Владимир Рощупкин Дверь двухкомнатной квартиры на широченной лестничной площадке в сталинском доме, расположенном в престижном районе Москвы, нам открыл улыбчивый седовласый человек. Несмотря на почтенный возраст (без малого 90), Павел Стефановский – так зовут хозяина – бодр и полон энергии. У него прекрасная память, до сих помнит имена, фамилии, детали событий более чем 60-летней давности. В юности он мечтал стать артистом – хорошо пел и выступал в самодеятельных музыкальных оркестрах. Но играть пришлось на сцене особого рода.
НЕОРДИНАРНАЯ БИОГРАФИЯ
Пригласив нас – автора этих строк и историка спецслужб Юрия Ленчевского – в свою комнату, Павел Петрович показал свои награды: орден Отечественной войны 2-й степени, знак «Отличник народного просвещения», юбилейную медаль в честь 100-летия со дня рождения В.И.Ленина и ряд других. Мы невольно обратили внимание на крест, сделанный из какого-то редкого металла. Оказывается, это индийский орден, который много лет назад лично вручил Стефановскому индийский премьер-министр Лал Бахадур Шастри. За что такая честь?
Дело в том, что в начале 60-х Павел Петрович обучал подростков типографскому набору на хинди. Ребята занимались в спецшколе в районе Арбата, где изучали не только английский, но и государственный язык Индии. Так что они освоили печатное дело в типографии, которой в то время руководил Стефановский. И даже выпустили ряд книг и брошюр на хинди, которые так поразили высокого гостя, прибывшего из Дели. Показав нам затем фотографии дочери и внука, живущих ныне в Германии, хозяин согласился рассказать о своей, мягко говоря, неординарной биографии.
После окончания лесотехнического техникума, находившегося в Подмосковье, на станции Правда, молодой лесоустроитель Паша Стефановский был послан на работу по специальности в лагерь НКВД на Дальнем Востоке. В 1940 году его призвали в Красную армию. Служил в Киевском особом военном округе. В первые дни и недели войны 334-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион (ОЗАД) 187-й стрелковой дивизии, где старший сержант Стефановский являлся начальником радиостанции, с тяжелыми боями отступал на восток.
В сентябре 1941 года остатки дивизии в числе шести армий Юго-Западного фронта оказались в кольце окружения. Десятки тысяч военнослужащих РККА, оставшихся без боеприпасов и продовольствия, были вынуждены сложить оружие перед врагом. После многодневных изнурительных пеших переходов колонну, в которой понуро шагал и Стефановский, пригнали в стационарный лагерь для военнопленных в Новоград-Волынском. Там он едва выжил, переболев тяжелейшей формой сыпного тифа┘
А в апреле 1942 года Павла Стефановского в составе группы из 20 человек доставили в небольшой закрытый военный городок близ Варшавы. Здесь, в местечке Сулеювек, находилась школа абвера – немецкой военной разведки и контрразведки. Офицер в чине гауптмана (капитана) обратился к прибывшим на чистейшем русском языке:
– Кто не хочет быть курсантом школы, два шага вперед!
Вышли двое самых пожилых. Стефановский не вышел. Так он начал проходить интенсивный, по 10 часов в день, курс шпионских наук. Он включал изучение методов военной, политической, экономической разведки, топографию, способы маскировки, радиодело, поведение на допросах. Радиодело, в первую очередь прием и передачу на ключе и методы шифрования, преподавали немецкие инструкторы. А другие предметы – бывшие командиры Красной армии, попавшие в плен.
В ПОМЕСТЬЕ ПИЛСУДСКОГО
Курсанты узнали, что центральная Варшавская школа абвера была создана еще до нападения Германии на СССР, а ее выпускники забрасывались в советский тыл еженедельно. Причем не только в ходе войны, но и до ее начала. Обучение было рассчитано на полгода. Но Стефановский, получивший агентурный псевдоним Суздальский, прошел подготовку за три месяца. Ведь он еще в Красной армии освоил профессию радиста.
Естественно, мы не могли не задать нашему собеседнику вопрос: как же все-таки он оказался в разведшколе? Неужели вот так запросто немцы взяли группу пленных и ни с того ни с сего отправили на учебу? И еще: почему согласился стать кандидатом в шпионы? Что он думал по этому поводу? Мы спросили об этом потому, что не нашли ответа в книге «Развороты судьбы», которую написал Стефановский (по его словам, издать двухтомник под таким названием ему помог олигарх, имя которого он назвать не захотел). Впрочем, ничего не прояснила и личная встреча с автором...
...Как и другие курсанты, Суздальский, он же Стефановский, не знал фамилии начальника центральной Варшавской разведшколы абвера в Сулеювеке. К нему почему-то обращались на русский дореволюционный манер: господин ротмистр. Мы же назовем читателем фамилию «ротмистра». Возглавлял школу майор Моос (Марвиц), а размещалась она в бывшем поместье Пилсудского. Этот секретный учебный объект абвера, прикрывавшийся номером полевой почты 57219, считался образцовым: из других разведорганов туда приезжали для изучения «передового опыта».
Там же, в Сулеювеке, находились региональные штабы абвера «Валли-I», «Валли-II» и «Валли-III». Они были созданы за пять месяцев до июня 1941-го. Штаб «Валли-I» возглавлял майор (впоследствии полковник) Баун. Своим отличным знанием русского языка он был обязан родной Одессе, где рос в семье давно осевших там немцев.
«Валлийцы» получали задания по ведению разведывательно-диверсионной работы на Восточном фронте и в советском тылу от управлений «Заграница-абвер» и «Иностранные армии Востока», структурно входивших соответственно в Верховное командование вооруженных сил (ОКW) и Верховное командование сухопутных войск (OKH). Когда вермахт вторгся на советскую территорию, вместе с ним по всему фронту пересекли границу и двигались за наступающими армиями и группами армий части и подразделения абвера. Они решали свои специфические задачи┘
Но вернемся к Стефановскому. Он получил более основательную подготовку, нежели другие агенты. Следующий (но не последний!) этап постижения шпионского ремесла – в двух разведшколах абвера в оккупированной Эстонии. Оба этих объекта размещались в районе Таллина – в Кейла-Юа и Мыза-Кумна. Школа в Кейла-Юа под условным наименование «Лагерь № 2» была сформирована 6 марта 1942 года и подчинялась разведоргану «Ревель». Немецкое название – Abwehrnebenstelle Revel.
Этот орган был создан в середине 1939 года в Хельсинки как филиал абвера. После оккупации немцами Эстонии «Ревель» передислоцировался в Таллин. Один из филиалов данного разведоргана размещался в Риге на улице Койдула, в домах № 3 и 4. Он скрывался под вывеской «Бюро по вербовке добровольцев».
«БЮРО ЦЕЛЛАРИУСА»
Однако Abwehrnebenstelle Revel больше известна историкам спецслужб и специалистам как «Бюро Целлариуса» – по фамилии возглавлявшего его с 1941 года начальника. Надо сказать, что Целлариус – фигура весьма примечательная в истории германской военной разведки. Как и глава абвера адмирал Канарис, Александр Целлариус носил морскую форму. Да и звание у него было не «сухопутное»: фрегатен-капитан (капитан 2 ранга).
Целлариус как нельзя лучше подходил для своей должности начальника Abwehrnebenstelle Revel. Во-первых, он поднаторел в подрывной деятельности против России еще в первую мировую. Во-вторых, в 1939–1940 годах, вплоть до присоединения Эстонии к СССР, фрегатен-капитан был прикомандирован к разведотделу генштаба ВС республики в качестве офицера связи, так что хорошо знал местные условия. Тесно взаимодействуя с финскими спецслужбами, Целлариус поставил на поток формирование шпионско-диверсионных групп, работавших против СССР.
При всем том, что в подчиненные ему разведшколы в Кейла-Юа и Мыза-Кумна любимец Канариса приезжал редко, он был полностью в курсе того, как готовилась к заброске в Архангельскую область группа из четырех агентов, в состав которой был включен и Стефановский. Задача – вывести из строя электростанцию, снабжавшую электричеством предприятия по выпуску и ремонту подводных лодок. Но главное, фрегатен-капитана и его берлинских начальников очень интересовала информация о поставках западными союзниками СССР вооружений по ленд-лизу. А точнее, эффективность действий немецких субмарин, атаковавших союзные конвои, которые следовали с военными грузами в Архангельск.
Перед вылетом Целлариус инструктировал агентов лично.
ВОТ НОВЫЙ ПОВОРОТ...
После выброски 22 мая 1943 года с самолета, стартовавшего с одного из аэродромов в Финляндии, шпионская группа в обмундировании младших офицеров Красной армии приземлилась в лесной местности, которая входила в зону ответственности пограничной заставы «Куя» Архангельского погранотряда. Стефановский и его подельники представились пограничникам офицерами одного из управлений Генштаба, выполнявшими секретную миссию по выбору места для строительства спецобъекта. Им, мол, надо срочно связаться с Архангельском и Москвой. Так агентов наставлял Целлариус.
Пограничники передали прибывших представителям Архангельского военного округа. На допросах в особняке окружного отдела контрразведки «Смерш» Стефановский и его «коллеги» рассказали о своем задании. После бесед с начальником следственной части ОКР «Смерш» Архангельского военного округа Михаилом Рюминым и прибывшими офицерами из Москвы агенты согласились сотрудничать со смершевцами. В одной из таких бесед принял участие московский начальник очень высокого ранга, представившийся Виктором Семеновичем. Это был заместитель наркома обороны, начальник Главного управления контрразведки «Смерш» Наркомата обороны генерал Виктор Абакумов. Начались радиоигры с абвером – разумеется, под контролем наших специалистов┘
Справедливости ради скажем, что тогда Стефановский и трое других бывших агентов формально даже не были арестованы, хотя свободой передвижения не пользовались. Более того, когда по прошествии времени дальнейшие радиоигры с противником были признаны нецелесообразными, вчерашним подручным Целлариуса дали возможность до конца войны дослужить в составе Красной армии. Очевидно, смершевцы не исключали того, что люди фрегатен-капитана могли выйти на его бывших подчиненных┘
Конец войны застал Павла на севере Кольского полуострова в одном из полков дивизии, личный состав которой занимался разгрузкой военных грузов, поступавших по ленд-лизу. Правда, наш герой грузчиком не работал, а руководил художественной самодеятельностью. Там, на Севере, он демобилизовался и уехал в Москву.
Но жизнь порой заворачивает сюжеты покруче киношных. В 1949 году бывший агент абвера случайно нос к носу столкнулся в метро... с Рюминым, которого к тому времени перевели в Москву, на Лубянку! Эта встреча – что знак судьбы. Или, если угодно, времени. Ведь время на излете сталинской эпохи было уже иное. Атмосфера в стране и в обществе существенно отличалась от эйфории победного 1945-го. 31 мая 1950 года Стефановский Павел Петрович за шпионскую деятельность и антисоветскую агитацию (в оккупированной Эстонии он выступал в эмигрантской газете) был осужден и отправлен в исправительно-трудовой лагерь сроком на 25 лет┘
«Я кто и что? Заброшенный противником шпионишка». Так написал о себе Стефановский. Это вольно или невольно сделанное на страницах книги признание говорит само за себя. Однако в конце 1955 года автору процитированных слов удалось освободиться от отбывания срока наказания. Удалось – потому что тогда, в эпоху хрущевской оттепели, многие заключенные пошли под одну гребенку. После освобождения экс-агент некоторое время работал по своей специальности в лесных экспедициях. А когда вернулся в Москву, даже отличился на полиграфическом и педагогическом поприще.
Как видим, в послесталинскую эпоху власти не стали препятствовать Стефановскому найти свое место под солнцем. И все же, и все же┘ Не стоит забывать, что в 2001 году, когда исполнилось 10 лет Закону РФ «О реабилитации жертв политических репрессий», 92 тыс. бывших узников лагерей в реабилитации было отказано. При проверке их уголовных дел военная прокуратура установила, что большинство из них и впрямь были виновны. Кто в полицаях служил, а кто шпионил в пользу армий стран гитлеровской коалиции. Кстати, Стефановский ни словом не обмолвился в книге, был ли он реабилитирован. О справке об освобождении из лагеря сказано четко, а о гораздо более важном документе, справке о реабилитации, – ни слова. Так что выводы делайте сами.
Дарья Гармоненко 