Владимир Антонов
Моррис Коэн в «московский» период жизни (снимок 1971 года).
Фото из архива автора
20 июля 1995 года Указом Президента Российской Федерации за успешное выполнение специальных заданий по обеспечению государственной безопасности в условиях, сопряженных с риском для жизни, проявленные при этом героизм и мужество звание Героя России было посмертно присвоено замечательному советскому разведчику-нелегалу Моррису Коэну.
Несколько позже, 15 июня 1996 года, такого же высокого звания была посмертно удостоена легендарная советская разведчица-нелегал Леонтина Коэн – жена и боевой товарищ Морриса.
В галерее разведывательной славы нашей страны, ставшей для них второй родиной, супругам Коэнам принадлежит видное место. В военные и послевоенные годы они участвовали в добывании для Советского Союза информации о разработках атомной бомбы в США, а затем о программах создания вооружений в Англии. Убежденные интернационалисты, Коэны внесли значительный вклад в установление ядерного паритета и делали все возможное, чтобы «холодная война» не переросла в «горячую».
ПУТЬ В РАЗВЕДКУ
Моррис Коэн родился 2 июля 1910 года в Нью-Йорке в семье выходцев из России. Его отец был родом из-под Киева, а мать родилась в Вильно. Еще в начале XX века семья Коэн эмигрировала в США и поселилась в Нью-Йорке, в районе Ист-Сайда.
В автобиографии, хранящейся в его оперативном деле, Моррис Коэн, писал:
«В доме у нас часто собирались выходцы из России и Украины и слушали привезенные с собой пластинки, пели народные песни. Но больше всего мне запомнились их рассказы о неведомой мне стране – России. Всякий раз, как только они начинали вспоминать о ней, у меня возникало желание хоть одним глазком увидеть родину моих предков. Это желание с возрастом еще больше укреплялось».
Учась в колледже, Моррис прославился как отличный игрок в регби. Семья была небогатой, и полученная юным Моррисом спортивная стипендия позволила ему поступить в Колумбийский университет, который он успешно окончил в 1935 году. Затем работал преподавателем истории в средней школе в Иллинойсе.
В 1936 году Моррис вернулся в Нью-Йорк, вступил в компартию США и начал активную деятельность в ее нью-йоркском территориальном отделении. Товарищи по партии нашли Моррису временную работу: распространять прогрессивные газеты и журналы. Потом он устроился наборщиком в типографию, был служащим в одном из отелей Нью-Йорка. Одновременно вел агитационную работу в профсоюзах и продолжал заниматься распространением партийной литературы.
На массовом митинге в поддержку республиканской Испании, проходившем в мае 1937 года в Нью-Йорке, товарищ Морриса познакомил его с молодой и красивой девушкой Лоной Петке. А двумя месяцами позже Моррис уже был в Испании. Гражданская война в этой стране не оставила его равнодушным, и он отправился туда добровольцем, вступив в Интернациональную бригаду имени Авраама Линкольна.
Вначале Моррис был пулеметчиком, а затем – политическим комиссаром батальона. В списках Интербригады числился как Израэль Олтман. В октябре 1937 года в сражении при Фуэнтес-де-Эбро Моррис был ранен в обе ноги и попал в госпиталь. После выздоровления снова участвовал в боевых действиях.
В Испании Моррис попал в поле зрения советской внешней разведки. В первых числах июля 1938 года в Барселоне его пригласил на беседу резидент внешней разведки НКВД в Испании Александр Орлов. В ходе беседы разведчик сделал Коэну предложение о сотрудничестве. Моррис дал согласие оказывать помощь советской внешней разведке в борьбе против нацистской угрозы.
В направленном в Центр рапорте о вербовке Коэна резидент Орлов, в частности, отмечал:
«Давая согласие на сотрудничество с советской разведкой, «Луис» (таким стал оперативный псевдоним Коэна. – Примеч. авт.) прекрасно понимал, на что он идет. Уверен, что им двигала не любовь к приключениям, а политические убеждения».
В ноябре 1938 года по решению Центра Коэн выехал из Испании в США для работы в качестве связника нью-йоркской резидентуры советской внешней разведки.
Вернувшись в Нью-Йорк, Моррис сразу же позвонил Лоне...
РАЗВЕДЧИЦА ЛОНА
Леонтина Тереза Петке родилась в городе Адамс штата Массачусетс, США, 11 января 1913 года в семье польского эмигранта Владислава Петке. До 13 лет училась в школе, а затем была вынуждена бросить учебу и начать зарабатывать на жизнь. Работала домработницей, официанткой, продавщицей, трудилась на фабрике кожизделий, на кондитерской фабрике. С 15 лет Лона, как ее звали друзья и близкие, стала принимать участие в работе прогрессивных групп и организаций, являлась профсоюзной активисткой, а в 1936 году вступила в ряды компартии США.
Со своим будущим мужем Моррисом Коэном Лона, как мы уже отмечали, познакомилась там, где и должна была по логике познакомиться – на антифашистском митинге.
И вот новая встреча. Смелый молодой человек, боец Интербригады покорил сердце Лоны. 4 июля 1941 года, в День независимости США, состоялась свадьба. Это был выходной – единственный день, когда они не были заняты работой.
Лона догадывалась о связях мужа с советской разведкой и без колебаний согласилась помогать ему в его тайной деятельности.
Из характеристики на Леонтину Коэн, направленной нью-йоркской резидентурой в Центр в ноябре 1941 года:
«Ей в полной мере присущи качества, необходимые для закордонного источника, – она красива, смела, умна, обладает удивительным свойством располагать к себе собеседника.
Иногда излишне эмоциональна и прямолинейна, но мы считаем, что это поправимое дело».
Из воспоминаний Морриса Коэна:
«Я тогда долго не мог решиться, привлекать или не привлекать Лону к сотрудничеству с советской разведкой. Я, конечно, понимал, что играть в прятки не имело смысла: ведь хорошая супружеская пара – это наилучший вариант для ведения совместной разведывательной работы».
Из воспоминаний ветерана разведки Юрия Соколова, работавшего в те далекие годы с Моррисом и Леонтиной в Нью-Йорке в ходе своей первой загранкомандировки и затем долгое время дружившего с ними:
«Моррис и Лона были неразделимы и как любящие супруги, и как друзья, и как соратники в разведывательной работе. Почти всегда, когда мы говорим о Моррисе, фактически имеем в виду обоих».
Супружеская пара разведчиков поддерживала связь между нью-йоркской резидентурой и ее источниками. Импульсивность Лоны, ее любовь к риску, достойно уравновешивались холодной рассудительностью, осторожностью Морриса.
Одновременно супруги активно добывали разведывательную информацию. Однажды им было поручено изучить возможности получения сведений с расположенного в Хартфорде завода по производству авиационного огнестрельного оружия о начатом там серийном выпуске нового авиационного пулемета. Вскоре Лона завербовала молодого инженера с этого завода «Фрэнка» и провела смелую и дерзкую операцию. По ее заданию «Фрэнк» сумел вынести по частям с предприятия весь пулемет. А затем супруги переправили его в советское генконсульство в Нью-Йорке┘ в футляре для контрабаса. Операция, удивившая даже опытных сотрудников резидентуры и Центра, прошла успешно. Через некоторое время образец нового американского авиационного пулемета был доставлен в Москву.
В 1942 году Моррис был мобилизован в американскую армию и направлен в Европу. Участвовал в боевых действиях против фашистов, в высадке союзных войск в Нормандии. Дошел до Эльбы и закончил войну в чине капрала, имел боевые награды.
А Лона в военные годы продолжала активно сотрудничать с советской разведкой.
АТОМНЫЕ СЕКРЕТЫ В КОРОБКЕ С САЛФЕТКАМИ
Начиная с 1943 года резидентура в Нью-Йорке приступила к активному сбору информации по так называемому «Манхэттенскому проекту» – разработке в лабораториях ядерного центра в Лос-Аламосе первой в мире американской атомной бомбы. Сотрудникам резидентуры удалось добыть и направить в Москву важнейшие материалы по атомной энергии и ее использованию в военных целях. И когда 16 июля 1945 года над пустыней Нью-Мехико поднялся гриб атомного взрыва, основные данные, касающиеся устройства бомбы и материалов, примененных в ее конструкции, уже находились в распоряжении советских ученых. Особая роль в этом принадлежала Леонтине Коэн.
┘Лос-Аламос являлся закрытым городком со строжайшим режимом секретности. Проживали там только научные работники, да больные, лечившие легкие. И еще те, кто непосредственно создавал атомную бомбу. Сотрудникам ядерного центра разрешалось покидать городок лишь раз в месяц, в одно из воскресений. Как в таких условиях получить материалы, подготовленные источником для передачи в Москву? Решить эту задачу было поручено Лоне.
Она выехала на курорт Альбукерк, расположенный неподалеку от Лос-Аламоса. Для обеспечения личной безопасности запаслась свидетельством нью-йоркского врача, удостоверяющим необходимость прохождения курса лечения легких в этой курортной зоне. Поселилась на окраине городка, сняла комнату и начала готовиться к разведывательной операции.
Встреча с источником информации была назначена на воскресенье у храма в центре Альбукерка. И здесь Лоне пришлось поволноваться: источник пришел только на четвертое воскресенье. Целый месяц ожидания вблизи засекреченного объекта! А произошла банальная история – источник перепутал дату встречи. Наконец встреча состоялась. Обмен паролями, получение ценнейших секретных документов, и можно трогаться в обратный путь. Однако судьба приготовила для Лоны еще одно испытание.
На вокзале в Альбукерке, уже при посадке в поезд, сотрудники ФБР неожиданно организовали тщательную проверку пассажиров и их багажа. Лона не растерялась. Сымитировав насморк, она достала коробку с бумажными салфетками, в которой были спрятаны полученные от источника документы, и вытащила из нее салфетку. И когда ее вещи начали осматривать, сунула эту коробку прямо в руки одному из проверяющих, а сама начала рыться в сумочке в поисках билета. Билет «нашелся», когда поезд уже готов был тронуться. Лону в спешке подсадили в вагон, и проверяющий машинально, на ходу возвратил ей «забытую» коробку, так и не проверив её. Через некоторое время ценнейшие документы были уже в Центре.
И ВНОВЬ НА РАЗВЕДРАБОТЕ
В ноябре 1945 года Моррис Коэн демобилизовался из армии и возвратился в США. В декабре того же года с ним была восстановлена связь. Начался новый этап в работе разведчиков. Коэны обеспечивали конспиративную связь с рядом ценных источников нью-йоркской резидентуры, причастных к разработке американского ядерного оружия.
Как вспоминает Юрий Соколов: «В работе Моррис отличался высочайшей надежностью. Кроме блестящих аналитических способностей он обладал спокойным характером и завидной выдержкой. Я никогда не видел его сердитым или раздраженным. Любую напряженность он мог снять своей доброй улыбкой, убедительностью доводов.
Для меня Моррис был и как старший брат, и как добрый советчик. Я постоянно чувствовал с его стороны и понимание, и поддержку в новой, непривычной для мены на первых порах обстановке. В то же время Моррис внимательно прислушивался к моим советам и рекомендациям, понимая, что они диктуются деловыми соображениями и заботой о его безопасности».
Обстановка в США тем временем становилась для работы резидентурцы все более неблагоприятной. Особенно после подъема волны маккартизма, закрытия нашего генконсульства в Нью-Йорке в 1948 году и ухудшения отношений между США и СССР. Все это заставило нью-йоркскую резидентуру значительно повысить уровень средств обеспечения безопасности связи и ужесточить требования к их соблюдению. Центр принял решение о подготовке к передаче Морриса и Лоны на связь нелегалу.
В начале 1949 года Коэны были включены в состав резидентуры разведчика-нелегала Вильяма Фишера, ставшего впоследствии известным всему миру под именем Рудольфа Абеля, и проработали с ним почти два года. Однако в конце 1950 года Моррис и Леонтина были выведены из США в Советский Союз. И сделано это было целенаправленно. Ведь Моррис Коэн был хорошо известен как боец Интербригады, и это могло привлечь к нему ненужное внимание в США, где поднималась волна маккартизма. Как показали дальнейшие события, Коэны покинули Америку вовремя. Тем самым Центр смог избежать провалов в сети атомных источников и сохранить семейную пару разведчиков-нелегалов для дальнейшей работы.
Более трех лет находились Коэны в Москве. Здесь они прошли дополнительную специальную подготовку для работы радистами-шифровальщиками.
 Леонтина Коэн (Хелен Крогер) Снимок 80х годов. Фото из журнала «Спецслужбы и мир» |
КОЭНЫ СТАНОВЯТСЯ КРОГЕРАМИ
В 1954 году руководством внешней разведки было принято решение направить супругов Коэн в Англию в качестве связников-радистов нелегальной резидентуры, которую возглавил Конон Трофимович Молодый, работавший в этой стране под видом канадского бизнесмена Гордона Лонсдейла (оперативный псевдоним «Бен»).
В Англию Коэны прибыли с паспортами на имя новозеландских бизнесменов Питера и Хелен Крогеров. Супруги приобрели небольшой дом в двух километрах от базы ВВС Нортхолт под Лондоном, где оборудовали радиоточку для связи с Москвой, и вскоре начали регулярно передавать в Центр сведения особой важности.
В течение пяти лет резидентура «Бена» успешно добывала и передавала в Москву в большом количестве весьма ценную секретную документальную информацию Адмиралтейства Великобритании и военно-морских сил НАТО, касавшуюся, в частности, английских программ разработки вооружений, в том числе – ракетного оружия, получившую высокую оценку советских специалистов.
Ветеран внешней разведки генерал-майор Василий Дождалев, который в начале своей разведывательной карьеры лично поддерживал периодический контакт с «Беном» и работал с одним из его источников в Англии, позже отмечал: «Думаю, Москва знала о подводном флоте Великобритании не меньше, чем королева Елизавета. Помимо того, что мы полностью владели ситуацией, брали на вооружение и какие-то новые разработки. Интерес в Центре к этим материалам был огромен».
А в архивных документах Службы внешней разведки России по этому поводу, в частности, указывается:
«Это было одно из наиболее эффективных звеньев внешней разведки, которое успешно добывало секретную политическую, научно-техническую и военно-стратегическую информацию в важнейших учреждениях Англии и военных базах США, расположенных на ее территории».
ПРЕДАТЕЛЬСТВО. АРЕСТ. ПРИГОВОР
Однако в середине 1960 года резидентура «Бена» была раскрыта. 7 января 1961 года разведчики были арестованы.
Позже на суде было обнародовано заключение Королевской комиссии по делу Лонсдейла, в котором подчеркивалось, что в результате деятельности разведчиков «сколь-нибудь важных секретов в британском Адмиралтействе более не осталось».
Что же случилось в 1961 году?
В результате предательства одного из руководящих сотрудников польской разведки Голеневского ЦРУ получило сведения о том, что СССР якобы располагает информацией с базы английских военно-морских сил в Портленде.
Еще в 1958 году Голеневский, завербованный ЦРУ, сообщил американцам о том, что у советской разведки в Портленде есть ценный источник информации. ЦРУ проинформировало об этом английскую контрразведку. Последняя затратила на поиски советского агента, работавшего на базе, целый год. К концу 1959 года он был установлен и взят в активную разработку. К середине 1960 года контрразведчики установили «Бена», а затем и супругов Крогеров.
Вновь вспомним, что рассказывал в этой связи генерал-майор Дождалев:
«Англичане «пасли» резидентуру семь месяцев. Действовали они очень уверенно. Зная об истинном лице Лонсдейла, они выпустили его летом 1960-го в отпуск, на континент. Не сомневались, что он вернется обратно. Откуда такая уверенность? Ну, во-первых, операция контрразведки – это всегда игра, всегда некий риск. Во-вторых, они понимали, что ни с того ни с сего уходить Лонсдейл не станет. И в-третьих, брать его все равно было рано. Им нужно было выявить связи, собрать необходимые доказательства вины. Риск себя оправдал».
5 января 1961 года, испугавшись разоблачения, Голеневский, который находился в то время в командировке в Берлине, бежал в США. Предупрежденные об этом англичане из опасения, что Москва сообщит об этом побеге своим разведчикам, поспешили с арестом «Бена» и Крогеров, произведя его 7 января.
На судебном процессе в Лондоне в знаменитом уголовном суде высшей инстанции Олд Бейли, рассматривавшем так называемое «портлендское дело», который начался 13 марта 1961 года, Лонсдейл взял все на себя, утверждая, что Крогеры ничего не знали о его разведывательной деятельности. Несмотря на то, что суду не удалось доказать причастность Крогеров к работе на советскую разведку, 22 марта на основании сообщенных американцами сведений Питер и Хелен были приговорены к 20 годам тюремного заключения. А днем позже, 23 марта, Гордон Лонсдейл был приговорен к 25 годам тюремного заключения.
Во время ареста, следствия и судебного процесса Питер и Хелен Крогеры вели себя стойко и мужественно и не выдали противнику никаких секретов.
Для Крогеров последовали девять долгих лет мотаний по английским тюрьмам, частая их смена обуславливалась опасениями побега. Питер и Хелен должны были отбывать свой срок заключения, находясь в разных тюрьмах Англии: Питер, естественно, в мужской, Хелен – в женской. Им было разрешено встречаться раз в месяц, и с этой целью их привозили в тюрьму, находившуюся где-нибудь на полпути от мест их заключения. Они виделись в тюремной комнате в присутствии надзирателя, им разрешалось пить чай с печеньем и беседовать. Эти встречи, которые продолжались ровно один час, были для них каждый раз важным событием, так как разлука, несомненно, была самым тяжелым испытанием в их тюремной жизни.
Как и всем заключенным, им было разрешено писать одно письмо в неделю. Эти письма должны были быть написаны на тюремном бланке небольшого формата из четырех страниц и вложены в открытый конверт, чтобы тюремный цензор мог их читать.
Следует подчеркнуть, что Питеру и Хелен было присуще такое важное качество как беспредельная верность делу, которому они посвятили свою жизнь. МИ-5 (английская службы безопасности – контрразведка) неоднократно предлагала, особенно в первое время их заключения, предоставить им свободу, а также возможность вести спокойную и обеспеченную жизнь в одной из стран Британского Содружества в обмен на согласие сотрудничать и сообщить информацию о своей работе и работе других лиц на советскую разведку. И каждый раз Питер и Хелен решительно отвергали подобные предложения и даже вообще отказывались встречаться с представителями МИ-5.
ОБМЕН
В августе 1969 года британские власти согласились обменять Крогеров на арестованного в Москве агента английских спецслужб Джеральда Брука и двух его соотечественников, отбывавших наказание в СССР за контрабанду наркотиков. 24 октября 1969 года, разведчики были освобождены из английских тюрем, а уже 25 октября прибыли в Москву. До последних дней жизни Коэны продолжали трудиться в разведке. Они выполняли специальные задания, выезжали в различные европейские страны для организации встреч с разведчиками-нелегалами, принимали участие в подготовке молодых сотрудников.
23 декабря 1992 года Леонтины Коэн не стало. Моррис Коэн скончался 23 июня 1995 года. Похоронены супруги на Новокунцевском кладбище, в московской земле, ставшей для них родной навечно.
Дарья Гармоненко 