Владимир Антонов Великий русский писатель, лауреат Нобелевской премии Иван Алексеевич Бунин еще при жизни стал классиком мировой литературы. Первый съезд советских писателей, проходивший в 1934 году под председательством Алексея Максимовича Горького, принял решение содействовать возвращению на родину писателей-эмигрантов Александра Куприна и Ивана Бунина, чье творчество принадлежит народу. Известно, что Александру Ивановичу Куприну удалось вновь увидеть родную страну, а Иван Алексеевич Бунин скончался в Париже в 1953 году в возрасте 83 лет и похоронен на пригородном кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. Однако его литературный архив возвратился в Москву. Большая заслуга в этом деле принадлежит советскому разведчику Борису Никодимовичу Батраеву.
ГОСТЬ ИЗ РОССИИ
В середине 1950-х годов Борис Батраев занимал по прикрытию в посольстве СССР в Париже должность атташе по вопросам культуры. Резидент КГБ во Франции Михаил Степанович Цымбал поставил перед молодым разведчиком необычное и деликатное задание – выйти на вдову писателя Веру Николаевну Бунину (Муромцеву) с целью возвращения литературного архива Бунина на родину. Батраев поинтересовался, не лучше ли поручить это дело кому-либо из «чистых» дипломатов, но «Михстеп», как между собой называли резидента оперработники, разъяснил ему, что целесообразнее делать это именно разведке из-за сложной обстановки вокруг семьи Бунина.
– С эмигрантскими кругами писатель рассорился, – пояснил резидент, – особенно с теми, кто сотрудничал с нацистами в годы оккупации. В Америку ехать наотрез отказался. Едва заикнулся о возможности вернуться в Союз – получил клеймо предателя. Стоит нам только по официальным каналам высказаться о желании вернуть домой бунинский архив, как на жену писателя Муромцеву окажут жесткий нажим. И во Франции, и со стороны США. Бедствует Вера Николаевна и от этого страдает, – продолжал «Михстеп». – Человек она гордый, истинная аристократка, с довольно сложным характером. Как расположить ее к себе, как сблизиться и повлиять на нее, убедить вернуть архив мужа – подумай сам. Посол обещал всяческую поддержку. Опыта общения с людьми искусства и богемой тебе не занимать. Словом, попытайся очаровать даму.
Пока резидент говорил о секретном характере миссии, о предельной осмотрительности, о том, чтобы ни в коем случае не дать ни малейшего повода эмигрантским кругам подвергнуть Веру Николаевну травле, разведчик размышлял о другом. «Всех деталей жизни Бунина я не знаю, а времени на подготовку нет. Удастся ли соблюсти конфиденциальность переговоров с женой писателя? Сколько было печальных случаев: стоило нам проявить интерес к русским раритетам, оставшимся за рубежом, как нас опережали. Те же американцы. Скажем, им достался подлинник бесценной «Русской грамматики», а нам – лишь копия».
Батраев хорошо знал район, в который направился на своем «Ситроене». Сам он проживал неподалеку, на бульваре Сюше. По привычке проверил, нет ли «хвоста». Дом на улице Жака Оффенбаха он нашел легко. Поднялся на третий этаж, нажал на кнопку звонка и, услышав легкие шаги за дверью, снял шляпу.
Возникшая в проеме дверей женщина была высока, сухощава, на вид лет семидесяти. Седина придавала ее лицу благородство, тонкие черты лица говорили о породе, упрямая линия губ подразумевала властность и суровость нрава. Батраев галантно представился и протянул визитную карточку. С опаской взяв прямоугольник картона и пробежав по нему глазами, она громко позвала: «Леонид, к нам визитер». Из соседней комнаты вышел представительный мужчина, молча повертел визитку и попросил предъявить удостоверение личности. Наконец с формальностями было покончено, и посетителя провели в просторную комнату, пригласили к столу.
Разговор сложился так, что поначалу спрашивали его. Разведчик сказал, что работает в МИДе, в настоящее время в советском посольстве занимается вопросами культуры и является горячим поклонником творчества Бунина. Это, впрочем, соответствовало действительности. По памяти назвал несколько его рассказов. Вера Николаевна благосклонно заметила: «Я понимаю, вы еще молодой человек и не имели возможности в силу вашей занятости подробно ознакомиться с творчеством Ивана Алексеевича. Расскажите о вашей семье».
РУКОПИСИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ
Борис Никодимович рассказал, что родился в 1926 году в семье потомственных интеллигентов. Во время Гражданской войны его отец был мобилизован Колчаком и год воевал на стороне белых, а после перешел к большевикам, сражался в рядах 1-й Конной армии Буденного. Дед всю жизнь учительствовал, а на склоне лет на деревенском сходе был выбран священником и вскоре рукоположен Синодом. Сам он находится во Франции с 1951 года. До этого в 1947–1948 годах работал в Италии.
Разведчик рассказал Вере Николаевне только часть своей биографии. Впрочем, она больше и не спрашивала. Батраев, естественно, умолчал, где на самом деле работает. В органы государственной безопасности он пришел в 1943 году, а в январе 1946 года был переведен в Первое управление НКГБ СССР, как тогда называлась внешняя разведка. Уже в следующем году он выехал в Италию для работы по линии научно-технической разведки.
Видимая часть его биографии была истинной правдой, и Батраев почувствовал, что ему поверили, разговор стал дружелюбным и доверительным. Тогда он осторожно заговорил о бунинском архиве, о том, что советский народ почитает своего классика и желает, чтобы его творения вернулись на родину.
Вскоре он стал своим в квартире на улице Жака Оффенбаха, обстановка которой сочетала в себе бедность, достоинство, хорошие манеры хозяев и незримое присутствие почившего в бозе Мастера. Неизменные чай и сушки. Легкий румянец на щеках Веры Николаевны, когда он вручал ей небольшой букетик цветов. Изысканная вежливость Леонида Зурова, приемного сына и секретаря Ивана Алексеевича, без которого его вдова никогда не начинала беседы.
Уже во время второй встречи Вера Николаевна дала согласие на предложение разведчика о передаче рукописей:
– Это совпадает с волей самого Ивана Алексеевича. Но я хотела бы, чтобы наши контакты не афишировались, – сказала вдова писателя.
Батраеву были показаны книги, подготовленные к изданию собрания сочинений великого писателя с его пометками. После каждой пометки – его подпись. Все по-русски. «Значит, не в Америке, Франции или Англии собирался он навечно поселить свои книги, а только в России», – понял оперработник.
На третьей встрече ему был передан первый сверток, за ним последовали второй и третий. Каждый состоял из шести-восьми книг. Часто к ним прилагались рукописи, черновики, письма, так или иначе связанные с бунинскими стихами, прозой или публицистикой. Батраев бережно отвозил эти сокровища в посольство, писал сопроводительные письма в МИД. Оттуда рукописи поступали в Союз писателей, где тексты, изданные во Франции, сверялись с бунинской правкой, корректировались. Словом, в Москве шла сложная литературоведческая работа.
НЕОЖИДАННЫЙ ПЕНСИОН
Однако материальное положение Веры Николаевны было столь плачевным, что Батраева неотступно преследовала мысль: если вдове предложат крупную сумму за литературный архив мужа, она может дрогнуть. Тем более что из США уже делались Буниной заманчивые предложения. Даже имелся прецедент: Вера Николаевна передала в Толстовский фонд работу Бунина о Чехове. За это ей обещали всего лишь 400 долл., но деньги она так и не получила, о чем с горечью поведала Батраеву.
Что делать? Ясно, что конверт с деньгами она отвергнет. А что если официально назначить Вере Николаевне пожизненную пенсию? Посол СССР во Франции Сергей Александрович Виноградов поддержал это предложение без колебаний:
– Подготовьте телеграмму. Я ее подпишу, а уж в Москве решат, как быть.
В Москве решили: быть. Этот шаг оказался весьма своевременным. Однако вскоре в отношениях близких Бунина и разведчика разразилась гроза. Однажды Вера Николаевна встретила Бориса очень расстроенной. В руках она держала книгу в голубом переплете.
– Что с вами? – поинтересовался оперработник. – На вас лица нет.
– Вот, полюбуйтесь, – резко ответила она. – Первый том пятитомника Ивана Алексеевича. Издан в Москве. Во-первых, никто не спросил согласия наследников. А чего стоит вступительная статья некоего Льва Никулина! Как он осмелился писать об Иване Алексеевиче и обо мне, даже ни разу не встретившись с нами? Получается, что мы оторваны от русского народа, перестали понимать его чаяния. А я... Себя ощутила просто антисоветчицей. Стоит ли мне продолжать передачу материалов? Они ведь с последней правкой автора. Или это не имеет для вас значения?
Батраев кое-как успокоил вдову. Его поддержал и Леонид Зуров. Тут весьма кстати пришлось назначение ей пожизненной пенсии Союза писателей СССР, о чем торжественно сообщил оперработник.
Вера Николаевна, вспыхнув, перебила его:
– Не понимаю, при чем тут пенсия? Вы что же, хотите купить меня? Мы же договорились, что все материалы я передаю вам безвозмездно.
– Поверьте, Вера Николаевна, это от чистого сердца. Мы хотим как-то скрасить вашу жизнь. Сумма приличная, 80 тысяч франков в месяц. Столько зарабатывает квалифицированный французский рабочий. Я уполномочен передать вам сразу за полгода. Вот 480 тысяч, – сказал оперработник.
Бунина была потрясена, и он воспользовался затянувшейся паузой:
– Как вам удобнее получать деньги? Наличными под расписку из моих рук или через банк? Впрочем, в банке придется платить налоги.
–Через банк? – воскликнула она испуганно. – Но тогда все станет известно. Банковские служащие могут разгласить наши отношения. Нет-нет, лично!
– Хорошо. Вы предпочитаете получать деньги ежемесячно или раз в полгода?
– Раз в полгода, – быстро отреагировала Бунина.
В январе 1957 года Батраев вновь привез вдове писателя полугодовую пенсию. В ее глазах он увидел сомнение и тревогу. Вера Николаевна написала расписку и неожиданно всплеснула руками:
– Борис, давайте все ежемесячно, только ежемесячно. Я ведь на этих деньгах спала, боялась, что меня ограбят...
ИСТИННО РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ
В июне того же года служебная командировка Бориса Батраева в Париж подошла к концу. Направляясь к новому месту службы, он перепоручил вдову Бунина своему коллеге, который исправно платил ей пенсию Союза писателей СССР. Незадолго до отъезда из Франции Батраев вместе со своим коллегой навестил Веру Николаевну. Она встретила их в превосходном настроении.
– Молодые люди, – несколько церемонно произнесла Вера Николаевна, – я хочу получить ваше согласие отразить ваши имена во второй части своих дневников, которые готовлю к печати.
Мгновенно оценив нежелательные для себя последствия, Батраев сказал:
– Вы очень добры, Вера Николаевна, но я категорически против. Мы слишком несоизмеримые фигуры рядом с Иваном Алексеевичем. Не обижайтесь, бога ради!
Бунина окинула их удивленным взглядом:
– Но на маленький подарок я имею право? Хочу преподнести вам по книге Бунина с его авторской правкой.
Батраев вздохнул:
– Как бы вам объяснить... Я не имею права оставить себе даже страницу. Любая пометка Ивана Алексеевича – это достояние России.
Впоследствии он жалел о том, что отказался от подарка Веры Николаевны...
За время встреч и бесед с ней оперработник узнал, что в годы нацистской оккупации Иван Алексеевич Бунин проживал на юге Франции, на своей вилле «Жаннет» в Грассе. До 1943 года эта зона не была оккупирована гитлеровцами, и писатель слушал мощный радиоприемник, приобретенный им еще на гонорар от Нобелевской премии. В июне 1941 года он узнал о нападении Германии на Советский Союз. В кругу близких он не скрывал симпатий к Красной Армии и верил в ее победу. Писатель где-то раздобыл карту Советского Союза, прикрепил ее к стене своей комнаты и флажками отмечал положение на советско-германском фронте. Он страшно переживал первые неудачи Красной Армии, а после битвы под Москвой радовался, как мальчишка.
Фото предоставлено автором.
Когда нацисты оккупировали Францию, Бунин категорически отказался сотрудничать с ними. Более того, он враждебно относился к тем русским эмигрантам, которые сотрудничали с гитлеровцами, называли их «избавителями России от ига большевиков».
На вилле в Грассе Бунина навещали соотечественники, которые официально считались эмигрантами, а на самом деле были советскими военнопленными, сбежавшими из немецкого концлагеря. Один из них, по имени Андрей, был человеком очень образованным, большим знатоком литературы. Они часто спорили, не соглашались друг с другом, но сходились в главном: горячем патриотизме и вере в победу Советского Союза. Это только сегодня «демократическая печать» определенной направленности называет патриотизм «последним убежищем негодяев», а в годы войны великий русский писатель, не принявший советской власти, не скрывал своего патриотизма. Беседы с соотечественниками многое изменили во взглядах писателя. Он и на Сталина, которого считал злодеем, стал смотреть как на освободителя Европы от «коричневой чумы», рассказывала Вера Николаевна Борису Батраеву.
Много лет спустя Борис Никодимович узнал, что все, что было переслано через него из Парижа в Москву, опубликовано в девятитомном собрании сочинений великого писателя, вышедшем в свет в 1965–1967 годах. В собрание сочинений вошли и произведения из пакетов, врученных Батраеву вдовой Бунина.
Вера Николаевна Муромцева скончалась в 1961 году. Ее дневники вышли сначала во Франции, а затем у нас в русском переводе. После смерти вдовы Бунина наследником их семейного архива стал их приемный сын Леонид Зуров. Он скончался в 1971 году, а архив Буниных перешел к доценту Эдинбургского университета М.Грин.
ПУТЬ РАЗВЕДЧИКА
Борис Батраев успешно работал в парижской резидентуре КГБ, добился конкретных результатов. Добывал важную научно-техническую информацию, за что в 1956 году был награжден орденом Красной Звезды. В его жизни было много ярких эпизодов, встреч с интересными людьми. Однако беседы с вдовой Ивана Алексеевича Бунина запомнились ему навсегда.
Возвратившись в Москву, Борис Батраев работал в центральном аппарате разведки, затем учился в Военно-дипломатической академии. Окончил ее с золотой медалью в 1960 году, а уже на следующий год выехал в служебную командировку на Цейлон в качестве резидента КГБ. На этом экзотическом острове он пробыл до 1964 года.
И снова работа в центральном аппарате внешней разведки. В 1967 году Борис Никодимович выезжает в очередную служебную командировку, на этот раз в Индию, в качестве заместителя резидента по линии политической разведки. В его служебной характеристике отмечалось: «Батраев за время командировки в Индию умело руководил работой иностранной агентуры. Завербовал ценного источника информации. Неоднократно поощрялся руководством разведки, повышался в должности». В Дели он пробыл вместе с семьей до 1971 года.
В 1973 году Бориса Батраева направляют в качестве резидента КГБ в Пакистан. Здесь он работал до 1978 года. Его труд в Пакистане отмечен высшей ведомственной наградой – нагрудным знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».
Оперативный опыт, приобретенный Борисом Батраевым за время загранкомандировок (всего их за время работы в разведке было шесть!), оказался востребованным. С 1982 по 1988 год Борис Никодимович работал в Болгарии в качестве первого заместителя (по разведке) представителя КГБ СССР при МВД НРБ. Был награжден орденом Дружбы народов, нагрудным знаком «За службу в разведке» и двумя болгарскими орденами.
После завершения активной работы «в поле» Борис Батраев с 1988 по 1992 год возглавлял Кабинет истории внешней разведки. В настоящее время Борис Никодимович находится в отставке, но продолжает оказывать большую помощь Кабинету истории СВР в его повседневной работе. Имя ветерана, недавно отметившего свое 80-летие, занесено на Доску почета Службы.
А о своих встречах с Верой Николаевной Буниной ветеран разведки всегда вспоминает с большой теплотой.
Дарья Гармоненко 