Валерий Кочик Сам факт такого взаимодействия и некоторые его подробности стали известны довольно давно по публикациям историков, воспоминаниям отдельных участников событий. Но при этом некоторые исследователи утверждали, что инициатором сближения разведслужб СССР и Чехословацкой Республики стала советская сторона. Но так ли это было на самом деле? Открыть неизвестные детали прошлого позволяют рассекреченные недавно документы Российского государственного военного архива.
ИНИЦИАТИВА ПРАГИ
16 мая 1935 года в Праге был подписан советско-чехословацкий договор о взаимной помощи. Без промедления его ратифицировали в Москве и Праге. Это соглашение положительно сказалось на укреплении связей между армиями двух стран.
Так, уже в конце мая в Советском Союзе принимали делегацию военно-воздушных сил ЧСР во главе с дивизионным генералом Ярославом Файфром. 31 мая он посетил Центральный аэрогидродинамический институт, научно-исследовательское учреждение авиационной промышленности СССР. Вечером, после визита в ЦАГИ, в разговоре с советскими коллегами Файфр заявил следующее: «Мы окружены со всех сторон такими странами, как Германия, Польша, Франция, хорошо знаем, что делается в этих странах. Особенно хороша у нас информация о Германии, так как говорящего по-немецки чеха нельзя отличить от коренного жителя Германии. Этими сведениями о Германии мы могли бы поделиться с вами, если это понадобится».
В отчете о беседе эти слова генерала нарком обороны Климент Ворошилов отчеркнул красным карандашом. Возможно, это было самое первое или одно из самых первых предложений чехословаков.
Во время больших маневров Киевского военного округа (12–17 сентября) и после них (24 сентября) начальник Разведупра РККА Семен Урицкий несколько раз встречался со своим коллегой, начальником 2-го отдела Главного штаба чехословацкой армии полковником Шимоном Дргачом и с начальником Главного штаба генералом армии Людвиком Крейчи. Они настойчиво предлагали Советскому Союзу сотрудничество в области разведки против Германии.
Начав еще на маневрах с намеков «на необходимость более тесной связи между разведками СССР и ЧСР», Дргач в конце концов сказал прямо: «По поручению нач. Генштаба КРЕЙЧИ – я вам делаю официальное предложение об обмене агентурными материалами по Германии» и далее сообщил кое-что о возможностях своего ведомства: «Мы, чехи, имеем огромные возможности работать в Германии, мы знаем в совершенстве язык, многие немецкие офицеры связаны с Чехословакией – имеют там земли, родственников и другие связи. Наши люди очень легко акклиматизируются у немцев; наконец, мы широко используем германскую эмиграцию, которая ненавидит гитлеровский режим┘ Мы располагаем, по моему мнению, очень неплохими источниками по сухопутным и воздушным силам Германии, кое-что имеем по германской химии, ничего не имеем по морскому флоту и очень мало по Восточной Пруссии».
«Раньше, – продолжал полковник, – мы больше всего работали против Венгрии, теперь Германия у нас на первом плане. Сведениями о Германии мы делимся с французами, а о Венгрии – с Югославией и Румынией». Но при этом заметил: «Румынии очень опасно давать агентурный материал, у них много продажных типов».
Желание как можно быстрее прийти к соглашению, на деле начать обмен материалами и наладить взаимопомощь побудили чехословацких разведчиков первыми предоставить советской стороне некоторую имеющуюся у них информацию. В ходе беседы Дргач напомнил собеседнику, что он передал уже через советского военного атташе в Праге Емельянова-Сурика часть добытых ими сведений о германской авиации с тем, чтобы «положить начало обмену материалов». И заявил о готовности предоставить все эти данные полностью, но при том условии, что и Разведупр будет делиться со 2-м отделом информацией о Германии. В таком случае полковник готов был даже указать персонально ответственного офицера в немецком Министерстве авиации, который является его источником.
Намекнул Дргач и на возможную помощь в организации в Германии «диверсионной службы» для СССР, как раз то, что они уже делали тогда для Франции. «Сейчас, когда дело продвинулось к войне, – пояснил Дргач, – мы обнаружили, что у французов нет совершенно в Германии диверсионной службы. По просьбе французов мы налаживаем им, вернее помогаем налаживать, создание диверсионных ячеек на железных дорогах и военных предприятиях». И добавил: «┘Вы, русские, с вашей разведкой поставлены в не менее трудное положение, чем французы. Нам известно, как мало у вас людей, владеющих языками, и с каким трудом ваши люди акклиматизируются за границей».
Зашла речь и о германских коммунистах. Начальник чехословацкой военной разведки заметил, что ему вполне понятно, почему советские коллеги их не используют, ведь «среди них гестапо насадило много провокаторов». На что Урицкий «с предельным внешним выражением искренности» сказал, что главная причина отказа от работы с членами КПГ в другом: «Я вам категорически заявляю, что наше правительство не потерпит и расправится с каждым из нас, который вздумал бы в своей работе пользоваться помощью иностранных коммунистов». На самом деле, как теперь уже хорошо известно, такая работа велась постоянно, невзирая даже на запрет Политбюро ЦК ВКП(б).
Не обошел вниманием Дргач и деятельность советской разведки в его стране. «Нам известно, что вы уже давно перестали вести нелегальную разведку против нас. Мы это отмечаем с признательностью, и вы, наверное, даже не представляете, как высоко мы это проявление лояльности ценим. Но для работы против Германии вам трудно обойтись без Чехословакии, хотя бы только как исходного или промежуточного пункта. Поэтому, отказавшись от работы против нас, надо сделать следующий шаг – работать вместе».
Известно, что, начав сотрудничать с СССР, 2-й отдел ГШ ЧСА отказался от совместной многолетней работы с поляками против Страны Советов. Дргач привел и другой пример такого рода: нелегальное бюро английской разведки в Праге занималось разведывательной деятельностью против Германии и Советского Союза. «Моя агентура, во 2-е бюро входит также контрразведка, вскрыла это бюро. Я вызвал к себе английского полковника, возглавлявшего пражское нелегальное бюро «Интеллидженс Сервис», и предложил ему легализоваться в своей работе против Германии┘, что касается их работы против СССР, я указал на все неудобства подобной работы с нашей территории». Попытка Урицкого уточнить характер указанной деятельности англичан не увенчалась успехом, «Дргач прямо сказал, что больше ничего об этом сказать не может».
К сказанному главой РО ЧСА начальник Главного штаба Крейчи добавил, что после оказанного им приема, «лучше которого ничего нельзя представить», не может быть никаких препятствий для сотрудничества разведок двух стран – «этого естественного и наиболее интимного контакта обоих армий». Генерал еще раз подчеркнул: «Я думаю, мы можем быть вам полезны в общей борьбе против общего врага. Германия – наш общий враг, придется драться вместе. Наши разведывательные возможности против Германии таковы, что мы их сами полностью не можем использовать».
И он перешел к конкретным моментам возможного обмена информацией, которые в докладе Урицкого Ворошилову были подчеркнуты. «Итак, как угодно будет НАРОДНОМУ КОМИССАРУ – или мы передаем каждые шесть месяцев все имеющиеся у нас материалы по Германии, а вы нам свои. Или же, по образцу нашей работы с Францией, каждые 6 месяцев поочередно в Прагу и Москву приезжаете вы и Дргач и производите совместную работу по обмену информацией┘ Мы вам можем быть полезны и в другом, а именно в переотправке ваших людей и их легализации в Германии. Одним словом, и я и ДРГАЧ в вашем распоряжении».
В ходе предполагаемого взаимодействия чехословацкие военные рассчитывали на «взаимную 100%-ную откровенность» и высокий уровень секретности всего предприятия, предложив начальнику РУ следующее: «Об обмене кроме вас персонально и кроме вашего нач. Ген. штаба и НАРКОМА никто не должен знать».
Вновь вопрос «о взаимном обмене сведениями об армиях», а также «об обмене стажерами» поставил военный атташе ЧСР в Москве полковник Франтишек Дастих, посетивший Отдел внешних сношений Разведупра в ноябре 1935 года. При этом, запросив некоторые сведения об РККА, он сообщил, что советский военный атташе Емельянов-Сурик, «за исключением наиболее секретных вещей, имеет возможность видеть и получать все, что он хочет». Так оно, наверное, и было, поскольку нарком обороны согласился передать Главному штабу ЧСР ответы на все его вопросы.
После посещения Праги в декабре 1935 года заместителем начальника Разведупра РККА корпусным комиссаром Артуром Артузовым соглашение о сотрудничестве было утверждено и в новом 1936 году перешло в практическую плоскость.
Советский полпред в Чехословакии Александровский проинформировал наркома по иностранным делам Максима Литвинова 14 февраля 1936 года: «За последнее время в Праге побывали из числа наших военных т. Артузов по служебным делам и т. Уборевич проездом в отпуск. Первый рассказывал мне, что он многое получил от чехов и вообще очень доволен своим приездом».
ГОСУДАРСТВА НЕТ, РАЗВЕДКА ЖИВЕТ
15 марта 1939 года гитлеровские войска оккупировали Чехословакию. Одним из главных центров связи разведок СССР и ЧСР стал Лондон, куда перебралась накануне вторжения группа чехословацких разведчиков во главе с Франтишеком Моравцем. Налаживая работу на новом месте сразу по многим направлениям, они создавали линии связи и с советскими коллегами.
Начальник сектора разведки 2-го отдела чехословацкого Главного штаба полковник Эмиль Штранкмюллер вспоминал: «Уже 16 или 17 марта мы встретились с военным атташе советского посольства в Лондоне генерал-майором Черным в квартире нашего военного и военно-воздушного атташе полковника Калы. В присутствии всей особой военной группы, в том числе и меня, полковник Моравец рассказал генералу Черному о последних событиях в Чехословакии и познакомил его вкратце с нашей миссией. Пообещал, что передаст ему результаты разведывательной деятельности 2-го отдела против нацистской Германии в форме заключения нашей исследовательской группы. После того как мы получили свои материалы, которые привез из Праги майор британской разведки Гарольд Гибсон, мы несколько раз встречались с этим советским представителем в его квартире или у полковника Калы».
В дальнейшем взаимодействие двух союзных разведок осуществлялось при посредничестве военного атташе и резидента в Лондоне Склярова, военного атташе майора (затем подполковника) Сизова и советника-посланника, а также резидента советской внешней разведки Чичаева, состоявших при союзных (Польша, Югославия, Чехословакия) правительствах в Великобритании. Штранкмюллер рассказывал много лет спустя: «Информацию «Франты» (сотрудника абвера Пауля Тюммеля. – В.К.) и другие результаты нашей разведывательной деятельности мы передавали полковнику Сизову, который нас регулярно навещал. Сизов или его коллега Чичаев наши материалы сравнивали с имеющейся у них информацией, оценивали ее со своей точки зрения и выводы сообщали нашим людям. Особо важные данные президент Бенеш лично передавал советскому послу Майскому».
К этому нужно добавить, что полковник Моравец, утверждают некоторые исследователи, был завербован советской военной разведкой и действовал под псевдонимом Барон. А возможностями его ведомство обладало немалыми – и на оккупированной территории Чехословакии, и в других странах, причем не только Европы. Множество важной информации поступало от него в Москву. Семен Тимошенко, нарком обороны СССР в 1940–1941 годах, вспоминал: «Донесения нашего военного атташе в Лондоне я получал всегда сразу же, как только они поступали. Были там и данные, которые передавала нам чехословацкая разведывательная служба. Без всякого преувеличения должен сказать, что некоторые из них казались невероятными и даже провокационными. Однако наша проверка этих сообщений и время показали, что в большинстве случаев речь шла о правдивой и удивительно точной информации».
В ряде случаев сотрудничество с людьми Моравца осуществлялось на месте, как, например, в Швеции (Чаславка), Румынии (Пика), Югославии (Гиеке-Стой, Гьюрич), Турции (Пика, Кумпошт), Швейцарии (Седлачек), Иране (Гиеке-Стой). Кроме того, в рядах лондонской службы Моравца находился, по крайней мере, еще один советский военный разведчик – Бедржих Биехал, переброской которого на Запад в 1939-м занимался лично «Директор» – начальник 5-го Управления РККА Иван Проскуров и его опытная сотрудница Мария Полякова. Бедржих и его жена поддерживали связь с Центром с помощью рации. После войны он был награжден советским орденом Отечественной войны 1-й степени (1966).
Развернулось сотрудничество советской разведки и с военными группами некоммунистического Движения сопротивления (ДС) в Чехословакии. Связь с отдельными людьми и группами ДС поддерживали сотрудники Генерального консульства СССР в Праге Мохов (Михайлов), Яковлев, Беер (Конрад). Они занимались этим лично или через посредников.
Одним из таких промежуточных звеньев был подчиненный Мохова руководитель советской разведывательной группы в 1937–1941 годах майор чехословацкой военной разведки Рудольф (или Йозеф) Едличка (Руди). В преддверии войны майор получил от резидента рацию, шифры и расписание выхода в эфир (позывной «Магда»). Помимо собственной информации он передавал в Центр сведения от разведчиков и организаций ДС, в том числе связанных с чехословацким правительством в эмиграции. Среди них одна из крупнейших военных организаций УВОД (UVOD – Центральное руководство Движением Сопротивления в стране).
В своей телеграмме президенту Бенешу в Лондон (30 июля 1940 года) руководители УВОДа назвали Едличку «наш майор, хороший чех на их службе». Взаимодействие УВОДа и еще одной военной группы ПВВЗ (PVVZ – Совет пяти «Останемся верны») с резидентурой советской военной разведки становится более тесным с лета 1940 года. Этому предшествовала встреча одного из видных деятелей движения Сопротивления подполковника Йозефа Балабана («Богуш») с представителем советской разведки («атташе»), видимо, атташе по печати генерального консульства СССР, помощником резидента Куртом Беером. Он заверил Балабана, что Советский Союз заинтересован в восстановлении независимой ЧСР и поддержании дружеских отношений между двумя странами. Что же касается советско-германского конфликта, то он уже близок и к нему надо готовиться. «Атташе» предложил программу сотрудничества в области разведки, которая предусматривала передачу сведений о немецкой разведывательной сети и агентах, действующих против СССР, о дислокации немецких воинских частей и учреждений в протекторате, о военном производстве на заводах Шкода, ЧКД, Збройовка, причем особое внимание следовало обратить на новые типы танков, создание переправ в Германию через Судеты для советских разведчиков, установление надежной курьерской и радиосвязи с СССР, составление плана выброски парашютистов и оружия, акций саботажа в случае конфликта, прямое сотрудничество советских и чехословацких разведчиков в Германии.
Из этого обширного плана действий практически удалось осуществить не все, на территории протектората наиболее эффективным оказался обмен информацией. УВОД передал советским коллегам данные о том, что война против СССР начнется во второй половине 1941 года, а наступлению будет предшествовать мощный удар авиации. Сообщалось также о переброске войск на восток, в места сосредоточения немецкой армии. Среди этих документов были довольно точные сведения о числе и характере военной техники, о горючем и других материалах, которые перевозились по территории протектората. Ценной была информация о подготовке нацистского наступления на Балканах, о немецком шпионаже в СССР и др. 6 и 14 июня 1941-го Рудольфу переданы новые данные о готовящемся нападении Германии на Советский Союз. Согласно одному из донесений от 27 апреля, нацисты запретили пльзеньской Шкодовке отправлять в СССР произведенную для него продукцию и дали полтора месяца на завершение финансовых операций по советским заказам.
Сведения к Руди поступали с мая 1939-го и от видного историка и публициста, крупного деятеля некоммунистического движения Сопротивления Ярослава Папоушека (Божка), который в 1936–1938 годах контактировал с советской военной разведкой в рамках секретного сотрудничества Разведупра РККА со 2-м отделом чехословацкого Главного штаба. Большую помощь в подпольной работе, в том числе как связная, ему оказывала его жена – Надежда Папоушкова-Мельникова. После войны Бенеш писал (1948), что Попоушек был одним из лучших источников информации о подготовке Германией войны против СССР.
НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
12 января 1941 года в Стамбул из Москвы неожиданно приехал подполковник Людвик Свобода, бывший командир чехословацкого легиона, сформированного из солдат и офицеров ЧСА в Польше, воевавшего с немцами на территории этой страны и интернированного в СССР. Вместе с ним в Турцию прибыл человек, которого Свобода представил военному атташе Чехословакии в Турции (и руководителю чехословацкой военной разведки на Балканах) генералу Гелиодору Пике как «генерала Фокина – представителя московского центра». Целью визита были переговоры о сотрудничестве разведслужб в преддверии советско-германской войны.
Кем же был посланец Кремля? Некоторую ясность в данный вопрос внес чехословацкий разведчик Франтишек Гиеке (Стой). Вспоминая стамбульский эпизод, он рассказал следующее: «В то время я был болен и лечился в стамбульской больнице. Вскоре после приезда Свобода навестил меня там и сообщил, что в Стамбул прибыл шеф советской разведывательной службы Министерства внутренних дел генерал Фокин».
Более точное название этой должности до февраля 1941-го – начальник 5-го (иностранного) отдела ГУГБ НКВД СССР. А занимал ее тогда, как теперь известно, Павел Михайлович Фитин. О том, что именно он посетил тогда Турцию, говорит и такой факт: впоследствии Фитина наградили грамотой «За освобождение Чехословакии», которая была выписана на имя генерала Фокина и подписана Свободой.
Переговоры начались уже на следующий день и продолжались до 23 января. В них участвовали с советской стороны Фитин и вице-консул в Стамбуле Вершанский (видимо, Лев Петрович Василевский), с чехословацкой – Гелиодор Пика и его заместитель Прокоп Кумпошт. Главные предложения, сделанные «Фокиным», согласно донесениям чехословацких разведчиков, касались прибытия в Москву чехословацкой военно-разведывательной миссии, «чтобы под руководством советского главного штаба организовать разведку на чешских землях, на Балканах и в Германии», а также создать на территории СССР воинские части из чехов и словаков («когда позволит международная обстановка»).
Советский генерал просил поторопиться с ответом, поскольку нападение Германии на Советский Союз, по его словам, «может стать реальностью в течение нескольких месяцев». Фитин выразил уверенность в том, что именно его страна нанесет поражение германскому фашизму и освободит «чешский народ».
То, о чем шла речь в Стамбуле, в конце концов, осуществилось. Миссия во главе с генералом Пикой начала свою деятельность в Москве уже в конце апреля того же года. Но официальной она стала только после 18 июля 1941-го, когда в Лондоне было подписано советско-чехословацкое военное соглашение. Чехословацкая воинская часть (1-й отдельный батальон – 1-я отдельная бригада – 1-й армейский корпус) создается в конце 1942 года, и с марта 1943-го она участвует в боях на фронтах Великой Отечественной. А в 1945-м Красная армия освобождает Чехословакию.
