Игорь Атаманенко
Никита Хрущев на сессии Генеральной Ассамблеи ООН обещает отменить смертную казнь в СССР.
Фото РИА Новости
19 мая 1961 года все центральные газеты поместили информацию «В Комитете государственной безопасности и Прокуратуре СССР», где, в частности, сообщалось: «Недавно в Москве обезврежена группа злоумышленников, занимавшихся незаконными сделками с иностранной валютой и другими ценностями. В преступное сообщество входили: Ян Рокотов, Владислав Файбышенко, искусствовед Надежда Эдлис, ее муж, музыкант Сергей Попов, ученый Иустин Лагун, Мушибири Ризванова и братья Паписмедовы из Тбилиси.
Руководили кланом валютчиков Рокотов и Файбышенко, остальные являлись перекупщиками.
При задержании Рокотова были изъяты принадлежащие ему 440 золотых монет царской чеканки общим весом 12 килограммов, большое количество иностранной валюты, советских денег и других ценностей в общей сложности более чем на 25 миллионов рублей (в ценах 1961 года).
Как установлено следствием, по иронии судьбы основную часть ценностей главаря преступной шайки Яна Рокотова оберегало... наше государство. Он взял на вооружение прием, описанный в романе Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Подобно подпольному миллионеру Корейко, зарвавшийся валютчик держал чемодан с драгоценностями в камере хранения какого-нибудь вокзала, еженедельно перемещая свой «золотой запас» с одного места на другое, благо в столице недостатка в вокзалах не ощущается».
ПРЕДТЕЧА
В июле–августе 1957 года в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, и тогда Рокотов впервые стал свидетелем, как скупается валюта у иностранцев и перепродается советским гражданам по завышенному курсу. Именно в это время он твердо решил для себя, что стать валютчиком – его жизненное предназначение. И вскоре преуспел на этом поприще.
До 1961 года официальный курс доллара равнялся 4 руб., а для туристов из капиталистических стран – 10. Но иностранцам, посещавшим СССР, было выгодно проводить обмен валюты с дельцами типа Рокотова – за один бакс они давали 20–25 руб.
Кроме того, Рокотов скупал у выходцев из арабских стран золотые монеты царской России (так называемые николаевки) достоинством в 5 и 10 руб. Швейцарские банки за эти монеты платили 9–12 долл., Рокотов же давал за них 20. Со своих покупателей он брал уже 1,5–2 тыс. руб. за монету.
Его неуемная предприимчивость вызывала у матерых валютчиков зависть, смешанную с восхищением: ведь только за один вечер ловкачу-новичку удавалось, как с куста, «срубить» 50 тыс. руб.!
Однако несметные доходы не могли утолить голод преуспевающего «бизнесмена», ему хотелось раз и навсегда переплюнуть, заткнуть за пояс «коллег по валютному цеху». И вошел он в контакт с членом совета директоров западногерманского банка RNT-23, находившимся в Москве в служебной командировке.
ВСЕ ГЕНИАЛЬНОЕ ПРОСТО
За ужином в ресторане гостиницы «Националь» Ян предложил банкиру воочию убедиться, что все гениальное просто, и доложил «акуле империализма» разработанную им схему обмена валюты в обход Госбанка СССР.
После зачисления на счет RNT-23 энной суммы марок приезжающие в Москву иностранцы получали бы от Рокотова советские деньги по выгодному для них курсу, а выезжающие за границу советские граждане, выдав ему же рубли, получали бы за границей причитающуюся им сумму в твердой валюте. Координацию и контроль сделок по обмену марок на рубли и наоборот мог бы проводить либо менеджер банка, специально командированный в СССР, либо торговый атташе посольства ФРГ в Москве.
Выгода от проводимых операций настолько возбудила банкира, что ему от избытка чувств приспичило опорожниться. Вернувшись из туалета, он заявил, что предложенная собеседником схема «даже не подлежит обсуждению, и того вскоре ждет слава лауреата Нобелевской премии».
«Славы не нужно, лучше деньгами», – ответил Рокотов.
Не прошло и полугода, как реализуемая Рокотовым валютная схема доказала свою гиперэффективность, в обороте крутились сотни тысяч рублей. Москва полнилась слухами о немыслимых кутежах, которые устраивал некий Ян по кличке Косой в столичных ресторанах, о пикниках на Рижском взморье и Черноморском побережье со студентками из ВГИКа и выписанными из Праги, Варшавы и Софии дивами-нимфоманками из артистической богемы.
Ты милосердья, валютчик, не проси –
Нет милосердных властей на Руси...
Безнаказанная деятельность Рокотова длилась до тех пор, пока летом 1960 года не вышел указ, в соответствии с которым дела о нарушении правил валютных операций и контрабанде перешли от МВД к компетенции Комитета госбезопасности. Но даже после появления этого указа длинные руки КГБ добрались до Рокотова лишь в мае 1961 года, когда его предал оператор, он же – начальник валютного отдела МУРа, у которого Ян состоял на связи в качестве секретного осведомителя.
Кстати, муровский оборотень находился у Рокотова на содержании – за крышевание ежемесячно получал вознаграждение в размере своего оклада.
 В душном зале Московского городского суда выносят смертный приговор тем, кто хотел быть богатым и независимым. Кадр из фильма «Хроники одной казни. Хрущев против Рокотова» |
СОВЕТСКИЙ СУД
Рокотова арестовали на Ленинградском вокзале, в тот момент, когда он в очередной раз изымал из камеры хранения чемодан, в котором хранил свой «золотой запас».
Судебный процесс над «командой» валютчиков еще не начался, а атмосфера накалилась до предела. Причиной тому – заказные статьи подрядных щелкоперов, выполнявших указание руководителей партии и правительства Советского Союза.
«Комсомолка» и «Известия», соревнуясь в подборе ярлыков для арестованных, клеймили их последними словами, среди которых «слизняки», «мерзкие подонки», «гнилая отрыжка капитализма» были, пожалуй, самыми пристойными. Вся пишущая братия была едина во мнении, что это «обезьянье стадо валютчиков жалеет лишь об одном – в нашей честной Москве нельзя так, как в Лондоне, Париже или Нью-Йорке, открыто потрясать своими барышами и мчаться по столичным улицам, скупая все и вся на своем пути».
Однако, как бы ни накалялись страсти, заключенные были вправе ожидать приговора по закону, действовавшему в период совершения ими преступлений и предусматривавшему наказание за валютные операции в виде трех лет лишения свободы с конфискацией имущества. Но к началу следствия в стране были приняты основы нового уголовного законодательства, а в нем валютчики уже могли быть наказаны восемью годами лишения свободы с конфискацией.
В деле Рокотова и компании суд решил руководствоваться новым положением. А буквально за две недели до начала беспрецедентного процесса Президиум Верховного Совета СССР по настоянию Леонида Брежнева, бывшего в то время его председателем, принял новый указ, согласно которому нарушители валютных операций могут быть приговорены к 15 годам лишения свободы. Казалось бы, к делу Рокотова со товарищи указ этот относиться никак не может: закон, как известно, обратной силы не имеет.
Юриспруденция хрущевской оттепели пыталась создать себе имидж гуманности. Тем не менее было очевидно, что судебный процесс над валютчиками ни в какие рамки гуманности не укладывается, так как судьи, руководствуясь противозаконным указом Брежнева, приговорили Рокотова, Файбышенко и Эдлис к 15 годам отсидки. 16 июня 1961 года «Правда» поместила официальное сообщение об итогах процесса.
РАССТРЕЛЯТЬ!
Но, как оказалось, точку в деле Рокотова и его «команды» ставить было еще рано. И вот почему. К моменту вынесения приговора в Московском горсуде из очередного вояжа по западноевропейским столицам вернулся неугомонный первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев. В кулуарных беседах западные государственные деятели и бизнесмены «просветили» его, рассказав о процветающем в Москве подпольном валютном рынке. Недоумение Хрущева сменилось яростью, и он, едва спустившись с трапа самолета, тут же из «Внуково-2» по радиотелефону вызвал к себе генерального прокурора Руденко и, обвинив последнего в мягкости приговора, потребовал для подсудимых смертной казни. Руденко возразил, пояснив, «что живем мы, Никита Сергеевич, в момент перерастания социалистической государственности в коммунистическое общественное самоуправление, а значит, главным методом в борьбе с преступностью должно стать убеждение». Кроме того, Руденко наивно напомнил первому лицу, «что обратной силы закон не имеет».
Хрущев грубо оборвал законника: «Закон делают люди. Мы делаем!»
Но ведь весь мир еще помнил, как в 1959 году Хрущев с трибуны ООН выступил инициатором отмены смертной казни. Ну и что? Да пыль в глаза свету белому пускал Никитка, вот что!
17 июля 1961 года в «Правде» было опубликовано еще одно сообщение «В Верховном Суде СССР», где черным по белому читалось: «Генеральным прокурором СССР был внесен в Верховный Суд РСФСР кассационный протест на жесткость приговора Московского городского суда по делу Рокотова и компании. Однако, учитывая, что Рокотов и Файбышенко совершили тяжкое уголовное преступление, Верховный Суд РСФСР на основании части второй статьи 15 Закона о государственных преступлениях приговорил Рокотова и Файбышенко к смертной казни – расстрелу с конфискацией всех изъятых ценностей и имущества».
Все, и не только юристы, понимали, что творится вопиющее беззаконие: смертную казнь ввели уже после вынесения приговора. Обратная сила закона применялась уже третий раз. Через неделю после заседания Верховного суда РСФСР газета «Гудок» опубликовала восьмистрочную заметку «Валютчики расстреляны».
Судебные процессы над Рокотовым и его «командой», применение обратной силы закона показали всему миру, что заряд демократии в СССР являлся ложным, а все слова Хрущева о «возвращении к ленинским нормам жизни» – пустым звуком, рассчитанным на простофиль. Да и могла ли быть в стране с полнейшим экономическим произволом здоровая правовая система? Подобно тому, как кремлевские номенклатурщики подчиняли и переиначивали экономические законы, они с тем же остервенением корежили и топтали и любые другие законы нашего государства.
