С кем пойти в контрразведку

Известный советский диверсант Павел Судоплатов после отсидки писал книжки о пламенных революционерах и трудился в издательстве «Детская литература».  Фото с сайта www.mil.ru

Если российские писатели, начиная с Радищева и Пушкина, чаще сами оказывались под надзором, чем работали на спецслужбы, то в Британии все наоборот. Английские писатели могут разоблачать грязную политику своей страны и преступления своих спецслужб – тому есть масса примеров. Но все побеждает принцип «Права она или нет, это моя страна» (Our country, right or wrong). Этот девиз приписывают американскому офицеру Стивену Декейтеру, но восходит он к строке английского поэта Чарльза Черчилля из поэмы «Прощание» (1760).

И особенно хорошо это правило работает в военное время.

МАСТЕР ДРАМАТИЧЕСКОЙ ИНТРИГИ

Драматург Кристофер Марло, соперник Шекспира (тот цитировал Марло и пародировал его диалоги), еще студентом подружился с племянником министра Уолсингема. Так что путь его в разведку был прямым и понятным.

Марло был авантюрист, скандалист и вольнодумец. Это не мешало ему шпионить во Франции за английской католической эмиграцией. За это Тайный совет помог ему получить в Кембридже звание бакалавра, хотя занятия Марло посещал редко. Как-то Марло арестовали в Голландии как фальшивомонетчика – но ему помогли выкрутиться. Но позднее среди бумаг Марло нашли тексты богохульного содержания – и вскоре он погиб в пьяной драке. Причем и убийца, и свидетели драки оказались секретными агентами.

Подыскать аналог Марло на русской почве нелегко. Александр Грибоедов совмещал драматургию и разведку, но не был пьяницей. Николай Эрдман писал комедии и был алкоголиком – но связь его со спецслужбами сводится к службе в ансамбле песни и пляски НКВД. Всеволод Вишневский был скандалист и кроме пьес писал доносы – но сравнивать масштаб дарований Вишневского и Марло смешно.

ПРЕУСПЕВШИЙ АГЕНТ, ПРОГОРЕВШИЙ КУПЕЦ

Даниэль Дефо окончил духовную академию, владел несколькими языками. Занимался коммерцией и, по собственным словам, 13 раз разбогател, но всякий раз терял нажитое в новых спекуляциях. Много путешествовал, побывал в плену у пиратов, но отделался легким испугом, был замешан в антиправительственном заговоре, но помилован. Сидел в долговой тюрьме, стоял у позорного столба.

Роберт Харли, спикер Палаты общин, приметил его в тюрьме, оплатил его штрафы и долги и заставил работать на себя. Дефо разъезжал по английским графствам, агитировал по кофейням и тавернам, составлял досье на местных политиков и отчеты о настроениях публики. Затем Харли отправил его в Шотландию: готовилось подписание акта об унии Англии и Шотландии. На средства секретной службы Дефо развернул в Шотландии широкую коммерцию и завел кучу полезных знакомств. Объединение двух стран и рождение Великобритании прошло без осложнений.

Заслуги Дефо как тайного агента сводятся к аналитике и пропаганде. Говорят, он первым придумал вести картотеки на подозреваемых. Но главное его амплуа – агент влияния. В том числе в качестве редактора и единственного автора газеты «Обозрение», которую субсидировал королевский двор. Но богатства Дефо все это не принесло, и перед смертью он был вынужден бросить все и скрываться от кредиторов и коллекторов.

Между этими хлопотами Дефо выдумал новый литературный жанр – робинзонаду. «Приключения Робинзона Крузо» до сих пор прекрасно читаются. Хотя роман этот посвящен не столько экзотическим приключениям, сколько радостям первоначального накопления. Робинзон, оказавшись на своем острове, с головой погружается в чисто хозяйственную деятельность. Но эти страницы удерживают неослабевающее внимание читателя.

Впрочем, авантюрному жанру Дефо отдал дань в других книжках. «Приключения капитана Синглтона» (пиратская сага). «Записки кавалера» (военные похождения). «Молль Флендерс» (жизнь шлюхи и воровки, ставшей плантаторшей). «Полковник Джек» (колониальные приключения). «Роксана» (похождения преуспевающей куртизанки).

Найти в русской литераторе фигуру, сочетающую страсть к коммерции и путешествиям со шпионским ремеслом, невозможно. Слабое подобие – Иван Гончаров, который с интересом изображал дельцов, служил в департаменте внешней торговли, дослужился в цензурном ведомстве до генеральского чина и совершил кругосветное путешествие. Но его «Фрегат «Паллада» – на удивление скучная книжка.

ШПИОН, КОТОРЫЙ ВЕРНУЛСЯ С ХОЛОДА И ЗАРАБОТАЛ ТУБЕРКУЛЕЗ

Сомерсет Моэм – писатель, популярный в России, а у себя на родине почти забытый. Удивительный оборот событий, учитывая, что Моэм был британским патриотом и самым натуральным шпионом – то есть прямым врагом нашего отечества. Как выражался булгаковский герой: «Вот они где у меня сидят, эти интуристы! Верите ли, всю душу вымотали! Приедет... и нашпионит, как последний сукин сын».

В Первую мировую Моэма признали негодным к строевой службе из-за маленького роста (152 см). Он устроился шофером в Красный Крест. Там его завербовал офицер из Сикрет Интеллидженс Сервис. Кандидат в агенты Моэм свободно владел немецким и французским. А литературное его поприще было прекрасным прикрытием для работы за границей. К тому времени Моэм был уже известным драматургом – его фарсы с успехом шли в театрах Вест-Энда.

Для начала Моэма отправили в Швейцарию вести наблюдение за потенциальными немецкими шпионами. Во время мировых войн нейтральная Швейцария оказывалась необычайно притягательной для агентов разных стран. Оно и понятно: шпионить друг за другом в сытой благополучной стране – это вам не гнить в окопах, делая ночные вылазки в тыл противника.

Тут в России случилась Февральская революция, и союзники по Антанте усомнились в ее способности продолжать войну с Германией. Моэм отправился в Россию с чемоданом наличности (21 тысяча тогдашних полновесных долларов). Добирался он до Петрограда почему-то через Владивосток – хотя его коллеги успешно сновали через Финляндию.

В Петрограде он раздавал взятки и субсидии, пытаясь убедить премьера Керенского продолжать войну. Знался с вождем эсеров Борисом Савинковым и называл его одним из интереснейших людей, встреченных в жизни. Наблюдал импотенцию Временного правительства и докладывал о ней в Лондон шифрованными телеграммами – к неудовольствию британского посольства.

18 октября Александр Керенский попросил Моэма передать в Лондон секретное письмо британскому премьеру. Керенский просил о срочной военной помощи Антанты, без которой его власть вот-вот падет. Моэм незамедлительно отправился в Лондон – на сей раз через Финляндию и Норвегию и далее на британском эсминце. Премьер Дэвид Ллойд Джордж прочел письмо и объявил, что ничем российскому коллеге помочь не может.

По словам Моэма, доберись он до Петрограда на полгода раньше – и мировая история могла свернуть на другие рельсы. Понятно, роль своей личности в истории он слегка преувеличивает (сразу представляется коротышка хоббит, сокрушающий советский Мордор). Подробности о шпионской миссии Моэма содержатся в его книгах «Эшенден, или Британский агент» (беллетризованная версия) и «Подводя итоги» (мемуары, написанные на склоне лет).

Тем временем свершился Октябрьский переворот – и работа Моэма в России была признана ненужной и рискованной. Его пытались послать агентом в Румынию – но тут он заявил, что заработал в России туберкулез, и его отправили лечиться в шотландский санаторий. А когда война закончилась, списали со службы.

Энтони Мастерс, литературный обозреватель «Таймс», считал, что роман «Эшенден» повлиял на всю позднейшую английскую шпионскую беллетристику, включая Грэма Грина и Ле Карре. А американский критик Эдмунд Уилсон обозвал Моэма «полубульварным романистом, которого предпочитают полусерьезные читатели». Оба взгляда имеют право на жизнь.

Некоторое сходство с Моэмом имеет Илья Эренбург. Он также прожил полжизни за границей – и похоже, исполнял отдельные поручения советских спецслужб. Сочинял романы о международных авантюристах и чекистах с человеческим лицом. Знался с крупными политиками, советскими и иностранными (начиная с киевской гимназии, где учился вместе с Николаем Бухариным). Побывал на Испанской войне, едва унес ноги из оккупированной немцами Франции, во время Великой Отечественной стал крупным пропагандистом. При такой богатой биографии благополучно дожил до старости. Был когда-то весьма популярен, но сегодня его слава померкла.

ДВА МИРА – ДВА СПЕЦНАЗА

Английские классики Ивлин Во и Грэм Грин имеют немало общего. Оба были католиками – белыми воронами в англиканской среде. Оба трудились в спецслужбах во Второй мировой. Оба сочиняли колониальные романы и объездили полмира как журналисты.

Обоим свойствен сарказм – у Во разнузданный и уморительный, у Грина умеренно-вкрадчивый. И тип юмора их похож: в целом он сводится к комизму положений. Наконец, оба могли менять манеру письма и чередовать романы развлекательные с серьезными и программными.

Военно-послужной список Ивлина Во с виду кажется более бравым. Он служил в разведке морской пехоты и в отряде коммандос. Участвовал в вылазках десанта на африканское побережье. Прикрывал бегство англичан с Крита под бомбежками немцев в 1941-м в составе спецформирования «Лейтерс». Служил при штабе партизан Иосипа Броз Тито в Югославии вместе с Рэндольфом Черчиллем – сыном британского премьера. (Во вспоминал, что Рэндольф пил не просыхая, хотя если ему случалось протрезвиться, был обаятельным человеком. Но партизанам он не понравился, и обоих отправили обратно).

Впрочем, все операции, в которых участвовал Ивлин Во, оказались неудачными. А под его пером в военной трилогии «Меч почета» они приобрели привкус откровенного фарса.

Шпионская интрига присутствует также в романах Во «Сенсация» и «Черная беда» (британские фрики в Африке). «Не жалейте флагов» (издевательское описание контрразведки и ведомства военной пропаганды). «Испытание Герберта Пинфолда» (временное помешательство на шпионской почве в морском круизе).

С кем сравнить Ивлина Во среди русских писателей? Первым на ум приходит Владимир Богомолов, служивший в войсковой разведке, а затем в военной контрразведке «Смерш». Освобождавший Польшу и Германию, побывавший в Маньчжурии, на Чукотке и на Камчатке. Но Богомолов не был заядлым путешественником и оставил лишь один законченный роман «Момент истины» (да еще рассказ «Иван» о подростке-разведчике). И там, где у Во сарказм и издевка, у Богомолова – глубокий психологический анализ и скрупулезное описание работы оперативника. Хотя талант их вполне сопоставим.

ВОКРУГ СВЕТА

Заслуги Грэма Грина перед службами выглядят более скромно. В 1940–1944 годах Грин работал в британской разведке в Либерии, Сьерра-Леоне и Португалии. Его коллегой и наставником одно время был известный агент Ким Филби, член знаменитой «Кембриджской пятерки».

Вообще-то шпионаж в семействе Гринов было делом семейным. Дед писателя основал Отдел морской разведки при Адмиралтействе. Старший брат шпионил в пользу Японии. А сестра состояла на службе в МИ-6 и была замужем за видным чином этого ведомства.

Коллеги ценили Грина за скрупулезность и внимание к деталям. Но писателю в МИ-6 не понравилось. В Африке ему было откровенно скучно (см. роман «Суть дела»). Утверждают, что Грин был алкоголиком. Непонятно, как это совмещалось со службой в разведке. К тому же он дожил до глубокой старости и оставил целую библиотеку книг.

Шпионские мотивы появляются в сочинениях Грина еще до службы в МИ-6. Это романы «Стамбульский экспресс», «Наемный убийца», «Доверенное лицо». Упомянем также книги «Ведомство страха» (Лондон, бомбардировки, шпиономания), «Тихий американец» (Вьетнамская война), «Наш человек в Гаване» (агент, надувающий собственную разведслужбу), «Путешествия с тетушкой» (беглые нацисты и агенты ЦРУ в Турции и Парагвае), «Капитан и враг» (миссии в Панаме и Никарагуа), «Человеческий фактор» (агенты-перебежчики в Москве и Южной Африке) и др.

Грэм Грин бывал в СССР и встречался с Кимом Филби в его московской квартире. Политических разногласий у них не было. Грин любил повторять афоризм «У настоящего писателя нет убеждений, только нервы», приписывая его какому-то японскому коллеге.

В поисках российского аналога первым на ум приходит Юлиан Семенов. Столь же неутомимый путешественник, столь же плодовитый автор, такой же чемпион по экранизациям. Но официально Семенов «в органах» не служил, а о негласном сотрудничестве мы толком ничего не знаем. Во всяком случае, бойцом информационной войны он определенно был.

Правда, Семенов не писал колониальных романов. У нас вообще нелегко отыскать образчик этого жанра (хотя порой романами фронтира называют и «Капитанскую дочку», и «Героя нашего времени»). Больше всего на колониальные романы похожи книги Владимира Арсеньева о Приморье. Но шпионские мотивы там упрятаны в подтекст – хотя автор был профессиональным военным разведчиком.

Знаменитый английский писатель и разведчик Грэм Грин не имел определенных политических взглядов. Но въезд в США ему запрещали, подозревая в сочувствии к коммунистам.  Фото с сайта www.fortepan.hu

С творчеством Иэна Флеминга мы все знакомимся в кино. Когда мне в руки попала его книга, я был разочарован. Слог даже не бульварный, а лубочный. Интриги примитивные. Герои из комиксов (взять хоть советских генералов Пушкина, Гоголя и Грубозабойщикова). Хотя динамика все вывозит.

Всемирную славу Бондиане создали первоклассные западные актеры – и филологи типа Умберто Эко, которые сравнивали похождения агента 007 с подвигами Геракла и странствиями Одиссея. Ничего удивительного: всякий триллер строится по лекалам волшебной сказки, и в Голливуде не зря штудировали труды великого фольклориста Владимира Проппа.

Флеминг был молодым бонвиваном, чтобы не сказать бабуином, Итон не закончил, из военного колледжа в Сандхерсте его выгнали. Он пытался изображать журналиста-международника, а затем его пристроили в военно-морскую разведку. Там он неожиданно преуспел: предложил ряд авантюрных операций и даже возглавил отряд коммандос. Правда, начальник и подчиненные друг друга презирали: Флеминг называл своих оперативников индейцами, те именовали его тыловой крысой. В разведке Флеминг отсиделся во время войны, а затем преуспел на литературном поприще. Бонда он писал с себя и с пары собутыльников – обаятельных повес. С реальными операциями спецслужб волшебные подвиги агента 007 имеют очень мало общего.

Наш аналог Флеминга как писателя – фантаст Александр Беляев. Повесой он, конечно, не был, долго и тяжело болел, годами лежал в гипсе. Но успел побывать актером и репортером, адвокатом и путешественником, знался с эсерами-террористами, служил инспектором угрозыска, состоял под надзором и в царской России, и в СССР.

Письмо Беляева примитивно и шаблонно, тут он не выделялся из рядов бульварных романистов. Зато он безошибочно актуализировал архетипы и проблематизировал главные приметы эпохи. «Говорящие головы» в мифах, сказках и на ТВ («Голова профессора Доуэля»). Биоинженерия («Человек-амфибия», «Хойти-Тойти»). Информационные войны («Борьба в эфире», «Властелин мира»). Оружие массового поражения («Продавец воздуха», «Золотая гора»). И много чего еще.

Скажем, роман «Человек, потерявший лицо» предсказывает перелом в мировом кино, поднимает темы политической мимикрии (агентов-провокаторов, «врагов народа») и перекройки человека как биологического существа (с помощью модных в ту пору гормонов). А шпионские мотивы поднимаются в каждом втором опусе Беляева.

Правда, у Беляева нет серийного сквозного героя. Но русского Джеймса Бонда сконструировать нетрудно. Взять побольше живости поручика Ржевского, добавить проницательности штандартенфюрера Штирлица и простодушия майора Пронина. Благо все четверо восходят к фольклорному типу трикстера-шалопая.

ОТ ВИННИ-ПУХА К НЕЗНАЙКЕ

Алан Александр Милн, автор «Винни-Пуха», участвовал в Первой мировой в качестве офицера британской армии. В 1916–1918 годах работал на пропагандистскую службу разведслужбы MИ-7. Позднее Милн с отвращением вспоминал, как ему приходилось формировать фейки о преступлениях кайзеровской Германии. Например, о немецких фабриках по переработке трупов германских солдат на мыло и свечи (в воюющей Германии был дефицит жира).

Милн был когда-то модным драматургом, писал романы и рассказы, но остался в истории автором одного шедевра. Стоит напомнить, что медведь Пух то и дело предпринимает расследования, а обитатели Зачарованного Леса порой впадают в шовинизм и шпиономанию (скажем, в отношении Тигры и Мамы Кенги).

В поисках аналогов обратим внимание на Николая Носова, автора столь же чудесной трилогии о Незнайке. В разведке Носов не служил, военной пропагандой не занимался. Но в 1940-х снимал учебные военно-технические фильмы для РККА. А стало быть, имел дело с военной тайной и с секретными допусками. И даже получил боевой орден Красной Звезды «за создание учебного фильма «Планетарные трансмиссии в танках» и проявленный при этом трудовой героизм».

Шпионские мотивы в трилогии Носова видны невооруженным глазом. Незнайка всякий раз оказывается лазутчиком, разведчиком грядущего, первым проникая в иные миры: зеленого феминизма, солнечного коммунизма, лунного капитализма.

В первой части трилогии появляется писатель Смекайло, который использует прибор под названием бормотограф. Смекайло оставляет его в гостях под столом и пытается подслушать чужую жизнь и вставить ее в свои сочинения. Вот аллегорический образ писателя-шпиона на все времена.

И ДРУГИЕ

Немало англичан, по стопам Флеминга, взялись за писательство уже после карьеры в спецслужбах. Среди самых известных – Джон Ле Карре, еще в студенчестве бывший сексотом МИ-5, а затем агентом МИ-6 под дипломатическим прикрытием.

Стелла Римингтон, ветеранша многих спецслужб, глава контрразведки МИ-5 в начале 1990-х, сочинила скандальные мемуары и цикл шпионских романов.

А был еще Фредерик Форсайт, в молодости пилот Королевских ВВС, позднее корреспондент агентства «Рейтер» в Восточном Берлине и Праге и военкор Би-Би-Си в Нигерии. Параллельно он 20 лет работал на МИ-6 как тайный агент и даже пытался внедриться в нелегальные структуры торговцев оружием. Правда, кадровым шпионом Форсайт себя не считал. Но его романы «День Шакала» и «Псы войны» говорят об обратном.

В России подобных фигур тоже немало. Например, полковник Михаил Любимов, потомственный чекист, сделавший карьеру во внешней разведке КГБ, позднее автор пьес и шпионских романов.

Или Овидий Горчаков, фронтовой разведчик, позднее переводчик-международник и автор шпионских романов и сценариев. Самый известный его опус «Джин Грин – неприкасаемый» написан под псевдонимом Гривадий Горпожакс в соавторстве с поэтом Григорием Поженяном (бывшим разведчиком морской пехоты и военным диверсантом) и Василием Аксеновым (отдавшим дань шпионской тематике и в других своих книжках).

А был еще у англичан Роальд Даль – автор книг для детей и подростков («Чарли и шоколадная фабрика», «Крысолов» и др.). А в прошлом – летчик Королевских ВВС, военный пропагандист в Вашингтоне и агент британских спецслужб в амплуа героя-любовника. Говорят, он выявлял сочувствующих нацистам и коммунистам среди американских богачей нетривиальным способом: укладывая в постель их жен.

Прямых параллелей этой трудной службе мы, пожалуй, не отыщем. Но среди советских чекистов было немало детских писателей. Знаменитый педагог Макаренко служил в ОГПУ-НКВД. Зоя Воскресенская, соратница Павла Судоплатова, писала книжки о Ленине. Сам Судоплатов после отсидки трудился в издательстве «Детская литература». Алексей Коробицын был агентом в Мексике и США, позднее готовил диверсантов, а в старости сочинял приключенческие книги для подростков.

Эта традиция восходит к временам Дзержинского, когда ВЧК взялась за перевоспитание беспризорных. Говорят даже о чекистском антропологическом проекте по выделке нового человека.

ДВА МИРА – ДВЕ СИСТЕМЫ

Андрей Пинчук, бывший министр госбезопасности ДНР, а ныне писатель и эксперт, как-то рассказывал в интервью, почему британские спецслужбы охотно брали на работу видных писателей, а у нас в России такая практика не прижилась.

«Есть шутка, что существуют мощные спецслужбы, при которых работают определенные государства... Англия это такая спецслужба. Вся государственная система Англии создана на основе английских клубов – по сути, разнопрофильных квазиспецслужб… Власть состоит из выходцев из этих клубов».

В США, напоминает Пинчук, по официальной статистике более 2 млн масонов. Все отцы-основатели США возглавляли масонские ложи. Но тайное движение клубов-лож произросло на английской почве и идет от английской аристократии.

Россия когда-то «прошла ситуацию очень похожую». Коминтерн, он же Третий Интернационал, «формировался как международные спецслужбы, при которых было государство – Советский Союз». Потом явился «талантливый и кровавый администратор Сталин, который эту систему уничтожил. И российская государственность стала развиваться в административном, не в этом клубном режиме».

Принципы сталинского управления, по Пинчуку, нынешняя Россия со всеми оговорками унаследовала. И они кардинально отличаются от англосаксонской системы, «где есть эта клубная интеллектуализация». У нас же власти в такой системе видят «потенциальный зародыш заговора, мятежа». В общем, ну их, высоколобых сочинителей, без них надежнее.

На это можно возразить, что в Англии после «порохового заговора» Гая Фокса (1605) и Английской революции (1640–1660) трудно припомнить мятеж, который поколебал бы государственные устои. (Правда, в США есть привычка покушаться на президентов, но от перемены президентов система не меняется). Зато в России дворцовые перевороты, крестьянские восстания и политические заговоры случались в последние 300 лет с удручающей регулярностью. Так что еще неизвестно, какая система надежнее.

НЕ ПРЕНЕБРЕГАЙТЕ УМНИКАМИ

А с другой стороны, именно при Сталине возникла система тюремных шарашек, секретных вузов, НИИ и «почтовых ящиков». Там трудились крупные интеллектуальные силы – причем атмосфера в этих закрытых резервациях была более вольнодумной, чем в стране в целом (см. роман Солженицына «В круге первом»). И чем все это принципиально отличается от английской «клубной интеллектуализации»? Только тем, что в Британии из клуба или ложи можно пересесть прямо в кабинет министров – а у нас из шарашки прямой путь в оппозицию (ср. казус академика Сахарова).

Историк Андрей Зорин считает, что именно из умников, отвергнутых государством, формировались будущие могильщики и царизма, и социализма.

Петр I в своих реформах шел от внешнего: табак, кофе, бритье бород. Но за внешними переменами пришли внутренние. В пушкинскую эпоху появился дворянин западного образца, который плохо вписывался в социум, потому что остальная страна не изменилась. Эта вестернизированная элита и привела империю к крушению. После чего ее саму выбросили за ненадобностью.

Но вскоре потребовались новые умники, и опять в военных целях. Стали создавать закрытые институты и КБ, где проектировались самолеты, ракеты, бомбы. Там и родилась советская научно-техническая элита, которая в итоге обрушила советскую власть, как ее предшественники обрушили самодержавие.

И никакие спецслужбы, выстроенные по правильным бюрократическим принципам, советский строй не уберегли. Хотя это, конечно, уже другая тема.