Юрий Дерябин Осло, аэропорт Форнебю, 20 января 1984 года. Объявлена посадка на самолет, вылетающий на Вену. К стойке регистрации подходит высокий человек в элегантном пальто, в руках у него объемистый портфель. В этот момент перед ним вырастает незнакомый мужчина. «Инспектор Тофте, начальник ПОТ (норвежская контрразведка. – Ю.Д.), – представляется он и заявляет: – Начальник управления Трехолт, вы арестованы по подозрению в шпионаже в пользу Советского Союза».
Через несколько минут Арне Трехолта сажают в машину, которая на большой скорости мчится в Центральное полицейское управление.
СВИДЕТЕЛИ-ПЕРЕБЕЖЧИКИ
На следующий день норвежские газеты выходят с аршинными заголовками: «Арестован советский шпион. При нем найдены секретные документы, которые он должен был передать в Вене сотруднику КГБ». Эта новость подхватывается мировой печатью. А сотрудники контрразведки начинают многочасовые допросы. Задержанный отрицает предъявленные обвинения.
25 февраля 1985 года начинается закрытый судебный процесс, который проходит в условиях беспрецедентных для маленькой Норвегии мер безопасности. Трехолта приводят на заседания суда в наручниках. Ему предъявляется обвинение в передаче советской разведке политических и военных сведений секретного и совершенно секретного характера, касающихся вооруженных сил Норвегии, а также НАТО, и получении за это крупных денежных сумм. Командующий вооруженными силами Норвегии генерал Фредерик Булль-Хансен оценил размер ущерба, нанесенного стране Трехолтом, в пять оборонных бюджетов.
Среди представителей Комитета госбезопасности СССР, с которым встречался Трехолт, фигурируют сотрудники Первого главного управления КГБ генерал Геннадий Титов (бывший резидент ПГУ в Осло, объявленный в 1977 году «персоной нон-грата», затем заместитель начальника Первого главка, а позднее начальник контрразведки КГБ), на встречу с которым в Вене и собирался Трехолт, генерал Владимир Жижин (сотрудник постоянного представительства СССР при ООН, в конце 1980-х – заместитель начальника советской внешней разведки), Леонид Макаров, Евгений Беляев (сотрудники советской резидентуры в Осло) и Александр Лопатин.
В числе свидетелей обвинения выступали перебежчики Станислав Левченко, а также Олег Лялин и Олег Гордиевский, которые давали показания заочно, причем имя последнего не упоминалось (в то время он еще не был разоблачен и фигурировал как «надежный источник в КГБ одной из сотрудничающих с Норвегией разведок»). Работавший на английскую МИ-5 бывший полковник, по наводке которого и началась охота на Трехолта, назвал его одним из десяти самых успешных агентов КГБ за всю историю этой организации. В вину Трехолту ставились также контакты с резидентом иракской разведки Ражди Мухаммедом и передача секретных сведений режиму Саддама Хусейна.
20 июня 1985 года был оглашен приговор, согласно которому Трехолт приговаривался к двадцати годам тюрьмы строгого режима.
НА СВОБОДЕ
Лишь два десятилетия спустя почти все страницы секретного дела (а их 256) были опубликованы. Исключением стали лишь пять страниц, имевших гриф «Совершенно секретно». Как видно из этих материалов, приговор основывался на косвенных уликах – каких бы то ни было конкретных доказательств в суде представлено не было. Причем следственные документы были в ряде случаев подчищены, а некоторые абзацы в них заменены.
Отсидев в тюрьме восемь лет (из них два года в одиночной камере), Трехолт был помилован королевским указом в июле 1992 год и покинул Норвегию. Ему тогда исполнилось 49 лет. Жена Трехолта Шелли, с которой он обвенчался, находясь в заключении, скончалась незадолго до его выхода на свободу; в Норвегии он нередко ощущал враждебность и получал прямые угрозы; государство лишило его пенсии, он был вынужден жить на жалкое пособие по безработице размером в 500 крон.
Некоторое время Трехолт находился в Греции, а затем в России, пытаясь наладить здесь собственный бизнес и консультируя некоторые фирмы, да и ряд членов правительства, позднее переехал на Кипр, где создал вместе с российскими партнерами инвестиционный фонд RIM Investment Management. В 2004 году он свою долю в этом фонде продал компании FMC Securities, но стал административным директором фирмы, владеющей акциями российских имитентов на сумму 2,7 млрд. норвежских крон (440 млн. долларов США).
Весной 2006 года Трехолт перенес тяжелую болезнь – заражение крови – и больше месяца, не приходя в сознание, находился под капельницей – вначале на Кипре, а затем в Осло. После сложной операции уехал в горы. Не исключают, что кем-то была предпринята попытка отравления.
Трехолт неоднократно пытался возбудить дело об отмене вынесенного ему приговора. Сейчас этим занимается специальная комиссия по судебным ошибкам – дословно «комиссия по судебным убийствам». О своей жизни он дал немало интервью и написал ряд книг, в том числе «Серые зоны. Автобиография» («Graаsoner.Selfbiografi»), которая вышла в 2005 году и в русском переводе под названием «Серые зоны. Шпион, которого не было».
НЕОСТОРОЖНЫЕ КОНТАКТЫ
Пожалуй, стоит немного напомнить о личности самого Арне Трехолта. Тем более о нем и его деле в российской печати писалось не так уж много.
Талантливый журналист, общественный деятель и дипломат, Трехолт издавна был известен своими непримиримыми левыми взглядами, которые никогда не скрывал. И выступая на страницах социал-демократической прессы, и на государственной службе, где быстро продвинулся. Он являлся помощником министра торговли и судоходства, статс-секретарем (заместителем министра) в Министерстве по вопросам морского права (участвовал в советско-норвежских переговорах по разграничению континентального шельфа Баренцева моря, в которых сыграл весьма заметную роль), работал советником представительства Норвегии в ООН, на момент ареста был начальником управления печати и информации МИД Норвегии, то есть официальным «споуксменом» правительства.
Трехолт не только критически относился к внешней политике Норвегии, связанной с участием в НАТО, но и ко многим действиям США, резко выступал против греческой хунты «черных полковников». Был близким другом Андреаса Папандреу, сыном бывшего премьер-министра Греции Георгоса Папандреу, который позднее стал министром иностранных дел и возглавил партию ПАСОК. Выступил и с осуждением действий Советского Союза в Чехословакии в 1968 году, не одобрял ввода советского «ограниченного контингента» в Афганистан.
Из-за своих прогрессивных взглядов Трехолт, еще будучи журналистом и общественным деятелем, попал в поле зрения контрразведки (слежка широко практиковалась в Норвегии – и не только за левыми: ее объектами были даже члены правительства и видные политические деятели). Однако подозрения относительно сотрудничества с советской разведкой возникли после ареста в феврале 1977 года за шпионаж сотрудницы норвежского МИДа Гунвор Галтунг Ховик, ранее работавшей в посольстве в Москве. Она действительно была советским агентом (псевдоним «Грета»), награждена орденом Дружбы народов, скончалась в тюрьме в том же 1977 году, еще до начала судебного процесса. Ее портрет помещен в закрытом музее разведки в Ясенево.
Вот тогда-то Гордиевский и сообщил своим хозяевам, а те – норвежцам о некоем высокопоставленном «кроте» в МИД Норвегии. Подозрение пало на Трехолта. Его активную разработку контрразведка начала в 1979 году, когда он был назначен в норвежское представительство при ООН.
Операция получила годовое название «Фокстрот» и проводилась при содействии американцев. Два агента ФБР, выдававшие себя за семейную пару, поселились по соседству с Трехолтом. Через год после его приезда в Нью-Йорк туда для работы в советском представительстве был направлен Владимир Жижин, контакты подозреваемого с которым позднее фигурировали на судебном процессе.
По возвращении в Осло Трехолт был направлен на курсы в Высшую военную школу Министерства обороны. Этот период стал одним из ключевых моментов обвинений на процессе. По утверждениям следствия, Трехолт передавал секретные сведения о норвежских вооруженных силах Геннадию Титову. Правда, окажется, что речь шла о конспекте одной из лекций в Высшей военной школе.
Продолжал Трехолт встречи с советским разведчиком, по версии следствия, и позже – когда был назначен на работу в МИД – на этот раз за пределами Норвегии. На одной из встреч в Вене в августе 1983 года Трехолта, оживленно беседующего с Титовым и Александром Лопатиным, которому предстояла командировка в Осло под «крышей» пресс-атташе, сняли мини-камерой, спрятанной в детской коляске. Эта фотография, предъявленная на судебном процессе в качестве «прямой улики», впоследствии обошла многие газеты мира. Позднее был зафиксирован и факт (но не содержание) беседы с Титовым в одном из ресторанов Хельсинки. Очередная встреча намечалась в Вене в феврале 1984 года, но этому помешал арест в аэропорту.
Кстати, Трехолт не отрицал, что такие встречи действительно имели место, и он даже получал небольшие суммы для покрытия расходов на поездки. Однако никаких секретов он КГБ не передавал, а продолжал развитие имевшихся ранее контактов, как и с другими советскими представителями. В период работы в МИДе он вообще не имел доступа к секретным документам. В то же время Трехолт признавал, что поступал недостаточно осмотрительно, поскольку знал о принадлежности некоторых своих собеседников к советским спецслужбам.
Так был ли Арне Трехолт советским шпионом? В своей книге (этот сюжет почему то не вошел в русское издание) он допускает, что был до поры до времени «объектом разработки» со стороны КГБ, но не исключает, что на несостоявшейся встрече в Вене Титов собирался предложить ему стать уже агентом. По словам Трехолта, он твердо решил отказаться и заявить, что это будет его последнее свидание с сотрудниками КГБ.
Известный советский разведчик Виктор Грушко, бывший в свое время резидентом в Осло, а затем возглавлявший скандинавское направление в ПГУ и позднее ставший первым заместителем начальника внешней разведки, в мемуарах «Судьба разведчика» высказывает убежденность в том, что Трехолт стал жертвой изощренной политической интриги, его арест должен был послужить уроком для других представителей левого крыла политиков на Западе. Похоже, что дело обстояло именно так.
Норвежская комиссия по вопросам судебных убийств продолжает свою работу, и в самой Норвегии становится все больше людей, которые перестают верить в виновность Трехолта. В письме, полученном мною незадолго до его странной болезни, Арне писал, что твердо надеется, что справедливость восторжествует.
