Андрей Почтарев 60 лет тому назад, 6 июня 1944 года, началась самая крупная за всю историю мировых войн Нормандская десантная операция, получившая кодовое название "Нептун". В обстановке строжайшей секретности участие в ней в качестве наблюдателей "от русского союзника" принял ряд офицеров Военной миссии СССР в Великобритании, что символизировало военное сотрудничество стран антигитлеровской коалиции.
НА ФЛАГМАНЕ "МАВРИШЕС"
За пять дней до начала операции контр-адмирал Николай Михайлович Харламов - глава советской Военной миссии был вызван в имперский генеральный штаб в Лондоне на заседание комитета начальников штабов. За длинным столом сидели фельдмаршал Брук, главный маршал авиации Портал, адмирал флота Каннингхэм, помощники и переводчики.
Эндрю Каннингхэм сообщил Харламову "новость чрезвычайной важности" о решении союзников осуществить вторжение во Францию и приглашении ему присутствовать при высадке. О степени секретности переданной главе советской Военной миссии информации предупредил его Аллен Брук. О цели отъезда из английской столицы запрещалось знать даже семье. Исключение было сделано лишь для сообщения в Москву в Ставку Верховного Главнокомандования.
На следующее утро "Бьюик" Харламова в сопровождении помощника начальника английского генерального штаба бригадного генерала Фейербресса доставил их на военно-морскую базу Портсмут, где сосредоточились британские военно-морские и десантные силы. Харламова разместили на одном из флагманских кораблей вторжения - крейсере "Мавришес". Встречал его энергичный шотландец, имевший опыт десантирования союзников в Сицилии, контр-адмирал Питерсон. Ему было поручено возглавлять высадку колонны кораблей и судов отряда "Д".
Восхищаясь победами Красной Армии и обращаясь к Николаю Михайловичу, Питерсон воскликнул: "Да, адмирал, ничего не скажешь. Ваши маршалы ловко переигрывают немецких. Кто бы мог подумать два года назад, что вы так турнете фашистов! Уверен, что вы скоро будете в Германии! И поймаете Гитлера живьем! Вот будет потеха! Наши-то лопнут от зависти, если вы раньше окажетесь в Берлине".
2 июня в 19.30 крейсер "Мавришес" вышел из Портсмута. "Корабли, - вспоминал адмирал в отставке Николай Харламов, - должны были прибыть к подходной точке фарватера в районе высадки 5 июня в 1.40. Но через какое-то время выяснилось, что из-за низкой облачности над французским побережьем авиация не гарантирует поддержку и прикрытие. Поэтому операцию отложили на 24 часа. В ночь на 6 июня началось траление подходных фарватеров. В 2.50 спустили на воду первые высадочные средства с войсками.
Боевые корабли по протраленным фарватерам прибыли в свои районы в 5.10 и встали на якоря, прикрыв фланги развертывания десанта от возможных контрударов противника с моря.
Но вот молчавший берег вдруг заговорил. В воздухе послышался зловещий посвист снарядов. Кое-где встали гигантские фонтаны воды... В полумиле за кормой шлепнулось в воду несколько снарядов. Вторая серия легла в нескольких кабельтовых прямо по курсу. Справа от нас языки пламени лизали борт транспорта, оттуда неслись дикие крики...
Крейсер круто повернул вправо и неожиданно вздрогнул всем корпусом: метрах в 70 за кормой остался столб воды. Питерсон молча взглянул на меня и вытер лоб платком.
Передовые баржи уткнулись в песчаную отмель. Теперь все побережье, насколько хватало глаз, было усеяно людьми, с мостика они казались суетливыми муравьями. Передовое судно нашей колонны было уже на подходе, как вдруг оказалось в зоне артиллерийского огня. Капитан судна повернул назад, пытаясь уйти от берега...
- Передайте капитану, - взревел Питерсон, - если еще раз отвернет, то я открою по нему огонь...
- И вы думаете, он поверит, что это не пустая угроза? - спросил я Питерсона.
- Поверит. Они по Сицилии знают, что я слов на ветер не бросаю...
Несколько позже линейные корабли и мониторы открыли огонь по вражеским береговым батареям крупного калибра. Батареи были в основном подавлены в течение четырех часов...
В сумерках, когда и берег, и море, и небо мерцали багровыми сполохами, крейсер бросил якорь на рейде. Вдруг на верхней палубе защелкали "эрликоны", залились торопливым нервным лаем крупнокалиберные пулеметы. Вражеские самолеты все-таки прорвались на рейд. Несколько раз бомбы падали совсем рядом. Как только бомбежка затихала, Файербресс возвращался назад, на свой диван. Но стоило ей усилиться, он опять бежал наверх...
Рано утром 7 июня Монтгомери, как рассказал мне Питерсон, встретился с генералами Брэдли и Дэмпси и, не поставив им никаких новых задач, потребовал "подчистить" все недостатки первого дня..."
Вскоре "Мавришес" покинул район высадки и ушел к берегам метрополии.
ТОРПЕДЫ ПРОШЛИ МИМО
Небезынтересно, но в состав сил отряда "Д", помимо крейсера "Мавришес", также были включены линкоры "Уорспайт", "Родней", "Ремиллис", крейсеры "Шеффилд" и "Дайдо", эскадренные миноносцы. В задачу отряда входило прикрытие района высадки английских и канадских войск Восточного оперативного военно-морского соединения контр-адмирала Вайана от ударов надводных сил немцев со стороны Гавра, подавление береговых батарей в районе Гавр-Кан, поддержка войск во время высадки.
Так вот, на линейном корабле "Ремиллис", о чем умолчал в своих мемуарах адмирал Харламов, с первых дней подготовки к Нормандской операции и до ее окончания находился другой представитель советского ВМФ - капитан 3 ранга Николай Соболев. По прошествии 60 лет контр-адмирал в отставке Николай Михайлович Соболев, отмечающий в этом году свое 90-летие, поделился своими воспоминаниями:
"В Англию я попал в декабре 1942 года по обмену в рамках организованного военно-морского сотрудничества между СССР и Великобританией. Как вы знаете, в то время английские надводные корабли, подводные лодки, самолеты эпизодически базировались на советском Северном флоте, где обеспечивали союзные конвои с грузами ленд-лиза, наносили удары по норвежским шхерам. Двое офицеров Королевского флота находились на нашем Черноморском флоте, где изучали его боевой опыт.
До войны я после окончания училища им. М.В. Фрунзе два года был штурманом, командиром БЧ-1 на ПЛ "Л-8" Тихоокеанского флота. Затем - Военно-морская академия в Питере и служба в Оперативном управлении Главного морского штаба ВМФ. Вот оттуда меня и направили в командировку. Инструктировали лично адмиралы Алафузов, Исаков, Кузнецов, а готовил начальник Разведуправления капитан 1 ранга Воронцов.
В Лондоне замыкался непосредственно на военно-морского атташе при посольстве СССР капитана 1 ранга Стукалова. Был представлен главе Военной миссии контр-адмиралу Харламову, другим его офицерам. Но если они занимались больше вопросами обеспечения доставки в СССР ленд-лизовских грузов и материалов, то я был более самостоятелен в своих действиях и, по согласованию с Адмиралтейством, должен был больше находиться на кораблях британского флота, где знакомился с его боевой деятельностью. В общей сложности за 2,5 года командировки, а я покинул берега туманного Альбиона только в июне 1945 года, мне довелось участвовать в боевых действиях английского флота с германскими ВМС на двух линкорах, двух авианосцах, двух крейсерах и на эсминце "Виджелент". В основном это были операции по обеспечению проводки конвоев к советскому побережью и обратно, по нанесению ударов силами авианосной авиации по немецкому линкору "Тирпиц" в северных норвежских шхерах (я участвовал в трех таких операциях), ударов по конвоям противника в Северном море и, конечно же, в Нормандской десантной операции.
О том, что второй фронт вскоре будет открыт в Европе, мы догадывались. Где-то в середине мая 1944 года боевой дух личного состава решил поднять своим визитом на флот король Георг VI. О его прибытии я узнал от матроса - приборщика моей каюты, а потом и от командира крейсера "Девоншир", где я тогда находился. Так, в числе приглашенных командиров английских кораблей я, как "русский союзник", оказался на линкоре "Ремиллис", где командующий британским флотом адмирал Фрейзер представил меня английскому королю. По окончании церемонии уже на "Девоншире" в ходе обеда я убедительно попросил Фрейзера дать мне разрешение на участие в предстоящей десантной операции.
Через двое суток я ступил на палубу "Ремиллиса", где меня встретили вахтенный офицер и командир линкора кэптен Мидлтон, запомнивший меня со времени визита короля Георга VI.
Пока на рейд базы прибывали все новые боевые корабли, я с разрешения Мидлтона занялся изучением документации на операцию "Нептун". Документов было очень много - несколько десятков папок, едва вмещавшихся в железный сейф, стоявший в салоне командира линкора.
Второго июня, узнав, что на соседний крейсер "Мавришес" прибыл контр-адмирал Николай Харламов, я попросил катер, чтобы прибыть к нему на доклад. На "Ремиллисе" мою просьбу удовлетворили. Но когда вахтенный офицер "Мавришеса" вызвал ко мне Николая Михайловича, тот, увидев меня, пришел в негодование: "Немедленно покиньте корабль. Вам тут нечего делать!"
По всей видимости, глава Военной миссии не ожидал моего визита, был в неведении моих функций и не хотел ни с кем делить лавры будущего единственного союзного наблюдателя открытия второго фронта в Европе (очевидно, что по этой же причине Харламов и не включил этот эпизод в свои мемуары. - Авт.).
Забегая вперед, как очевидец высадки союзников в Нормандии и как военный специалист, изучавший операции "Оверлорд" и "Нептун" по иностранным источникам позже (после войны Соболев проходил службу в ГМШ ВМФ, в составе советской делегации в военно-штабном комитете СБ ООН в Нью-Йорке, начальником Оперативного отдела Дунайской военной флотилии, затем 6 лет возглавлял кафедру в Военно-морской академии и 24 года с перерывом в 1962-1967 гг., когда был военно-морским атташе СССР в Японии, вплоть до увольнения из рядов ВС СССР руководил кафедрой в Военной академии Советской Армии. - Авт.), твердо подчеркну, что к середине 1943 года Англия и США имели достаточно сухопутных войск, авиации, боевых кораблей, транспортов и десантных судов для открытия второго фронта. Но тогда союзники даже не приступали к планированию высадки десанта в Нормандии. Почему? На этот вопрос ответил тогдашний премьер-министр Англии Уинстон Черчилль. Он всю свою военную политику вел к тому, чтобы русские и немцы как можно больше ослабили, вымотали друг друга, чтобы к концу войны иметь превосходство в военных силах и диктовать свои условия Советскому Союзу. Премьер Черчилль, как политик и как военный стратег, грубо просчитался в определении военной мощи СССР и его влияния на исход войны.
Вечером 4 июня все корабли вновь повернули на курс к мысу Лэндс-Энд. Через сутки, следуя вдоль южного побережья Англии, отряд "Д" вышел в район "Z", являвшийся кругом радиусом в 5 миль и который англичане в шутку называли площадью "Пикадилли", и повернул на самый левый фарватер.
Имея на себе под формой резиновой надувной спасательный пояс, на левом боку сумку с противогазом, на голове стальную каску и асбестовый противоожоговый белый подшлемник, а на руках аналогичные перчатки, я находился на ходовом мостике возле командира линкора и наблюдал за его действиями. Кептэн Мидлтон был в таком же снаряжении, как и я, но, кроме того, он опоясал себя талисманом - цветным, узорчатым травяным передником, свисавшим до колен. Хозяин передника и все окружающие относились к талисману весьма серьезно. По рассказам командира, он перешел к нему через его отца от деда, которые тоже были военными моряками. В боевых условиях кептэн надевал передник и не снимал его, пока опасность не миновала корабль. В походе талисман лежал свернутым в длинном деревянном ящике, подвешенном к потолку ходового мостика над компасом. В базе - в том же ящике в салоне командира на видном и почетном месте.
Около полуночи были объявления об обнаружении неопознанных самолетов, а затем - об установлении радиолокационного контакта с немецкими торпедными катерами, находившимся в 20 милях впереди по курсу отряда "Д". Сыграли боевую тревогу. Но почему-то торпедные катера противника отвернули и ушли домой.
После этого мне захотелось посмотреть работу старшего артиллериста линкора. По фок-мачте я поднялся в его командный пункт-"курятник", где позже и устроился на отдых на полу, подложив под голову противогаз.
На рассвете 6 июня со стороны побережья Нормандии донеслись раскаты взрывов - союзная авиация начала бомбардировку противодесантной обороны фашистов. При подходе к району высадки корабли и суда отряда "Д" были встречены английской подводной лодкой, находившейся в надводном положении и обозначавшей район стоянки танко-десантных судов. Над морем стояла небольшая дымка. Дул северо-западный ветер силой 3-4 балла. Шла небольшая зыбь. Берега не было видно. Из-за облаков блеснул луч солнца. Наш "Ремиллис" вошел в свой район, получил цель - береговую батарею в устье реки Орн и изготовился открыть огонь фугасными снарядами. Башни с 15-дюймовыми орудиями были развернуты в сторону берега. После команды "Выстрел!" было сделано несколько одноорудийных выстрелов из носовой башни "А". Попутный ветер сносил дым из трубы линкора прямо на "курятник". Мы все задыхались там в едком дыму. Наводка башен и орудий на цель стала невозможной. Дернув артиллериста за рукав, я предложил ему попросить командира изменить курс на 90 градусов, чтобы дым сносило за борт. Тот тут же по телефону связался с кептэном. Не успел линкор закончить поворот вправо, как наблюдатели заметили две торпеды, проходившие вдоль нашего левого борта.
В это время линкору пересекал курс союзный эскадренный миноносец. Вдруг его охватили высокое пламя, дым и пар. Он на миг приподнялся из воды, взорвался в воздухе и рассыпался на куски. Надстройка, орудия, машина, части корпуса вместе с телами членов экипажа моментально скрылись в морской пучине. Через несколько минут "Ремиллис" прошел по месту гибели корабля, но на поверхности никого и ничего не осталось. Как потом мы узнали, так погиб норвежский эсминец "Свенер". В него попала одна, возможно, две немецкие торпеды.
Вскоре мы легли на другой курс. Линкор продолжал вести артогонь. С левого борта из-за дымовой завесы открылись три эскадренных миноносца противника. Очевидно, это они атаковали торпедами отряд "Д". "Ремиллис" вместе с другими кораблями открыл по ним огонь сначала из 6-дюймовых, а затем и из 15-дюймовых орудий. Всплески воды разрывавшихся снарядов закрыли вражеские корабли. При этом снаряды "Ремиллиса" давали всплески малинового цвета, другие - желтого, зеленого и т.д. Получив несколько попаданий, немцы прикрылись дымзавесой и ушли в Гавр. Англичане же перенесли огонь на свои береговые цели.
Из-за небольшого угла возвышения стреляющих 15-дюймовых орудий на нашем линкоре их газовым конусом сорвало и выбросило за борт часть деревянного настила верхней палубы юта, повредило грибы воздушной вентиляции котельных отделений, некоторые надстройки. Осколками разорвавшихся вблизи борта "Ремиллиса" 8- и 10-дюймовых снарядов береговых батарей противника посекло его палубу.
За чаепитием я спросил Мидлтона, видел ли он прохождение торпед вдоль левого борта корабля. На что тот ответил, что видел, задав, в свою очередь, вопрос мне: видел ли я еще две торпеды, которые прошли вдоль правого борта? Я был удивлен. Выходит, благодаря изменению своего курса "Ремиллис" чудом избежал гибели.
Это обстоятельство хорошо запомнил экипаж корабля. Не случайно, когда к концу июля наш линкор прибыл для приемки боезапаса в Портсмут и я объявил о своем решении перейти на другой корабль, ко мне прибыли делегации матросов и офицеров "Ремиллиса". Они убедительно просили меня остаться на линкоре до конца войны. По их убеждению, мое пребывание на корабле принесло ему счастье - он ушел от немецких торпед, не получил ни одного прямого попадания снарядами, в экипаже не было ни одного раненого. Поблагодарив всех, насколько мог, я попытался объяснить им, что мой служебный долг посмотреть боевые действия других кораблей Королевского флота┘"
"АТЛАНТИЧЕСКИЙ ВАЛ" ИЗНУТРИ
Уже в середине июля 1944 года, когда союзные войска несколько продвинулись в глубь Франции, имперский генеральный штаб пригласил Харламова и представителей его штаба еще раз посетить Западный фронт. Это был ответный шаг союзного командования на решение советской Ставки ВКГ совершить поездку на Восточный фронт под Бобруйск главам английской и американской Военных миссий в Москве генералам Борроузу и Дину. В ходе трехдневной поездки (сперва на эсминце через Ла-Манш в Шербур, далее в автомашинах) в сопровождении того же бригадного генерала Файербресса контр-адмирал Харламов, его заместители генерал-майор Васильев, генерал-лейтенант авиации Шарапов, генерал-майор Скляров, трое секретарей и переводчик посетили штабы американского командующего 12-й группой армий генерала армии Омара Брэдли и английского командующего 21-й группой армий фельдмаршала Бернарда Монтгомери. "Красным военпредам" любезно была предоставлена возможность убедиться в успехах западных союзников, взломавших пресловутый "Атлантический вал" Гитлера.
Примерно в то же время задачу осмотреть и изучить береговые фортификационные сооружения немцев в Нормандии получила другая группа сотрудников Военной миссии СССР в Англии, среди которых находился старший лейтенант Ивлиев. Вот что рассказывает ныне заслуженный военный разведчик, контр-адмирал в отставке Николай Васильевич Ивлиев: "После окончания Черноморского высшего военно-морского училища им. П.С. Нахимова (начало войны застало нас на стажировке на линкоре "Парижская коммуна" в Севастополе) и учебы в подмосковной разведшколе (УПКШС - училище подготовки командиров штабной службы ВМФ) в августе 1942 года я был направлен на работу в Англию, в аппарат военно-морского атташе при посольстве СССР. Его возглавлял капитан 1 ранга Стукалов. Но, поскольку с началом проводки конвоев союзников в Мурманск стал возникать ряд организационных проблем, меня откомандировали в новую созданную конвойную службу под начало капитана 1 ранга Николая Морозовского на военно-морскую базу Халл (у нас более известна как Гулль).
До возвращения на родину мне не раз пришлось походить в союзных конвоях на английских кораблях и транспортах, на канадском эсминце "Хайда" (ныне корабль-музей в Торонто). На эскадренном миноносце "Онслот" Королевского флота в Норвежском море участвовал в потоплении немецкого минзага "Ульм" и допросе его спасенного командира. Однажды довелось покомандовать на маршруте к Исландии и британским номерным корветом. Был свидетелем обстрела Лондона и его окрестностей немецким "чудо-оружием" - реактивными снарядами ФАУ-1 и ФАУ-2. Памятным было участие в сопровождении репатриированных из Франции через Англию советских военнопленных, в приемке американских и английских кораблей в счет раздела итальянского флота, в проводке на Северный флот отряда больших охотников, полученных в США по ленд-лизу (всего в 1943-1945 гг. через Атлантику было проведено 14 таких отрядов, еще 14 - через Тихий океан - в общей сложности 217 боевых кораблей и судов. - Авт.). Запомнилась и высадка в Нормандии.
Тогда в нашу группу под командованием инженер-капитана 1 ранга Шешаева вошли инженер-капитан 2 ранга Зиновьев, инженер-полковник Борисенко, капитан-лейтенант Бондарюк и я. По свежим следам операции "Нептун" мы должны были изучить отбитые союзниками у немцев военные укрепления, разрекламированный геббельсовской пропагандой якобы неприступный "Атлантический вал". Он включал крупнокалиберные артиллерийские батареи и установки, обстреливавшие английское побережье через Ла-Манш, толстостенные железобетонные укрытия в скалах для подводных лодок, подводные противодесантные ежи и другие военные объекты.
Переправившись на английском эсминце в Шербур, мы оказались в Нормандии. С линии фронта отчетливо была слышна артиллерийская канонада, повсюду валялись еще не убранные трупы, видны были следы недавних боев. Более того, часть французского побережья все еще находилась в руках фашистов. И хотя наше передвижение обеспечивали французские военные моряки, по дороге в Лилль ночью, на автомашине сбившись с маршрута, мы едва не угодили в расположение штаба немецких войск. Примерно в 20 километрах от него нам повстречался местный француз, который и предупредил нас о грозившей опасности и тем самым спас от нелепого пленения.
Мне было поручено фотографирование всех осматриваемых вражеских объектов. Я носился со своей "лейкой" всюду, нередко время от времени перезаряжая пленки в бывших немецких темных полуразрушенных казематах береговой артиллерии. Каково же было нам узнать позже, что подходы ко многим из них были в свое время заминированы гитлеровцами! Но игра стоила свеч. За несколько дней наша группа объездила почти все северо-западное побережье Франции. Подготовленные нами фотоиллюстрации оживили составленный обстоятельный отчет по немецким береговым укреплениям. Итоги поездки, увенчанной шикарным застольем с устрицами в честь открытия второго фронта, были положительно оценены нашим командованием".
