Война гидронавтов

Атомная подводная лодка спецназначения «Хэлибат» принимала участие в шпионской операции в Охотском море. Фото 1970-х годов

Недавно мир облетела новость о поиске подводных лодок, заполонивших шведские фьорды. Подобные сообщения были регулярными в 70–80-е годы прошлого столетия и позволяли существенно увеличивать военный бюджет скандинавской страны под разговоры о «советской подводной угрозе». С другой стороны, справедливости ради надо сказать, что наши подводники сами время от времени давали такой повод.

ТАНКИ В ШВЕДСКИХ ВОДАХ

В 1981 году вблизи шведской военно-морской базы Карлскруна села на мель советская дизель-электрическая подводная лодка «C-363», быстро прозванная остряками «Шведский комсомолец». По официальной версии – из-за поломок оборудования и ряда ошибок в навигационном счислении. Командир лодки капитан 3 ранга Петр Гущин позднее был снят с должности и отправлен служить в береговые части, но скандал получился знатным. Однако, на сегодня – это единственный достоверный случай нахождения советской подводной лодки у шведских берегов.

Правда, примерно в это же время ведущие аналитики НАТО и военно-морской разведки США вывихнули себе мозги, разглядывая фотографии морского дна, на которых был четкий отпечаток… гусеницы танка. Появились предположения о новых «подводных танках» противника, способных двигаться по дну, о подводных лодках «на гусеницах», опускающихся на дно, о бурении и закладке ядерных боеприпасов у берегов других стран и т.д.

И лишь небольшой круг людей знал, как появился этот след. Эти люди назывались гидронавтами.

ОПЕРАЦИЯ «НЕКТОН»

В сентябре 2015 года Главное управление глубоководных исследований Минобороны России (ГУГИ) отметит полувековой юбилей. Создаваемые в годы холодной войны глубоководные комплексы и люди, работавшие на них, выполнили главную задачу – был сохранен паритет противостоявших держав. А начиналось все с сенсационного рекорда.

…23 января 1960 года информационные агентства облетела сенсационная новость: швейцарец Жак Пикар и американец Дон Уолш на глубоководном аппарате «Триест» достигли дна Марианской впадины – глубочайшего места Мирового океана. Покорение «подводного Эвереста» глубиной 10 912 метров вошло даже в школьные учебники.

В 200 милях к юго-западу от Марианской впадины расположен остров Гуам – крупнейшая военно-морская база США. А покоритель глубин Дон Уолш был не просто исследователем, а офицером ВМС США. Погружение в Марианскую впадину было частью секретной программы ВМС США, носившей название «Операция «Нектон».

Позже Пикар в книге «Глубина 11 тысяч метров» напишет: «Во время этих опытов нафаршированный гидрофонами «Триест», являвший собой идеальное подслушивающее устройство в сравнении с любым надводным кораблем, стал базой измерений проходимости знаменитого «звукового канала»…

Речь идет о своеобразных колеях для звуков. Эти каналы стали одним из открытий военных лет; была установлена их зависимость от температуры, солености и давления толщи воды. Попадая в такую колею, звук уже не может выйти из нее и движется в заданном направлении на огромное расстояние, иногда на тысячи километров. Одни звуковые каналы возникают временно, другие, по всей видимости, существуют достаточно долго. Они образуются на определенной глубине. По мере понижения температуры скорость звука уменьшается, но глубже, с увеличением давления, она вновь возрастает. В результате появляется зона, где звук проходит с наибольшей скоростью, – это и есть «звуковой канал»; он как бы изолирует звуковую волну от поверхности и дна, где она угасает».

Дело в том, что субмарины имеют ряд недостатков. Во-первых, у них нет иллюминаторов, под водой они плывут практически «вслепую», по навигационным приборам. Во-вторых, под водой они не могли получить сообщение с базы или от другой лодки. Для этого надо всплывать или выдвигать антенну. Звуковые же каналы давали возможность кораблям выходить на связь с лодкой, даже если она находилась под толщей воды. А рекордное погружение, по мнению специалистов, было лишь легендой для прикрытия исследований в области звукоподводной связи и гидроакустики.

В ходе тех исследований американцы, вероятно, изучали еще один важнейший вопрос – на какой глубине можно устанавливать гидрофоны системы СОСУС (SOSUS), предназначенные для обнаружения и опознавания подводных лодок. Дело в том, что субмарина при движении издает шум. Разместив на дне океана гирлянды «жучков», американцы получили возможность «прослушивать» его и определять направление на источник сигнала. Исчезло главное преимущество подводной лодки – скрытность.

	Глубоководный аппарат «Триест» решал отнюдь не мирные задачи.	Фото с сайта www.navy.mil

В начале 60-х годов станция НАТО на мысе Гаттерас впервые обнаружила нашу дизельную подводную лодку, а через две недели станция на острове Барбадос – уже атомную.

Советскому Союзу необходимо было что-то противопоставить вероятному противнику.

Имевшиеся на вооружении рабочие подводные аппараты были рассчитаны для погружений лишь на 200–300 метров. Не было и специалистов с опытом длительной работы на глубине. Так и был создан 19-й Центр Министерства обороны, правопреемником которого стало ГУГИ.

ДОРОГА В БЕЗДНУ

Первых гидронавтов отбирали точно так же, как и первых космонавтов.

– Отбор начинался с проверки здоровья, – рассказывает старший гидронавт-испытатель, бортинженер наблюдательной камеры полковник медицинской службы Алексей Киселев. – К отбору были допущены офицеры, отслужившие в экипажах подводных лодок не менее пяти лет и имевшие опыт как минимум трех «автономок».

Сохранить стопроцентное здоровье после пяти лет, проведенных в тесных отсеках подлодок в боевых походах, смогли далеко не все. В среднем 49 кандидатов из 50 отсеивались. Сначала на медкомиссиях флотов, которые они «по легенде» проходили как водолазы-глубоководники (слово «гидронавт» тогда не произносилось вслух), а затем уже в ходе углубленных медицинских обследований в специальных отделениях флотских госпиталей. И в дальнейшем гидронавты ежегодно проходили двухнедельное стационарное обследование. Малейшие отклонения от жестких нормативов по здоровью служили веским основанием, как говорят на флоте, «к списанию».

Первым кандидатам досталось больше всего. По словам врача-гидронавта Алексея Киселева, из-за значительного рентгеновского облучения в ходе длительных медицинских обследований были отмечены даже многочисленные нарушения в анализах крови (к счастью, обратимые). Но тогда еще было мало опыта, не были сформированы методики и критерии отбора. К слову, и это, в том числе, послужило причиной того, что гидронавтами стали несколько медиков. Они должны были следить за состоянием здоровья сослуживцев и анализировать собственные ощущения. Вот только роскошь иметь «просто медика» в глубоководном аппарате, экипаж которого состоял всего из трех человек, позволить никто бы не смог. Да и в созданных позднее атомных глубоководных станциях, экипажи которых достигали десятка и более человек, медики «попутно» отвечали за регенерацию, системы жизнеобеспечения и даже… приготовление пищи. Хотя в случае необходимости, как и все члены экипажа, могли управлять глубоководным аппаратом.

– В январе 1978 года, в первый день на новом месте службы, вхожу в отдел, знакомлюсь с офицерами и представляюсь: «Майор медицинской службы Киселев Алексей, врач с атомной подлодки Камчатской флотилии», – вспоминает ветеран гидронавтики. – А там человек 12 сидят, занимаются. Каждый за своим столом, справа и слева по внушительной стопке технических описаний, инструкций, чертежей и схем. Сел за дальний свободный стол, открыл первую попавшуюся папку. А там электросхемы какие-то, чертежи механизмов, описания. Захлопнул ее, сижу, думаю, зачем мне это дали? Я же медик.

Вот так выглядели средства снятия информации с наших подводных кабельных линий связи. Иллюстрации предоставлены автором

Как оказалось, различий не делалось. Через два года врач стал бортинженером-гидронавтом, практически получив еще одну, теперь уже инженерную специальность, и совершил первый глубоководный спуск. В дальнейшем обучение приравняли к курсу академического образования, и следующим выпускникам даже выдавали диплом общесоюзного образца, где в графе «специальность» было написано «гидронавт». Диплом выдавали после успешной сдачи госэкзаменов и разрешали… подержать в руках пять минут. После чего документ уносили, и в дальнейшем гидронавты его не видели.

Если добавить сюда, что ряд нормативных документов помогали создавать космонавты Звездного городка, то становится понятным, отчего у гидронавтов и космонавтов сложились очень доверительные, а порой и дружеские отношения. Правда, встречались они чаще не по работе, а в Кремле. На награждениях, где большинство присутствующих удивлялось Золотым Звездам Героев на парадных морских тужурках. Хотя есть одно серьезное отличие. Космонавту редко удается побывать в космосе во второй и тем более в третий раз. Гидронавту редко удается ограничиться таким числом погружений. Только в одном боевом походе каждый совершал не менее двух.

ГЛУБИНЫ ТАЙНЫХ ЗНАНИЙ

В ноябре 1971 года американская разведывательная субмарина тайно проникла в советские территориальные воды. Подлодка искала подводный кабель, связывающий штаб Камчатской военной флотилии, ракетный полигон «Кура» и базу подводных лодок со штабом Тихоокеанского флота. Водолазы-глубоководники вышли из лежащей на грунте ПЛ и установили оборудование, индукционным способом «снимавшее» информацию с линии. Перехват продлился несколько суток, а сама операция получила поэтичное кодовое наименование «Колокольчики плюща».

А в сентябре 1972 на вооружение американских подводников поступил «кокон» – так называли новый, усовершенствованный аппарат для автоматического съема и записи информации, передаваемой по подводной кабельной линии связи. Устройство было создано компаний «Белл» по заказу Отдела подводной разведки РУМО (Разведывательное управление Министерства обороны США). Первая модель длиной шесть метров, диаметром метр и весом шесть тонн позволяла непрерывно «снимать» информацию с кабеля уже не несколько суток, а в течение месяца. Весной 1978 года американской разведкой принято решение об установке «кокона» на подводном кабеле в Баренцевом море на линии связи, соединяющей Северодвинск с Мурманском.

Спустя некоторое время экземпляр «кокона» был доставлен командованию ВМФ СССР. Стало понятно, что перед гидронавтикой отныне стоит задача охраны подводных кабельных линий связи. Для этого были нужны уже глубоководные аппараты с большей автономностью. И хотя усовершенствованный вариант «кокона» (прозванный «камбалой») американцы стали снабжать самоликвидатором, это не помешало гидронавтам регулярно выходить на «лов «камбалы».

Помимо этого существовал и ряд задач, доступных уже только гидронавтам. На дне, на глубинах, недоступных водолазам, лежат остатки кораблей, подводных лодок и самолетов. Как отечественных, так и зарубежных, включая самые современные образцы. В каждом из них почти всегда присутствует секретная аппаратура, документы, образцы вооружения, которые должны быть своевременно добыты и изъяты. И здесь в погоне за знаниями побеждает тот, у кого совершеннее техника.

ОТ «АРХИПЕЛАГА» ДО «ЛОШАРИКА»

Капитан 1 ранга Платон Чеботаев – один из основателей отечественной гидронавтики.

Первый отечественный глубоководный комплекс был спроектирован в режиме чрезвычайной секретности. Назывался он «Архипелаг», состоял из трехместной погружаемой капсулы и специальной подлодки-носителя. Погружаемый аппарат отделялся от подводной лодки (в свою очередь, находящейся в подводном положении) и «уходил» вниз, словно пуповиной привязанный к субмарине-носителю прочным трос-кабелем. Комплекс показал неплохие результаты, постепенно специалисты довели спуски до глубины 2000 метров. Но первые погружения происходили в автоматическом режиме. Следующим шагом следовало повторить их уже с экипажем.

Видимо, подвел режим секретности. Соблюдая его, руководство Центра не стало привлекать к работе над комплексом специалистов-подводников и тем более «гражданских» проектировщиков. Комплекс в целом и наблюдательная камера в частности имели ряд конструктивных недостатков, что едва не привело к трагедии. Пять суток гидронавты на глубинах до двух километров и их коллеги на подлодке-носителе боролись за глубоководный аппарат. Капсулу сохранить не удалось, экипаж чудом смогли спасти.

Оргвыводы после потери аппарата были сделаны, и руководить Центром был назначен капитан 1 ранга Николай Истратов (впоследствии контр-адмирал), который привел вместе с собой опытных подводников.

Следующим глубоководным комплексом стал «Селигер», где были учтены ошибки предшественника и который успешно эксплуатировался долгие годы, пока «оборонка» создавала необходимую технику.

Особенностью глубоководных спускаемых аппаратов является наличие гайдропа. Это термин пришел из воздухоплавания и ранее означал лишь веревочный или цепной канат, сбрасываемый из корзины аэростата при спуске на землю. Под водой его задача – достичь дна ранее спускаемого аппарата, предотвратить резкий удар о грунт и увеличить положительную плавучесть. Так вот, не мудрствуя особо, гидронавты в качестве гайдропа использовали… звенья гусениц от трактора. Десяток-другой состыкованных траков при необходимости даже не жалко оставить на дне, обрезав трос, благо их всегда можно выменять на берегу у трактористов на универсальную флотскую валюту, именуемую в кругах ценителей «шилом».

Именно гайдроп и оставил на дне четкий след, едва не взорвавший мозг натовским аналитикам. Представить, что русская смекалка будет привычно использовать подручные материалы на рекордных глубинах, никто из них не мог.

Со временем появились другие глубоководные аппараты, в том числе и АГС (атомные глубоководные станции). Имеющие ядерную энергетическую установку и солидную автономность, эти аппараты способны выполнять задачи на глубине 2000 метров и более. И хотя здесь также присутствует традиционная связь с субмариной-носителем, необходимость в «пуповине» отпала. «Малышей» (как называли гидронавты АГС) скрытно, в подводном положении доставлял к месту работ атомоход-носитель. Далее «малыш» отсоединялся от лодки и исчезал в глубине на несколько суток или, при необходимости, недель.

На просторах Интернета время от времени проскальзывают сообщения о «Лошарике». Такое неофициальное название получила глубоководная станция первого ранга АС-31 (обозначение НАТО – NORSUB-5), которая имеет ряд конструктивных особенностей. Корпус станции, по неподтвержденной информации, собран из высокопрочных титановых шарообразных отсеков. Все отсеки соединены между собой проходами и расположены внутри легкого корпуса. Говорят, именно из-за особенности конструкции судостроители и прозвали АС-31 «Лошариком» (по аналогии с советским мультипликационным персонажем).

БИТВА ЗА АРКТИКУ

Уже ни для кого не секрет, что Россия активно внедряется в Арктику и претендует на Арктический шельф – это акватория площадью около 26 млн кв. км, где сосредоточены огромные ресурсы нефти, газа, твердых полезных ископаемых и где их счет идет на миллиарды тонн условного топлива. В соответствующую комиссию ООН к весне будущего года должна быть представлена Заявка Российской Федерации, в которой будут содержаться серьезные научные материалы и доказательства, собранные экспедицией «Арктика-2012».

В частности, в качестве доказательств в комиссию будут представлены результаты бурения коренных пород, а также донно-каменный материал с поверхности дна. Для поиска участков бурения был предложен неординарный подход: использовать подводные лодки Главного управления глубоководных исследований Министерства обороны РФ. Был сформирован геолого-геофизический комплекс на базе двух ледоколов, подводной лодки «Оренбург» и атомной глубоководной станции АС-31.

Более того, в состав экипажа «Лошарика» (АС-31) для обеспечения достоверной геологической интерпретации получаемых данных был включен геолог, сотрудник ВНИИОкеангеология (Всероссийский научно-исследовательский институт геологии и минеральных ресурсов Мирового океана имени академика И.С. Грамберга). Наверное, такого «пассажира» на АГС еще не было…

При помощи манипуляторов глубоководного аппарата были отобраны четыре образца коренных пород общей массой 200 кг, при этом отбор сопровождался видеорегистрацией.

Сравнивая результаты бурения, полученные в ходе зарубежной экспедиции «ACEX-302» на хребте Ломоносова в Северном Ледовитом океане и отечественной экспедиции «Арктика-2012» на поднятии Менделеева, специалисты утверждают, что наши аргументы бесспорны. Ведь зарубежные коллеги достигли пород осадочного чехла с возрастом 80–90 млн лет (поздний мезозой). А в процессе российской экспедиции отобраны породы с возрастом 260 млн лет (поздний палеозой), что, безусловно, свидетельствует о приоритете России.

Причиной успеха явилась возможность осуществить донное бурение не «вслепую», а на найденных «Лошариком» обнажениях коренных пород – эскарпах. Это новая страница в истории отечественной гидронавтики. И это, вероятно, дальнейшее направление ее развития. Ведь гидронавты побеждают в войнах и битвах, не вступая в бой.