Владимир Антонов
Леонид Линицкий.
Фото предоставлено Кабинетом истории внешней разведки
О том, что в подзаголовке нет ни малейшего преувеличения, читатели «НВО» смогут убедиться, ознакомившись с этим очерком. И очень жаль, что книга об участнике Первой мировой, Гражданской, Великой Отечественной войн, одном из тысяч солдат «невидимого фронта» Леониде Леонидовиче Линицком пока еще не написана┘
РОВЕСНИК ВЕКА
В конце 1920 года вместе с остатками так называемой Русской армии генерала Врангеля, эвакуировавшейся из Крыма в Турцию на пароходах под прикрытием французской эскадры, в Галлиполийский лагерь прибыл разведчик 13-й армии красных Леонид Линицкий. Разумеется, белые не догадывались, кто он такой в действительности.
Как он получил тяжелое ранение, почему был принят противником за своего и оказался во врангелевском лазарете, вывезенном затем за границу, будет рассказано ниже. Пока же скажу следующее: через Константинополь Линицкому удалось добраться до Югославии, где он обосновался вместе с другими беженцами из России. Долгие годы Леонид искал возможность восстановить связь с советской разведкой. Ему это удалось лишь в 1933 году, когда он стал разведчиком-нелегалом Иностранного отдела ОГПУ. Нелегальная резидентура в Белграде, которую возглавлял Линицкий, выполняла задачу по проникновению в белоэмигрантские формирования и добывала информацию об их террористической деятельности в отношении Советского Союза┘
┘Вернемся, однако, на три с лишним десятилетия назад. 21 июля 1900 года в городе Ахтырке Харьковской губернии в семье офицера пограничной стражи Леонида Линицкого родился сын. Как и отца его назвали Леонидом.
Леонид Линицкий-старший служил в ту пору на Дальнем Востоке. Обстановка и условия жизни на границе и в то время были достаточно сложными, поэтому самые близкие и дорогие для пограничника люди жили в основном в Ахтырке или в Харькове, изредка приезжая к главе семейства погостить. Но вот грянула Первая мировая война, и ветеран русско-японской кампании, георгиевский кавалер ротмистр Линицкий добровольно отправился на фронт. Там он геройски сражался и погиб в бою, будучи уже командиром кавалерийского полка.
Леонид решил занять место отца в боевом строю. В начале 1917 года, когда уже начинало рушиться самодержавие, он из седьмого класса гимназии ушел добровольцем в армию. После прохождения подготовки в учебной команде 16-летний младший унтер-офицер был направлен в район боевых действий, в гвардейский Финляндский полк, где вскоре получил чин старшего унтер-офицера.
Однако военная карьера юного командира вскоре дала трещину. В дивизию, где он служил, прибыл бывший тогда военным министром Александр Керенский. Линицкого, оказавшегося активным участником срыва митинга, на котором должен был выступать бывший адвокат и недавний депутат Государственной Думы, взяли под стражу. Леониду грозила смертная казнь, но дело ограничилось направлением в штрафную часть. А в октябре 1917 года его как несовершеннолетнего отправили домой. Вернувшись в Ахтырку, Линицкий экстерном окончил гимназию.
Вскоре в России началась Гражданская война. Во время оккупации кайзеровской Германией Украины Линицкий вел диверсионную работу против захватчиков в составе партизанского отряда, действовавшего в районе его родного города. В одной из боевых операций был ранен. После выздоровления поступил на естественное отделение физико-математического факультета Харьковского университета, однако после окончания первого курса добровольно вступил в Красную Армию, сражался в рядах 4-го Сумского и 3-го Лебединского полков. Участвовал в боях с белогвардейцами на Южном фронте. В августе 1919 года был снова ранен.
Через год Леонид был зачислен в разведотдел 13-й армии и начал проходить подготовку для заброски в тыл противника. Однажды по делам службы Линицкий выехал в штаб одной из дивизий. Прибыв на место, он оказался в гуще ожесточенного боя с внезапно прорвавшимися подразделениями белых, в разгар схватки получил тяжелое ранение и очутился в руках неприятеля. Как сотрудник разведотдела, которому вскоре предстояло перейти через линию фронта, Линицкий не имел при себе документов, свидетельствовавших о его принадлежности к Красной Армии. Да и по внешности, по одежде трудно было счесть раненого молодого человека за сторонника большевиков. Так что белые признали Леонида за своего, подобрали и отправили с другими ранеными в Севастополь. А вскоре началась эвакуация врангелевских войск из Крыма.
В конце концов вместе с госпиталями через Константинополь Линицкий со временем добрался до Югославии, которая предоставила убежище русским беженцам. Подлечившись, Леонид поступил чернорабочим на стройку. Затем трудился кочегаром на белградской суконной фабрике. Именно здесь, на фабрике, Линицкий познакомился со своей будущей женой Екатериной Федоровной, которая стала ему надежной помощницей в его дальнейшей разведывательной деятельности.
В 1924–1930 годах Линицкий учился на медицинском факультете Белградского университета. Одновременно зарабатывал на жизнь санитаром в больничной кассе социального страхования рабочих, лаборантом Белградского физиологического института. После получения диплома в июне 1930 года являлся врачом-ассистентом в ряде медицинских учреждений Белграда, после чего занялся частной практикой. За годы пребывания в Югославии Леонид в совершенстве овладел сербским и французским языками. И все это время искал способ связаться с Москвой, с советской разведкой. Наконец это ему удалось. Начиная с 1933 года Леонид Линицкий включился в активную разведывательную работу с нелегальных позиций по линии Иностранного отдела ОГПУ.
РЕЗИДЕНТ ЛУБЯНКИ
Нелегальная резидентура, которую возглавлял в Белграде Линицкий, выполняла задачу по проникновению в вооруженные белоэмигрантские организации, структуры которых имелись на Балканах, в том числе и в Югославии. В первую очередь речь шла о Русском общевоинском союзе (РОВС) и Национально-трудовом союзе нового поколения (НТСНП). Они находили среди потерявших родину беглецов отчаянных авантюристов и стремились засылать их в СССР для проведения диверсий на транспорте и промышленных предприятиях, а также для осуществления террористических актов в отношении руководящих советских и партийных работников.
В одном из писем Центра, направленных в резидентуру, в частности, подчеркивалось: «Задача заключается в том, чтобы парализовать все активные действия боевиков путем тщательной «разработки» и выявления их активности и связей на территории Союза. Надо сконцентрировать свое внимание на террористически настроенных элементах эмиграции, агентурно выявлять их намерения и связи. Эта работа очень кропотливая, может, с самого начала малоэффективная, но необходимая. Других путей нет».
У резидента ИНО ОГПУ Линицкого было более десяти активных помощников, включая супругу Екатерину Федоровну, которая являлась секретарем резидентуры. Разведчики добывали информацию о засылке на территорию СССР террористов и сведения об организациях и группах, которые занимались этой работой. Сотрудники резидентуры полностью контролировали деятельность основных белоэмигрантских формирований в Югославии. Прикрытие врача, имевшего широкую частную практику, способствовало проникновению Линицкого в руководящие круги ярых и непримиримых противников советской власти. Он был хорошо знаком с белыми генералами и офицерами, чиновниками государственного аппарата страны.
Так, в одном из писем в Центр Линицкий сообщал: «Сегодня меня вызывал в Союз инвалидов генерал Скворцов по делу. К слову, я уже около полутора месяцев состою врачом Всеюгославского союза русских военных инвалидов и особо – врачом Белградского отделения этого союза».
Линицкому удалось также внедриться в Общество галлиполийцев, имевшее свои отделения в ряде европейских стран и являвшееся костяком РОВС. Он своевременно проинформировал Центр о намечавшихся провокациях и террористических актах, а затем добился раскола в руководстве общества, в результате чего оно распалось. Находившиеся у Линицкого на связи помощники осуществили ряд успешных вербовок и проникли в другие белогвардейские структуры, добывая в них важную информацию. Так, тесть Линицкого был внедрен в местную фашистскую организацию. Ему удалось получить фотографии и биографические сведения на террористов и агентов из числа русских эмигрантов, которые готовились для заброски в СССР.
Касаясь результатов работы Линицкого и его соратников в тот период, в официальных материалах Службы внешней разведки России отмечается, что собранные нелегальной резидентурой сведения о засылке в СССР боевых групп и отдельных террористов позволили нанести серьезный удар по белоэмигрантским организациям в Югославии, а на некоторых направлениях полностью парализовать их деятельность. Так, прекратила свое существование организация «Дружина», которая занималась переброской боевиков через территорию Румынии. Она действовала в тесном контакте с румынской разведкой и находилась под особым покровительством представителя РОВС в Румынии генерала Геруа.
Помимо получения устной разведывательной информации белградская нелегальная резидентура провела ряд острых мероприятий по изъятию из сейфов некоторых руководителей РОВС и Народно-трудового союза особо важных документов. В них шла речь о контактах этих белогвардейских организаций с разведслужбами западных стран, а также о планах предстоящих террористических акций в СССР.
НЕСЛОМЛЕННЫЙ
Руководство Иностранного отдела нередко отмечало успешную работу белградской нелегальной резидентуры. Однако 5 декабря 1935 года в результате предательства Линицкий и несколько его соратников были разоблачены и угодили за решетку. А произошло вот что: заместитель Линицкого без его санкции решил провести операцию по вскрытию сейфа в квартире лидера НТСНП. К этому острому оперативному мероприятию он привлек двух знакомых югославов, один из которых оказался осведомителем местной контрразведки. Участники операции были взяты с поличным. После пыток и побоев заместитель резидента выдал всех членов резидентуры. Югославская тайная полиция в тот же день начала аресты.
Сам Линицкий был задержан в здании центра русской белоэмиграции в Белграде – «Русском доме», куда он отправился вместе с женой на просмотр оперы «Наталка-Полтавка». Леонид Леонидович задержался в холле, а его супруга прошла в зал. В этот момент к Линицкому, который беседовал с главой местного отделения РОВС генералом Барбовичем, подошли представители югославской тайной полиции и арестовали его.
Правда, Линицкий не растерялся и успел передать известие о случившемся жене, которая тут же возвратилась домой, растопила печь и сожгла находившиеся в тайнике документы и подготовленную к отправке в Центр почту, а также другие материалы, которые могли бы уличить мужа в разведывательной деятельности. Вскоре в дом с обыском нагрянула тайная полиция, но ничего предосудительного ее сотрудникам обнаружить не удалось.
К Линицкому, как к руководителю «разоблаченной русской сети разведчиков», были применены суровые меры воздействия – в течение трех месяцев его жестоко пытали. Однако никаких сведений о своей работе и о своих товарищах советский резидент полиции не сообщил. В ходе следствия и на суде он вел себя исключительно стойко, использовал процесс для разоблачения истинной роли РОВС и НТСНП, которые с территории Югославии вели свою террористическую деятельность. В ходе судебного разбирательства Линицкий и его товарищи не связывали себя с советской разведкой, а выступали якобы от имени самостоятельной политической организации, боровшейся из патриотических побуждений против экстремистских устремлений отдельных руководителей белой эмиграции.
В качестве членов своей организации арестованные назвали несколько одиозных фигур из среды российских эмигрантов, от которых они, дескать, получали информацию. К примеру, был упомянут ротмистр Комаровский, подозревавшийся резидентурой в сотрудничестве с польской и британской разведками. Разразился скандал. Руководители РОВС затеяли свое собственное расследование, что вызвало серьезную обеспокоенность в белоэмигрантских кругах не только Югославии, но и в Европе в целом.
Проводившая официальное следствие югославская тайная полиция пыталась исключить утечку сведений об истинных делах белой эмиграции. Тем не менее информация о террористической деятельности РОВС и НТСНП дошла до Лиги Наций. В европейских средствах массовой информации печатались репортажи с судебного процесса, излагавшие показания Линицкого, и содержались призывы привлечь к суду и белогвардейские организации.
Суд признал Линицкого виновным лишь в «проведении коммунистической пропаганды в полицейской тюрьме в ходе следствия» и в «нанесении ущерба белоэмигрантской организации, связанного с кражей документов из сейфа». Линицкий был приговорен к двум годам и восьми месяцам каторжных работ в тюрьме для политических преступников.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Находясь в заключении, Леонид Леонидович вступил в члены Компартии Югославии, вел пропагандистскую работу среди узников. На неоднократные предложения югославских спецслужб о сотрудничестве он неизменно отвечал отказом, несмотря на угрозы физической расправы.
Из письма Линицкого матери, отправленного из тюрьмы 30 марта 1937 года: «...Врагов своих презираю. Пощады от них не жду, не прошу. В правоту свою верю. Отечества своего не продаю, как это делают некоторые, а люблю и горжусь им, считаю его самым передовым и культурным. Не знаю, как другие, а мне с его заклятыми врагами не по дороге. Если бы имел две жизни, отдал бы их обе за него. На крохи, упавшие со стола иностранных победителей и поработителей родного мне народа, никогда не рассчитывал. Не считаю себя способным для этого».
И еще одно послание Леонида Леонидовича из тюрьмы, датированное 11 апреля 1937 года. Оно адресовано детям: «Дорогие мои Галочка и Борисик. Вот уже скоро год, как я вас не видел. Не забывайте своего папу и хотя бы изредка вспоминайте о нем... Любите свою Родину и свой народ и служите им честно. Знайте, что ваш папа отдал за них все, что имел. Целую и благословляю вас...»
Отбыв полностью срок заключения, Линицкий в 1938 году через одну из европейских стран (руководители белой эмиграции отдали приказ живым разведчика из Югославии не выпускать) был вывезен в Москву. В Наркомате внутренних дел, где его встречали, поведение бывшего резидента перед лицом противника было признано «безупречным». «Свой долг перед Отечеством вы выполнили блестяще», – заявил ему один из руководителей Лубянки.
Однако... Шел 1938 год. В Москве Линицкому сообщили, что его мать была арестована в 1937 году и расстреляна как «несознавшаяся польская шпионка». Леониду Леонидовичу предложили выехать в Харьков, где проживала его семья, и устроиться там на работу врачом. В разведке места для него не нашлось.
Прибыв в Харьков, Линицкий сначала нашел место во 2-й городской больнице, а затем – в военном госпитале. По его просьбе в Москве провели повторное рассмотрение дела матери. В 1940 году Линицкому сообщили, что его мать была репрессирована по ложному доносу и полностью реабилитирована.
С начала Великой Отечественной войны Леонид Леонидович – военврач 2 ранга в эвакогоспитале № 1027. Положение на советско-германском фронте с каждым днем осложнялось, и Линицкий направил рапорт на имя начальника 4-го управления НКВД СССР старшего майора госбезопасности Павла Судоплатова. В рапорте он отмечал: «Должен сказать, что не могу считать себя удовлетворенным решением моего вопроса, хотя бы и временным. Считаю, что мне, опытному и испытанному разведчику, профессиональному врачу, знакомому с радиоделом, прошедшему два курса подрывного дела, знающему парашют, мотоцикл, чекистские дисциплины, физически здоровому и закаленному, готовому к любым опасностям и испытаниям можно было бы иметь другое применение, чем в нынешнее суровое время работать военврачом тылового госпиталя, где меня окружают одни женщины и инвалиды».
В свою очередь 20 сентября 1941 года супруга Линицкого Екатерина Федоровна направила на имя наркома внутренних дел заявление, в котором, в частности, указывала: «Имею некоторый опыт подпольной работы в тылу у врагов и подвергалась репрессиям с их стороны в период 1935–1936 годов.
В настоящий момент напряжения всех сил страны для отпора врагу твердо решила отдать все свои силы, а если понадобится и жизнь для этой великой цели.
Предлагаю себя для любой работы в тылу у врага. Желательно работать вместе с мужем, посвятившим уже себя этой деятельности. Заверяю, что с честью выполню свой долг и пронесу незапятнанными через все испытания честь и достоинство гражданки великой страны социализма.
Прошу не оставить своим попечением двоих детей моих Галину и Бориса».
Линицкому предложили работу в тылу противника в составе одной из разведывательно-диверсионных групп. Не раздумывая, он дал согласие. Боевое крещение Линицкий принял летом 1942 года, во время наступления немцев на Сталинград. Участвовал он и в кровопролитных оборонительных боях вместе с отходящими частями Красной Армии.
Затем руководство разведки приняло решение использовать Линицкого для работы в Югославии, где развернулась активная партизанская борьба с фашистскими оккупантами и их пособниками. После специальной подготовки в июне 1944 года Леонид Леонидович был выброшен с парашютом на югославской территорию для координации действий с коммунистическим движением Сопротивления.
Накануне отправки в тыл противника Линицкий подчеркивал в рапорте на имя руководства разведки: «В отношении даваемых мне заданий хочу предупредить начальство, что с моей стороны оно не услышит отказа даже в том случае, если задание будет связано с неминуемой гибелью. С моей стороны могут быть те или иные возражения, та или иная борьба мнений, но там, где кончается обсуждение и начинается боевой приказ, – отказа не будет. Порукой в этом собственная моя жизненная философия, дело, которому я служу беззаветно.
...Имел случай испытать себя под пытками в условиях фашистского застенка и убедиться в том, что в состоянии через пытки пронести незапятнанными честь и достоинство гражданина и глубоко убежденного большевика».
Вместе с югославскими партизанами Линицкий активно участвовал в боевых действиях Народно-освободительной армии, совершал марши и одновременно добывал и сообщал в Центр важную разведывательную информацию. Во время боев он был контужен, но поста своего не оставил. Пребывание Линицкого в Югославии продолжалась до полного освобождения страны от гитлеровцев.
За участие в движении Сопротивления Линицкий был награжден югославским боевым орденом Партизанская звезда 3-й степени. Его боевой путь отмечен и советскими орденами и медалями. В конце апреля 1945 года разведчик вернулся в Москву.
Вскоре Леонид Леонидович был снова направлен за границу для работы с нелегальных позиций. В качестве разведчика-нелегала он выехал для выполнения специального задания Центра в Индию, а затем – в Китай. Работать ему приходилось в тяжелых климатических условиях. Давали о себе знать старые раны, однако дипломированный врач и не помышлял о лечении, переезжая из страны в страну и успешно решая сложные оперативные задачи.
Линицкому предстояло легализоваться в одной из стран Азиатского континента, а затем переехать в другое государство. В связи с началом холодной войны и разворачивавшейся гонкой вооружений он должен был наладить получение разведывательной информации о планах и практической деятельности предполагаемого противника. Однако эта работа была прервана его внезапной смертью.
25 января 1954 года полковник Линицкий скончался за границей от сердечной недостаточности. Его тело было перевезено в Москву. В документе, предназначенном для сотрудников внешней разведки и подписанном ее руководством, в частности, указывалось: «При исполнении служебных обязанностей умер наш ценный нелегальный работник полковник Линицкий Леонид Леонидович... Он отдавал себя работе полностью, ставя общественные интересы выше личных. Готов был выполнить любое задание».
С воинскими почестями разведчик был похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
