть, по своему настырному сибирскому характеру и по своей наивности пер, как бульдозер, вперед. Иногда без излишней осторожности. Теперь, оценивая свои действия, я понимаю, что не все было правильно. Кое-где следовало быть поосторожней. Но, как говорится, Бог миловал, ни одно важное разведывательное мероприятие я не провалил.

- Каким же он должен быть - этот своего рода психологический щит разведчика?

- Он может быть очень тонок и одновременно очень прочен. Приведу такой пример. Постоянные напоминания при получении нового здания типа "под вашу личную ответственность" вначале меня как-то мобилизовывали. Затем стали раздражать и наводить на разные мысли. Например, что же со мной будет, если выполнить задние не удастся? Наказание? Понижение в звании? Увольнение? Стала вселяться неуверенность.

- Получается, что разведчику особо противопоказан бюрократический, стандартный подход?

- Вы правы. Тем более что мне было с чем сравнивать. Когда я работал в начале 60-х годов в ГДР под руководством выдающегося советского разведчика генерала Александра Михайловича Короткова, то он, давая мне серьезнейшее задание в Западном Берлине, всегда приглашал в свой кабинет, выходил из-за рабочего стола, брал за плечи, по-отечески обнимал и говорил: "Будь осторожен. На рожон не лезь. И помни, что пока ты не вернешься, я спать не буду!" Эти слова мне западали в душу и по-настоящему вдохновляли...

Приведу еще один факт. Теперь широко известно, что во время Второй мировой войны и после нее американские, английские ученые передавали СССР информацию и материалы о создании в США атомной бомбы. Работали с ними строго конспиративно наши лучшие профессионалы разведки. Да так высококлассно, что сумели длительное время ограждать от провала этих людей. Чем существенно помогали нашим ученым ускорить создание ядерного оружия. Было сделано великое дело - мир спасся от возможной атомной войны. Ну и что же эти профессионалы разведки? Вернулись к работе в Центре, затерялись в толпе рядовых, посредственных сотрудников. В отставку ушли полковниками. Тогда как паркетных генералов был уже не один десяток. Лишь через полвека об этих разведчиках вспомнили и присвоили им вполне заслуженно Героев России.

- Каков же глубинный "стержень", эмоционально-психологический фундамент и основа наших разведчиков?

- Стержень - патриотизм, любовь к своей Родине. Кроме того, каждый разведчик - это же офицер, военный человек, давший присягу. Он обязан выполнять свой долг, защищать свою страну, находясь в мирное и военное время на тайном фронте. Разведчик или разгадывает тайные, враждебные намерения, или содействует развитию Отечества в экономическом, научно-техническом и других направлениях.

Работая немалый срок в европейских странах, я, например, не смог привыкнуть к образу жизни в них. Мне все было чужое. Примерно такое же, как у многих наших перемещенных граждан, осевших в Швеции. Вот маленький пример. Прислали однажды нам из Центра по просьбе одного из осевших в Швеции россиян фотографию его деревни. На ней - типичный пейзаж: старая избенка, покосившийся черный деревянный забор, около которого сидят несколько старушек. Он же, неплохо обустроившийся в Швеции, смотрел на этот снимок, смотрел. И вдруг слезы брызнули. И он сквозь рыдания сказал: "Мочи нет┘ Хочу домой┘ К этому старому забору┘ У нас и воздух совсем другой!" Подобное настроение в среде благоустроенного западного мира было и у меня, и у моей жены, и у многих моих коллег-разведчиков: до глубины души дорога родная земля, какой бы она ни была.