Владимир Антонов
Одна из последних фотографий Владимира Барковского.
Из архива автора
15 июня 1996 года указом президента РФ за выдающийся вклад в обеспечение безопасности нашей страны звание Героя России было присвоено сразу пятерым ветеранам Службы внешней разведки: Леониду Квасникову, Анатолию Яцкову, Леонтине Коэн (всем троим – посмертно), а также Александру Феклисову и Владимиру Барковскому. Благодаря их усилиям в годы Второй мировой войны удалось добыть, в частности, важнейшие материалы по использованию атомной энергии в военных целях. Это позволило нашей стране в кратчайшие сроки ликвидировать монополию США в области ядерного оружия.
Впрочем, за плечами Владимира Барковского (как и других людей из этой геройской «пятерки») – немало и других достойных высокого звания дел. Но еще не пришло время говорить о многих операциях, в которых он принимал участие...
НАЧАЛО ПУТИ
Владимир Борисович Барковский родился 16 октября 1913 года в городе Белгороде Курской губернии в семье служащего. Его отец служил делопроизводителем в земской управе, а мать была домохозяйкой. Отец сложил голову «за веру, царя и Отечество» на полях Первой мировой войны, и Владимир еще младенцем остался сиротой. С 12-летнего возраста его начали приучать к труду, отдавая на лето к какому-либо мастеровому на выучку. Так он выучился изготавливать немудреную мебель – табуретки, стулья, фанерные чемоданы, а порой и игрушки, на которые был большой спрос.
Летом 1927 года Володе посчастливилось попасть на заработки к жившему в Белгороде знаменитому в то время конструктору планеров Борису Шереметьеву. Он поручал пареньку делать некоторые детали для своего планера Ш-3. Это приохотило Владимира к авиации, которая стала его увлечением на всю жизнь.
После окончания в 1930 году средней школы Барковский поступил на завод, где работал сначала мотористом, а затем перешел в механический цех слесарем. Приобрел специальность слесаря-механика и сдал квалификационный экзамен на шестой разряд. Одновременно учился на вечернем рабфаке. В 1931 году вступил в комсомол.
В 1934 году, окончив рабфак, Владимир стал студентом Московского станкоинструментального института. Успешно занимаясь в вузе, Барковский увлекался мотоциклетным спортом, участвовал в кроссах, обучал езде на мотоцикле своих товарищей. Еще больше свободного времени отнимали лекции и тренировки в Московском студенческом аэроклубе по планерному и парашютному видам спорта. Владимир являлся общественным инструктором по планеризму. Одновременно окончил летную школу и был приписан как пилот запаса к одному из истребительных полков ПВО Москвы. К последнему курсу института у Барковского окончательно созрело решение стать после окончания вуза военным летчиком.
ВЫЗОВ НА СТАРУЮ ПЛОЩАДЬ
Однако судьба распорядилась по-иному. Весной 1939 года, незадолго до защиты диплома, секретарь комсомольской организации Станкина сообщил Барковскому, что ему надо явиться в определенный день и час на Старую площадь, где с ним намерены побеседовать «компетентные люди». Суть предстоящего разговора комсомольскому вожаку была неизвестна. Не внес вначале никакой ясности в этот вопрос и приход самого Владимира в ЦК ВКП(б). В приемной Центрального комитета собралось около сотни будущих выпускников московских вузов. Все они прошли собеседования в различных комиссиях и заполнили анкеты. Ничего определенного им так и не сказали: ждите, когда понадобитесь, вас вызовут – вот и весь ответ.
Этот визит на Старую площадь стал судьбоносным в жизни Владимира Барковского, определив всю его дальнейшую жизнь. Ведь речь шла о работе в органах госбезопасности.
Барковский тогда не знал, что в 1938 году ЦК ВКП(б) рассмотрел вопрос о реорганизации советской внешней разведки. Было принято решение об укреплении разведки, расширении штатов с таким расчетом, чтобы активизировать разведывательную деятельность за рубежом по политической, научно-технической и контрразведывательной линиям. Для подготовки разведчиков в том же году была создана Школа особого назначения (ШОН). В нее набирали в первую очередь комсомольцев, имевших высшее образование. Именно поэтому Владимир Барковский и стал кандидатом на учебу в ШОН.
В мае 1939 года Владимира вызвали в известное всей Москве здание НКВД. Ему и другим приглашенным молодым людям объявили, что они уже являются сотрудниками органов государственной безопасности. Накануне защиты диплома, которая была назначена на 30 июня, Барковского вновь пригласили на Лубянку. Всех собравшихся посадили в крытые машины и доставили в ШОН, которая в то время размещалась в двухэтажном деревянном доме в подмосковной Балашихе. Прибыв на место, они узнали о своем зачислении на курсы разведчиков.
Владимиру удалось договориться с руководством школы о недельном отпуске для защиты диплома. Она состоялась в назначенный день и прошла успешно. Институт он окончил с красным дипломом. Вечером того же дня Барковский уже был в Школе особого назначения. Начались напряженные дни учебы по специальной программе.
На время учебы в ШОН Барковский совершенно исчез из поля зрения друзей. Времена были суровые, и приятели решили, что Владимир арестован. И только позже, когда его направили на стажировку в Наркомат иностранных дел, они стали даже гордиться товарищем-однокурсником: не каждый выпускник станкоинструментального института, даже окончивший его с отличием, направляется на дипломатическое поприще.
В разведшколе Барковский обучался в течение года. Помимо спецдисциплин слушатели осваивали дипломатический этикет, экономическую географию, политэкономию и ряд других предметов. Но главное – это иностранный язык, без которого не может работать разведчик. Английским Владимир занимался по шесть часов в день с преподавателем, а потом еще выполнял домашние задания.
КОМАНДИРОВКА В АНГЛИЮ
В 1940 году лейтенанта Барковского направили в центральный аппарат разведки. Он знакомился с материалами по Великобритании, готовил некоторые оперативные документы. Потом прошел непродолжительную стажировку в Наркомате иностранных дел. В НКИДе Барковский, согласно легенде, значился выпускником курсов Международной организации помощи рабочим. В конце года Владимира вызвал начальник внешней разведки Павел Фитин и в присутствии начальника английского отделения и секретаря партбюро объявил о решении руководства откомандировать его на работу на Британские острова в качестве оперативного сотрудника лондонской резидентуры. Молодому разведчику предстояло специализироваться в добывании информации по линии научно-технической разведки.
Павел Фитин не говорил громких слов. Он отметил, что обстановка в Великобритании сложная, правящие круги Соединенного королевства по-прежнему враждебно настроены по отношению к нашей стране. Оно находится в состоянии войны с нацистской Германией, его спецслужбы активно разрабатывают всех иностранцев, поэтому к деятельности в Лондоне необходимо относиться серьезно, работать осмотрительно, соблюдать бдительность и условия конспирации.
В ноябре 1940 года перед выездом в лондонскую резидентуру Владимира Барковского принял нарком иностранных дел Вячеслав Молотов. Он имел обыкновение беседовать лично с каждым дипломатом, отбывающим к месту назначения, и инструктировать его. Нарком рассказал об обстановке в стране, о проблемах внешней политики Советского Союза, о том, какие вопросы Владимиру придется решать по линии НКИДа. Молотов обратил внимание на то, что Англия – империалистическая страна, проводящая враждебную политику по отношению к СССР, поэтому необходимо проявлять бдительность. Особо нарком подчеркнул, что у Советского Союза мало друзей в островном государстве, поэтому работать там нелегко. Впрочем, забегая вперед, можно сказать, что Вторая мировая внесла свои коррективы в этот вопрос и в Англии у СССР, оказывавшим упорное сопротивление гитлеровским ордам, появилось немало друзей. Но это было потом.
Соединенное королевство и его доминионы находились в состоянии войны с Германией, поэтому путь из Москвы в британскую столицу проходил из Владивостока через три океана, через Японию, Гавайи, США, а там – из Нью-Йорка до английского порта Ливерпуль, который подвергался систематическим бомбардировкам гитлеровской авиации. До места назначения молодой разведчик добрался только в феврале 1941 года. Вид развалин портовых сооружений и городских домов произвел на Владимира гнетущее впечатление.
Сразу же после того, как прибывших из СССР разместили в гостинице, начался налет германской авиации. От грохота зениток и разрыва бомб, сопровождаемых воем сирен, было немного страшновато. Однако англичане вели себя удивительно спокойно: не суетясь, они отражали атаку самолетов люфтваффе, тушили пожары, эвакуировали раненых.
На следующий день Барковский с женой выехали в Лондон.
Ликвидированная в 1939 году по указанию Берии лондонская резидентура стала возрождаться лишь к началу 1941 года. Она состояла в то время из руководителя Анатолия Горского и двух начинающих разведчиков. Основной целью оперработников было восстановление связи с агентурой, которую ранее приобрели их предшественники, в том числе со знаменитой впоследствии «Кембриджской пятеркой». Настоятельная необходимость выполнения этой задачи в преддверии войны с Германией побудила резидента направить Дэна (таким был оперативный псевдоним Барковского) на встречу с первым в его жизни агентом уже через неделю после прибытия в Лондон.
Этот человек чрезвычайно обрадовался свиданию с разведчиком, так как почти полтора года наша резидентура не поддерживала с ним связи. Он являлся гражданином Чехословакии и был вынужден бежать из своей страны после того, как в результате Мюнхенского сговора Англия и Франция отдали ее Гитлеру на растерзание. Агент оказался чрезвычайно полезен резидентуре в качестве источника информации о расстановке политических сил в чешской колонии и о находившемся в Лондоне правительстве Чехословакии в изгнании.
Всего на связь Дэну было передано 20 агентов, встречаться с которыми иногда приходилось под грохот германских бомб. За первым рандеву последовали и другие.
Уже начальный период работы в Лондоне заложил хороший фундамент для совершенствования Дэна как разведчика. Трудился он отнюдь не в комфортных условиях: помимо ежедневных налетов германской авиации мешала также настороженность англичан к иностранцам, впрочем, объяснимая суровыми условиями военного времени.
Поступавшие от агентуры данные говорили о том, что на СССР вот-вот обрушится гитлеровская военная машина. 22 июня 1941 года сотрудники лондонской резидентуры ждали с большим напряжением. Впоследствии Дэн так вспоминал те дни:
«Памятное воскресенье 22 июня я встретил в загородной резиденции нашего посольства, где – подальше от немецких бомбежек – размещались семьи наших сотрудников. Известие о нападении фашистской Германии на Советский Союз прозвучало приказом отправиться в резидентуру и немедленно приступить к выполнению всего того, что потребует Родина. Резидентура в то время напряженно работала над восстановлением и реорганизацией агентурной сети, оставленной нашими предшественниками в конце 1930-х годов.
Основные оперативные и информационные задачи резидентуры в те первые дни войны потребовали сравнительно небольшой корректировки. Зато трудовой темп возрос настолько, что сейчас не без удивления вспоминаешь, как только успевали справляться, работая с многочисленными агентами разного профиля, находившимися на связи, и выполняя другие оперативные обязанности. Но все трудности оттеснялись на второй план сознанием огромной опасности, нависшей над нашей страной, страстным стремлением, хотя и вдали от Родины, встать на ее защиту всеми доступными средствами. Сотрудники резидентуры трудились по 16–18 часов в сутки. Жизнь складывалась из работы и сна. Отдыхать казалось постыдным, когда на Родине шла беспрерывная битва не на жизнь, а на смерть».
После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Центр направил в лондонскую резидентуру ряд директив о перестройке работы на военный лад. В них подчеркивалось, что вся разведывательная деятельность в Великобритании должна подчиняться главной задаче – оказанию реальной помощи Красной армии в разгроме врага. В первую очередь требовались данные по Третьему рейху и оккупированным им странам. Немалый интерес для Кремля представляли реальные планы британского правительства в отношении СССР – в частности, вопрос о том, насколько искренним является заявление Уинстона Черчилля о военном сотрудничестве. Сталин исходил из того, что на протяжении последних лет перед войной Лондон проводил прямо противоположную политику, всячески натравливая Гитлера на Советский Союз, а в кабинете Черчилля имелось немало «мюнхенцев».
Москва также желала быть в курсе отношений между Лондоном и Вашингтоном по основным международным проблемам и возможных разногласий в англо-американском альянсе. Одновременно Центр обязал резидентуру следить за развитием контактов британского руководства с эмигрантскими правительствами Польши, Чехословакии, Югославии и других стран, нашедших убежище на территории Соединенного королевства, а также освещать целый ряд других вопросов, связанных с ведением войны.
Как уже отмечалось, к началу Великой Отечественной в состав лондонской резидентуры помимо резидента Анатолия Горского входили еще два молодых оперработника – Борис Крешин (Боб) и Дэн. В середине 1941 года Горский направил в Центр письмо. Говоря в нем об условиях работы резидентуры НКВД в Англии в военное время, он, в частности, подчеркнул:
«Хотя Боб и Дэн делают все, что могут, они не являются еще опытными разведчиками. У каждого из нас на связи до 20 агентов. Все мы перегружены встречами, причем эта беготня с явки на явку может крайне отрицательно отразиться на работе».
Горский поставил вопрос о расширении лондонской резидентуры. Центр внял убедительной просьбе резидента, и в ноябре 1941 года на помощь ему были направлены еще четыре сотрудника, которые вскоре восстановили связь с законсервированной ранее агентурой и начали вести активную разведку в стране. К концу 1941 года лондонская резидентура сообщила в Центр о создании работоспособной агентурной сети.
Молодой разведчик Дэн, подобно тысячам своих сверстников, рвался на фронт. Однако его невидимый фронт пролегал через Лондон. Встречи с агентурой под грохот бомбежек, ежедневный риск, тревога за судьбы близких, оставшихся в Москве, – все это приближало работу в разведке к фронтовым условиям.
С началом войны резко возросла потребность Красной армии в различных технических новинках. Поскольку в немногочисленной лондонской резидентуре только Дэн имел инженерную подготовку, ему было поручено специализироваться непосредственно в области научно-технической разведки. С линией НТР была затем связана вся профессиональная деятельность Барковского. В Лондоне Владимир приобрел ряд источников, от которых получал весьма ценную секретную информацию, имевшую большое значение для укрепления обороноспособности нашей страны. В частности, в Центр были направлены исключительно важные материалы по радиолокации, реактивным двигателям и другим направлениям развития военной техники.
Однако наиболее значимым направлением разведывательной деятельности Дэна в Англии стала работа в сфере разработки и создания атомного оружия.
ПРОЕКТ «ЭНОРМОЗ»
Нацеливание советской внешней разведки на атомную проблему произошло в конце 1940 года по инициативе начальника отделения НТР Леонида Квасникова. Он направил в резидентуры НКВД в США, Англии и Германии ориентировки, в которых предусматривалось разведывательное проникновение в ведущие центры ядерных исследований с целью добычи информации о направлениях работы крупнейших физиков-атомщиков. В документе содержалось указание приступить к получению сведений о возможных исследованиях в этих странах по созданию атомного оружия.
В первых числах октября 1941 года лондонская резидентура сообщила в Москву о том, что идея разработки атомного оружия приобретает в Англии реальные очертания. От источника резидентуры Джона Кернкросса поступили документальные данные о том, что британское правительство серьезно прорабатывает вопрос о создании бомбы большой разрушительной силы. Эти сведения содержались в докладе так называемого Уранового комитета, подписанном 24 сентября 1941 года и предназначенном для информации кабинета министров Великобритании о ходе работы по атомной бомбе. В докладе были высказаны рекомендации Комитета начальников штабов о необходимости обретения нового оружия в течение ближайших двух лет.
Согласно информации Кернкросса, научной работой британских физиков в области атомной энергии руководила специальная группа ученых во главе с известным физиком Джорджем Томсоном. В подборке документов, переданных Кернкроссом, содержались подробные сведения о деятельности Уранового комитета, о технологии производства урана-235, о конструкции заряда атомной бомбы пушечного типа и т.п. Перечислялись также исследовательские и промышленные центры страны, намеченные для участия в развертывании практических работ по созданию этого смертоносного оружия.
Поскольку в документах Уранового комитета была масса технических терминов, мало понятных непосвященным, резидент поручил Дэну как инженеру по основной специальности подготовить для Центра информационную телеграмму. Она до сих пор хранится в деле «Энормоз» (такое кодовое название получил в оперативной переписке советской разведки проект создания атомного оружия в США и Англии). Работа оказалась нелегкой. Ее удалось закончить только к утру следующего дня.
Это была одна из первых добытых советской внешней разведкой информаций о разработке на Западе атомного оружия. О полученных сведениях доложили руководству страны. В дальнейшем такого рода данные передавались в Кремль регулярно.
Из послания резидента НКВД СССР в Англии от 4 октября 1941 года: «...Сообщаю очень кратко содержание представленного 24 сентября 1941 года военному кабинету особо секретного доклада правительственного комитета по разработке способа использования атомной энергии урана для изготовления взрывчатых веществ.
...Даже с учетом веса баллистического механизма урановой бомбы практическая сила ее взрыва будет превышать в 1000 раз силу взрыва обычной бомбы того же веса.
...Следует отметить, что урановая бомба будет иметь двойное действие. Кроме разрушительной взрывной волны огромной силы, образуется наподобие газового облака огромное пространство, насыщенное радиоактивными частицами. Все живое, что попало в сферу действий этих частиц хотя бы на несколько минут, неизбежно погибнет».
Так состоялось первое соприкосновение молодого разведчика Барковского с вопросами разработки ядерного оружия. Более глубокое знание этой проблемы пришло к Дэну после того, как ему был передан на связь источник Н, принимавший непосредственное участие в британском атомном проекте. На первой же встрече агент с энтузиазмом стал разъяснять оперработнику значение точного знания вероятности захвата нейтронов атомами урана-235 для успешного протекания реакции деления и прочие премудрости. Вскоре поняв, что эти проблемы – темный лес для куратора, он поинтересовался у него, как тот предполагает строить их дальнейшую совместную работу.
Дэн честно признался, что намеревался передавать ученому вопросы советских коллег, а затем забирать у него готовые ответы. Источник сразу же отверг этот план, подчеркнув, что предпочитает иметь дело с компетентным человеком, с которым хотел бы разговаривать на одном языке и который сможет осмысленно участвовать в обсуждении передаваемой информации, а не служить в качестве «почтового ящика». Он предложил Дэну приобрести для начала американский учебник «Прикладная ядерная физика» и внимательно его изучить. Пришлось разведчику снова превратиться в студента. Штудирование доселе незнакомого предмета стоило ему многих бессонных ночей, однако он и агент были довольны, когда убедились, что разговаривают на одном языке по сложным ядерным проблемам.
Получение первой информации по атомному оружию поставило перед лондонской резидентурой задачу расширения агентурной сети. Вплоть до 1944 года, когда в США из Англии выехал известный ученый-физик Клаус Фукс, завербованный Главным разведывательным управлением (ГРУ) Красной армии и переданный на связь лондонской резидентуре НКВД, она оставалась главным информатором Центра по атомной проблематике.
К концу своей командировки Дэну удалось значительно расширить агентурную сеть резидентуры по линии НТР. Входившие в нее источники передавали информацию по различным научно-техническим направлениям. Помимо ядерной тематики Дэн успешно добывал сведения по новой в то время проблеме радиолокации, реактивной авиации, специальному химическому машиностроению, имевшим большое оборонное значение. Не случайно работа разведчика в лондонской резидентуре была отмечена боевыми орденами.
И СНОВА МОСКВА
В Москву Владимир Барковский возвратился только в 1946 году. Работал на руководящих должностях в центральном аппарате научно-технической разведки. В 1954 году возглавил американский отдел внешней разведки, выезжал в служебные командировки в США и страны Западной Европы. В 1956–1960 годах являлся резидентом Первого главного управления КГБ в США. Здесь в 1960 году ему пришлось обеспечивать визит Никиты Хрущева на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, в ходе которой импульсивный советский лидер стучал ботинком по трибуне международного форума. Пришлось столкнуться ему и с ужесточением агентурно-оперативной обстановки в стране, вызванной арестом разведчика-нелегала Вильяма Фишера, более известного под именем полковника Рудольфа Абеля.
За годы работы за рубежом Владимир Барковский прошел путь от рядового разведчика до резидента. В последующие годы посвятил себя преподавательской деятельности, являясь профессором одной из основных кафедр Краснознаменного института КГБ (ныне – Академия внешней разведки). Профессиональному мастерству у Владимира Борисовича учились многие ныне действующие разведчики. Он являлся кандидатом исторических наук, автором многих научных трудов по разведывательной проблематике.
В 1984 году ветеран вышел в отставку по возрасту. Однако до конца своих дней он поддерживал активные контакты со Службой, оказывая ей неоценимую помощь в воспитании молодых сотрудников.
За достигнутые высокие разведывательные результаты полковник Барковский был награжден орденом Красного Знамени, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденами Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, «Знак Почета» и многими медалями, а также нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке». Ну а затем последовала и высшая степень отличия, которая искала его 47 лет.
Такова вкратце биография Героя России, посвятившего большую часть своей жизни отечественной внешней разведке.
Скончался Владимир Борисович Барковский 21 июля 2003 года, не дожив трех месяцев до своего 90-летия.
