Владимир Антонов
Семен Маркович Семенов. Фото предоставлено автором
Превратности судьбы не могут быть вписаны кадровиками в трудовые книжки или в воинские аттестаты. О них не всегда можно прочесть даже в личном деле бойца «невидимого фронта». Поэтому, чтобы составить правдивое, соответствующие подлинным фактам и обстоятельствам представление о судьбе и личности незаурядного сотрудника разведки, необходимо получить документальную и перепроверенную через его коллег информацию об этом человеке. В предлагаемом очерке мы хотим рассказать историю разведчика, который, однажды избрав эту профессию, не расставался с ней всю свою жизнь. Во всяком случае, по своей воле...
НАЧАЛО БОЕВОГО ПУТИ
Речь пойдет о Семене Марковиче Семенове, родившемся 1 марта 1911 года и жившем в Одессе. Воспитанник детдома, он начал свой трудовой путь после окончания школы с «должности» подмастерья на местной канатной фабрике. Затем Семен переехал в Москву. Поступил и в 1936 году окончил Московский текстильный институт. Хорошо владел английским языком. В 1937 году был принят на работу в органы государственной безопасности и уже через год направлен на разведывательную работу в США.
Семен Семенов – отнюдь не баловень судьбы. Это труженик, оперработник, внесший заметный вклад в деятельность нью-йоркской резидентуры внешней разведки в условиях предвоенного и военного времени.
«Работая с 1938 по 1944 год в США, майор Семенов проявил себя как один из самых активных работников резидентуры. Практически создал линию научно-технической разведки в предвоенные годы, – читаем мы в служебной характеристике разведчика. – Он получал ценные материалы от десятков агентов по взрывчатым веществам, радиолокационной технике, авиации...» Резолюция начальника разведки Павла Фитина на документе: «Способный, инициативный, настойчивый и дисциплинированный работник. Трудолюбив».
И все же главным человеческим качеством Семена Марковича была, пожалуй, его увлеченность. Увлеченность работой, людьми, для которых разведчик был не только «коллегой по общему делу» и обаятельным парнем, но и преданным и искренним другом, которому просто нельзя было отказать во внимании и помощи.
«Твен» (таким был оперативный псевдоним Семенова, взятый им «взаймы» у его любимого писателя Марка Твена), казалось, никогда не знал покоя – всегда в деле. То он взахлеб рассказывал коллегам что-то интересное, то мастерил какие-то не всегда понятные приспособления для домашней мастерской, то вычерчивал на грифельной доске схемы своих таинственных разведывательных поездок. Иногда он, с головой уходя в дело, буквально забывал все вокруг.
РОДИНЕ НУЖЕН ПЕНИЦИЛЛИН
– «Твен»! – Ответа не последовало.
– «Твен»! – Тишина.
– «Твен», откликнись же, наконец! – Далее следовала длинная заковыристая фраза.
Роли знаменитой тетушки Полли и шкодливого Тома Сойера в этом импровизированном диалоге почти дословно повторили более полувека назад в нью-йоркской резидентуре два вполне достойных и весьма уважаемых человека – резидент советской разведки и один из его наиболее активных оперативных работников. Ни один из них никак не походил на своих литературных прототипов. Резидент был высок, величав, с заметной военной выправкой. Оперработник был полной противоположностью: маленький, стремительный, словно ртутный шарик, вырвавшийся на волю из разбитого термометра. Правда, в момент приведенного выше диалога «Твен» сидел у складного дачного столика, не шелохнувшись, боясь расплескать киселеобразную, резко пахнущую жидкость, которую он только что достал из холодильника в небольшом термосе. Нужно было решить задачу по изготовлению контейнера, в котором «кисель» отправился бы в Москву.
«Твен» был так увлечен своим делом, что не слышал обращенного к нему голоса резидента, решившего еще раз напомнить, что завтра диппочта, что все оперативные и личные письма должны быть упакованы еще сегодня, что дежурный дипломат отличается повышенным педантизмом и ни за что не возьмет и спичечного коробка после «закрытия почты».
«Самогонную брагу», как назвал содержимое термоса сам «Твен», он получил накануне поздно вечером в одном из нью-йоркских баров. Это был штамм очищенного пенициллина – того самого чудодейственного лекарства, которое позарез нужно было советским госпиталям, чтобы спасти жизни тысяч раненых в последние месяцы Второй мировой войны. Американские союзники были щедры на готовое лекарство, отпускали партии пенициллина в кредит, но когда речь заходила о технологии производства этого эффективнейшего по тем временам медицинского средства, тут, как говорится, дружба – дружбой, а табачок – врозь. А что значит партия лекарства на целый фронт? Капля в море, не более того. Вот и пришлось энергичному «Твену» действовать в условиях, по-своему приближенных к боевым. Ему к этому было не привыкать. Надо – так надо. «Родина-мать зовет!» – повторял он слова известного в те дни военного плаката.
Однако последнее задание Москвы насчет очищенного пенициллина не вызвало у «Твена» больших положительных эмоций. И дело было даже не в сложности его выполнения. «Твен» хорошо знал адрес производства, дружил с одним из руководителей лаборатории, приветливо раскланивался на приемах и вечеринках еще с двумя-тремя биохимиками, умевшими «делать» очищенный пенициллин. Казалось бы, и карты в руки, но... Ох уж это «но»!.. «Твен» последние три недели был, как Гулливер в стране лилипутов, круглосуточно опутан нитями полицейской слежки, которые не давали ему свободно передвигаться по городу без ведома всесильного ФБР. Стоило рано утром выскочить к газетному киоску – ночной портье сразу же шептал что-то в трубку выходящего на город телефона. Стоило перебежать дорогу в соседний магазин, как за спиной слышалось учащенное дыхание преследователя. Ежедневно за «Твеном» работало от 4 до 6 бригад наружного наблюдения. Менялись номера машин и сами машины, закончившим слежку бригадам белых сыщиков приходили на смену цветные, надевались парики, разнообразные шиньоны, вовсю практиковался маскарад с переодеванием.
Чем же привлек столь пристальное «персональное» внимание агентов ФБР на первый взгляд скромный инженер Семен Маркович Семенов, числившийся в штате советского торгового представительства «Амторг» в Нью-Йорке? Если ответить на этот вопрос односложно, не вдаваясь в какие-либо подробности, то своей неукротимой активностью и, если хотите, неповторимой лукавой смекалкой. Она, эта смекалка, не раз выручала Семена в самых, казалось бы, сложных и безвыходных ситуациях.
В РОЛИ СТРАХОВОГО АГЕНТА
Еще будучи аспирантом Массачусетского технологического института, куда он был направлен на учебу по обмену, Семенов получил задание установить связь с крупным американским ученым, занимавшимся проблемами авиации. Ученый был «засекречен», и его адрес и домашний телефон нельзя было найти ни в телефонных справочниках, ни в адресных книгах. Знали только пригородный район Нью-Йорка, где он проживал в собственном доме, но в каком – неизвестно. Что делать?
– А почему бы мне не поработать с недельку страховым агентом? – обратился к резиденту Семенов.
– А почему бы и нет? – в тон оперработнику ответил резидент.
Заказаны визитки, куплена «фирменная» шляпа, к лацкану пиджака прикреплена рекламная бляха с названием несуществующей страховой компании. Квартал за кварталом обходил Семенов район предполагаемого местожительства ученого, беседовал с консьержками многоквартирных домов, с наемными садовниками, следящими за отлично ухоженными газонами. Ходил, ходил, пока не нашел. Но тут его поджидала новая опасность. Частный детектив. Кто такой? Откуда? Что ему нужно?
– У мистера X., который здесь живет, заканчивается наша страховка, и его секретарь звонила в нашу компанию, чтобы продлить контракт, – без запинки в голосе выпалил Семенов. – Поэтому мне необходимо обязательно с ним встретиться в один из ближайших дней, а лучше – сегодня.
Детектив насупился, соображая, как поступить с незваным пришельцем.
– А вы сами-то не желаете застраховаться, как и мистер X.? – участливо спросил Семенов, пристально вглядываясь в лицо детектива.
– Да, да, конечно, – промямлил неуверенно собеседник, – но только не сегодня. Я должен переговорить с женой. – И, чтобы избавиться от «Твена», вежливо предложил: – А вы проходите. Мистер X. недавно приехал и, возможно, примет вас.
– Спасибо, друг, – поблагодарил детектива Семенов и сунул ему в руку заранее приготовленный серебряный доллар.
В кабинете ученого Семенов почувствовал себя уже в своей тарелке. Во всяком случае, он снова стал аспирантом, занимающимся проблемами, близкими к профилю работы ученого, хотя в Московском текстильном институте получил специальность инженера-энергетика. Но так уж был устроен мозг Семенова, что он, словно губка, впитывал в себя основы самых различных технических знаний. И когда он оказывался в компании технических специалистов, то неизменно поражал всех широтой своей эрудиции и оригинальностью мышления. С ним было интересно беседовать. В нем были огромный заряд положительных эмоций и какая-то особая доверительность, на которую нельзя было не ответить взаимностью. Думал ли Семен в бытность студентом, что станет разведчиком, одним из пионеров советской научно-технической разведки? Конечно, нет. Но жизнь полна причуд, и Семенов в полной мере испытал это на себе.
 |
| Парижские кафе – излюбленные места встреч советских разведчиков с иностранными носителями секретной информации. Фото Reuters |
«Твен» неторопливо закончил упаковку самодельного контейнера с бесценным штаммом пенициллина и снова придвинул неустойчивый столик к стене. Этот предмет дачно-садового мебельного гарнитура попал в резидентуру случайно, «по вине» самого же «Твена». Раньше здесь стоял нормальный письменный стол с ящичками и вместительными тумбочками, в которых сотрудники резидентуры обычно хранили общие для всех канцелярские принадлежности, а секретарша – ленту для пишущей машинки и маникюрный набор. На столе обычно находились фотоувеличитель и пара ванночек для промывки фотобумаги. Но после одного случая, стоившего «Твену» нескольких лет жизни, резидент приказал вынести из лаборатории эту «чертову штуковину» и поставить вместо нее бесцельно стоявший в коридоре всеми забытый столик для пляжного ланча.
А произошло вот что.
«Твен» как-то принес оригиналы секретных чертежей одного из видов нового американского оружия.
– Только на один час и только для тебя, Сема, – предупредил «Твена» его близкий друг. – Сегодня же этот документ должен лежать на месте. Я взял его под расписку.
«Твен» ворвался в резидентуру, как вихрь.
– Ребята, все ко мне! Бросайте все свои дела – и за работу. Через десять минут все это должно быть перефотографировано! И я возвращаю материал «хозяину».
Сотрудники резидентуры, засучив рукава, принялись за дело. В отведенное время уложились, довольный «Твен» выскочил с папкой материалов на улицу. Оперативный водитель резидентуры быстро домчал его на Парк-авеню. Чтобы избежать нежелательных контактов с ФБР, «Твен» стал назначать конспиративные встречи в доме своего друга – известного на всю страну миллионера. Там Семена Семенова принимали запросто, как своего, а фэбээровцам вход туда был явно затруднен. И этим вовсю пользовался остроумный одессит. Вот и на этот раз «Твен» не встретил на своем пути никаких препятствий и прибыл на встречу вовремя.
«Хозяин» материалов бегло пересчитал листы и вдруг обнаружил, что не хватает сразу трех страниц.
– Где они? – мрачно спросил он «Твена».
«Твен» похолодел от ужаса.
– Были все тут, – растерянно ответил он. – Я сейчас... – и выскочил за дверь. Слава богу, что оперативный водитель был в машине.
– Лети назад! – скорее выдохнул из себя, чем произнес мокрый от напряжения «Твен».
Машина рванулась с места.
– Что случилось? – удивленно подняв брови, спросил резидент.
– Не хватает трех листов! Я где-то их посеял, – еле слышно вымолвил «Твен».
– Посеял – так ищи! А мы тебе поможем.
И все бросились в фотолабораторию.
Перевернули все, что было на столе. Никаких следов. Осмотрели пол – с тем же успехом. И вдруг кто-то двинул стол на себя от стены. Послышался змеиный шорох проваливающихся на пол листов бумаги. Вот они, нашлись! Три листа с грифом особой секретности оказались в руках резидента.
– Не теряй времени и вези их «хозяину»!
Но «Твен», казалось, не слышал этого приказа. Он сел на первый попавшийся стул и обхватил руками голову. Так продолжалось несколько мгновений. Затем бледный «Твен» собрал в папку утерянные листы и снова поехал на Парк-авеню. В течение двух дней он не появлялся в резидентуре, и никто не спрашивал, где он. Все знали – «Твен» приходит в себя...
И вот Семенов снова на работе. Как ни в чем не бывало, он тепло поприветствовал коллег, угостил шоколадкой секретаршу, пожал руку резиденту и добродушно пошутил насчет своего недавнего «конфуза» с пропавшими листами.
– Теперь все о’кей! Хватит отдыхать и бездельничать. Пора и честь знать. Чем займемся теперь? Химией? Авиацией? Физикой? – весело вопрошал резидента «Твен». Он буквально излучал энергию и бодрость, а новый элегантный костюм, купленный в дорогом английском магазине, делал его подтянутым и даже более стройным.
– Ни тем, ни другим, ни третьим. Во всяком случае, здесь, в Штатах, – ответил резидент.
– ???
– Майор Семенов, за вашу работу руководство Центра объявляет вам благодарность и переводит с повышением в должности в Париж.
– Служу Советскому Союзу!
КОМАНДИРОВКА В ПАРИЖ
Париж встретил «Твена» проливным дождем и каким-то щемящим душу, трудно передаваемым чувством приближенности к родному дому. Ведь Франция – это не далекая Америка.
– Приезжать и уезжать в дождливую погоду к удаче, – пошутил встречавший Семена Марковича сотрудник парижской резидентуры. – И я надеюсь, что здесь вас ждет успех.
– Если бы только от этого зависели удачи человека, – ответил «Твен», – то все графики движения поездов, пароходов и самолетов, наверное, составлялись бы с учетом погодного ненастья. Боюсь, что погода климатическая и погода политическая порождают разные приметы.
И он, увы, не ошибся. Уже первая беседа с резидентом насторожила «Твена».
– В Америке вы уделяли много времени погоне за техническими новинками и секретами, – сказал резидент. – Но Европу волнуют другие проблемы. Тут не изобретают порох. Он, кстати, давно уже придуман китайцами. Тут его вовсю применяют или вот-вот собираются применить. И ваши новые друзья из числа французов должны помочь мне разобраться, кто конкретно собирается это сделать против нашей страны и когда. Поэтому я предпочел бы видеть в вас специалиста по политическим проблемам, нежели по чисто техническим и научным.
– А как же мои контакты и связи с «технарями»? – неуверенно спросил «Твен». – Я уже давно дружу с одним французским инженером-электронщиком, с которым случайно познакомился еще в Новой Англии. Он обещал давать мне материалы по электронным разработкам, и это поможет нам развивать эту науку у себя.
– В принципе я не возражаю, – ответил, нахмурившись, резидент. – Получите от него информацию и материалы. Мы их направим в Центр, а там – посмотрим.
Трудно приживался в Париже общительный «Твен» – душа любой компании, шутник и выдумщик. Он слабо знал язык, его жена, Глафира Михайловна, однокурсница по Московскому текстильному институту, вообще не владела французским. Часто болели сыновья Илюша и Виктор. В довершение ко всему ему не нравилась чисто политическая тематика. Он явно не был в ней эрудитом, и это угнетало. «Твен» рвался в настоящее, по его мнению, дело, когда результат можно было принести в руках в виде документа или замысловатой формулы и сказать радостно резиденту: «Смотрите, что я принес!» Но шли недели, месяцы, а этого от него никто не требовал. Нужны были связи и информация чисто политического характера.
И вот однажды «Твен» не выдержал. Он хорошо проверился, нет ли за ним слежки, и позвонил своему другу-электронщику.
– Сема? Ты здесь! Какими судьбами? Давай встретимся и потолкуем. Хочешь, сегодня?
В тот вечер друзья долго сидели в уютном кафе за чашкой кофе. Одна чашка сменяла другую.
– Ты говоришь, кибернетике принадлежит будущее? – спрашивал Семен своего друга. – Ты уверен в этом?
– Конечно, как в самом себе, – отвечал француз. – У нас уже есть очень интересные разработки. Я привез их из Америки...
На следующий день «Твен» подробно доложил резиденту о своей инициативной встрече с французским инженером.
– Кибернетика, говоришь? – задумчиво произнес резидент. – А вот мы запросим Центр, что он думает по этому поводу?
И в Москву ушла телеграмма.
Ответ из Центра шел почему-то очень долго. Как будто его везли на перекладных по разбитой ухабистой дороге. В ответе говорилась, что кибернетика – лженаука и что резидентуру специально толкают на ложный, антинаучный путь.
Но «Твен» не опустил руки. Он плодотворно вел оперативную работу, приобретя ряд ценных источников по линии научно-технической разведки. После возвращения в Москву из командировки в конце 1949 года в его оперативном деле появилась новая запись: «Во Франции «Твен» пытался оживить работу по линии НТР: аэродинамика, физика, авиация. Любил работать с молодежью. С агентурой устанавливал не просто деловые, но душевные связи».
За выполнение специальных заданий советского правительства и проявленные при этом мужество и высокие профессиональные качества разведчика Семен Маркович Семенов был награжден в 1944 году орденом Красной Звезды, а в 1949 году – орденом Трудового Красного Знамени.
УВОЛЬНЕНИЕ. ЖИЗНЬ «НА ГРАЖДАНКЕ»
В 1953 году начальник отделения подполковник Семенов был уволен из органов госбезопасности без пенсии. В отделе, где работал Семен Маркович, произошел крупный провал. На уголке телеграммы, направленной в резидентуру, бдительная следственная комиссия рассмотрела подпись Семенова. «Крайний», как всегда, нашелся, и им оказался Семен Маркович. Припомнили Семенову и его увлечение «лженаукой» – кибернетикой. Не помог ему даже блестящий послужной список.
Свою новую жизнь «на гражданке» Семен Маркович начал с семьей в 14-метровой комнатке у Калужской заставы. Работы не было, его никуда не принимали: увольнение из «органов» было равносильно приговору суда.
Однажды старый институтский друг, прослышав про беды Семена, предложил ему пойти поработать в котельную на текстильную фабрику, где он был техническим директором. Семенов согласился. Он вспомнил свою институтскую специальность инженера-энергетика. Работа в котельной давала скромный заработок, бесплатное тепло и, самое главное – время. Бывший разведчик начал делать переводы с английского.
Гонорары пришли не сразу. Семен Маркович по неопытности совершил ошибку: он взялся за переводы художественной литературы. Его первая книга, изданная в Москве, называлась «Одинокое небо» – о военных летчиках в годы Второй мировой войны. Перевод достался Семенову ценой больших усилий и долгих бессонных ночей: художественная словесность не была его стихией. Он был прирожденным «технарем», но никак не литератором.
– Писателя из меня никогда не получится, и не убеждайте меня в обратном, – говорил он своим приятелям, собравшимся «на рюмку чая» по поводу выхода книги. – Я лучше попробую себя в технических переводах.
И действительно, дело сразу же пошло. Сначала издали переведенный и существенно переработанный Семеновым каталог какой-то зарубежной технической фирмы, затем вышел справочник по энергетике и, наконец, увидел свет учебник по той самой «лженауке», название которой еще некоторое время назад произносилось осторожно: «кибернетика».
Денег в семье прибавилось, удалось вступить в жилищный кооператив и купить уютную, «дешевую», по нынешним временам, двухкомнатную квартиру. По иронии судьбы Семеновы свили свое новое семейное гнездо в двух шагах от станции метро «Семеновская».
Первенец Семена Марковича, Илья, окончил институт и начал «лить монету» – работать инженером на Московском монетном дворе. На младшего, Виктора, обратил внимание известный театральный режиссер Юрий Любимов и пригласил в труппу Театра на Таганке.
Казалось бы, все хорошо и все встало на свои места.
– Семен, а почему бы тебе не написать письмо руководителям твоего старого ведомства и не попросить у них вполне заслуженную тобой пенсию? Времена произвола прошли. Чего стесняться? – часто спрашивали бывшего разведчика его близкие друзья. Но Семенов не хотел ничего просить.
– Ты что, Ротшильд? – настаивали однокашники по институту.
И Семенов сдался. Сдался, пожалуй, первый раз в жизни. Он отправил письмо на Лубянку, в кадры КГБ. Месяца через три пришел официальный отказ. И тут Семен Маркович впервые ощутил боль в груди. Сердце!
В больнице добрые люди подсказали: «А ты напиши лично Андропову. Может быть, он поможет?»
И опять бывший разведчик скромно напомнил о себе, что так, мол, и так, долгие годы верой и правдой служил Отечеству, досрочно уволен и оставлен без пенсии.
Через некоторое время плотный пакет с пенсионными документами и удостоверением оказался у Семена Марковича. Из документов следовало, что ему установлена персональная пенсия республиканского значения.
Однако годы брали свое. Здоровье не улучшалось. Семен Маркович ушел из котельной и полностью переключился на технические переводы. Через некоторое время он стал одним из лучших переводчиков Москвы. Но по ночам, однако часто думал о днях давно минувших, вспоминал детали операций, в которых когда-то принимал участие. Агентурная разведка была его истинным призванием.
Однажды Семенову позвонили домой из научно-технического отдела разведки и предложили встретиться для беседы. Семен Маркович всполошился.
– А зачем это вам? Я уже так далек от ваших забот… – и хотел было повесить трубку, но… Нахлынули воспоминания, и он согласился.
– Не помните ли вы господина В. – крупного американского ученого в области аэродинамики? – спросил сравнительно молодой, интеллигентного вида человек, одетый в добротный твидовый пиджак. – Он скоро приедет в Москву на международный конгресс. Между прочим, когда я был в тех краях, он несколько раз спрашивал о вас, хотел узнать ваш домашний телефон и даже встретиться.
Семенов замер. Еще бы ему не помнить ученого! Он поддерживал с американцем дружеские отношения.
– Я готов с ним встретиться и восстановить деловую связь, если это нужно. Я закажу обед в «Арагви», провезу его по Москве, приму у себя дома, – предложил собеседнику взволнованный Семенов.
И он сделал все, чтобы выполнить это добровольно взятое на себя ответственное задание.
В конце 1995 года Служба внешней разведки России готовилась торжественно отметить свой очередной юбилей. Подразделениям разведки было предложено рассказать «для истории» о наиболее интересных фактах и о тех бойцах «невидимого фронта», имена которых, по мнению современников, не нашли пока достойного отображения на стендах Зала истории внешней разведки. Подняли старые дела, навели справки в архивах, поговорили с ветеранами-разведчиками. Вот тогда и вспомнили о большом труженике Семенове. На стенде лучших сотрудников научно-технической разведки впервые появился портрет скромного одессита Семена Марковича Семенова, для которого профессия разведчика являлась призванием всей его жизни.
