Трудовая вахта

Социальные амбиции: для многих существование немыслимо без собственного дома.
Фото Арсения Несходимова (НГ-фото)

Многое из того, с чем ассоциируется у российского человека слово «гастарбайтер», – правда. Однако у всякой правды есть нюансы и подробности. Некоторые подробности феномена гастарбайтерства и призван оттенить этот очерк, сделанный на материале групповых дискуссий и интервью, участниками которых были сами гастарбайтеры.

Свинцовые тяготы жизни

К гастарбайтерам российские граждане относятся по-разному. Кто-то ненавидит их плохо мотивированной, утробной ненавистью, кто-то видит в них страдальцев, заброшенных жизнью на неласковую чужбину. Последний тип сконструирован на базе нескольких распространенных представлений об этих людях. Так, принято считать, что гастарбайтеры – люди несчастные и обездоленные, вынужденные тяжелым, грязным, непрестижным трудом зарабатывать деньги, чтобы не умереть с голоду; гастарбайтеры живут в нечеловеческих условиях, почти как бомжи; гастарбайтеры страдают от враждебной, не принимающей их социальной среды, они вынуждены терпеть унижения и открыто агрессивное к себе отношение; гастарбайтеры – люди низкого культурного и интеллектуального уровня, что позволяет им переносить тяжелые условия труда и быта.

В этих расхожих представлениях, заставляющих общество воспринимать гастарбайтеров как социальный андеграунд, много правды. Да, действительно, эти люди нередко работают по 12–13 часов в день без выходных. Их перегружают, им недоплачивают. Они живут порой по 12 человек в комнате и спят вповалку, а то и просто вынуждены коротать ночь в кабине грузовика:

«Я, когда посуду мыла, с узбечкой работала. Она говорила, что у нее бок болит, потому что как легла, повернуться не может, потому что у них там люди так спят, вповалку. Снимается квартира одна на всех, и в таких условиях они живут» (дискуссионная фокус-группа (ДФГ), Санкт-Петербург);

«Я приехал сюда водителем работать, приходилось в кабине машины спать...» (ДФГ, Санкт-Петербург).

Все эти люди приехали сюда «не от хорошей жизни»:

«Вот приехали сюда не от хорошей жизни, конечно, приехали на заработки, а там семья, там дети ждут от нас чего-то┘ Мы стараемся, чтобы работать. Ну если одна смена, у нас выходные, и мы стараемся и эти выходные тоже работать, какие-то копейки заработать» (ДФГ, Москва).

Часто они бывают единственными кормильцами своих семей, не имеющих иных средств к существованию. Некоторые из них, пробыв в Москве 15 лет, все еще мечтают выбраться на Красную площадь и в зоопарк.

«– На Красную площадь ездили?

– Нет, не была я еще┘ не получилось. Я даже вот мечтала в зоопарк сходить┘ Девчонки наши сходили, землячки мои, у меня времени не хватило. Вот они сказали, что они там сходили, там дельфинарий, все, и мне интересно стало – я не смогла, у меня времени не было. На Красной площади я не была ни разу, вот я сколько лет здесь в Москве работаю, а не была» (из интервью; первый раз Гузаль приехала на заработки в Москву в 1993 году).

Все мы немножко гастарбайтеры

Пожалуй, наиболее существенный признак гастарбайтерства – это занятие неквалифицированным, тяжелым и непрестижным трудом (высококвалифицированного специалиста, откуда бы и на каких началах он ни приехал, никто гастарбайтером не назовет). Сохранение таких видов деятельности в экономиках даже высокоразвитых стран и породило само это явление – привлечение на отнюдь не привлекательные рабочие места людей из бедных стран – эти люди мотивированы заработками, несопоставимыми с теми, что может предложить им родина. Правда, российское гастарбайтерство возникло на основе модели «самопривлечения» – низкоквалифицированную рабочую силу никто в Россию специально не приглашал. Это, однако, не меняет сути дела, а скорее дает концентрированное выражение самого явления гастарбайтерства и наиболее тяжких его сторон.

Рабочие места, которые занимают гастарбайтеры, коренные жители освоить не спешат – недаром наши информанты утверждали, что работы в России «навалом» (ДФГ, Москва), «здесь можно легко работу найти» (ДФГ, Воронеж). Однако работа эта – исключительно черная:

«┘Только чернорабочие, мы там начиная с уборщицы продавцы, фасовщицы, вот вся работа, которая нам предоставлена. По образованию, по каким-нибудь там чего-нибудь, даже бухгалтером устроиться в Москве с СНГ приезжим нельзя» (ДФГ, Москва).

Между тем многие люди, приезжающие в Россию на заработки, по своему образованию и квалификации годятся не только на то, чтобы мыть полы в торговых центрах или мести дворы. Так, в числе наших информантов были бухгалтер, преподаватель английского, преподаватель русского языка и литературы, инженеры. Многие из них воспринимают свое вступление на путь гастарбайтерства как экстремальный жизненный опыт. Так, один из наших информантов Рахим – таджик, из семьи медиков, окончивший в свое время Политехнический институт и работавший инженером-механиком на заводе в Душанбе за «мешок пшеницы», – вспоминает начало своего трудного пути:

«– Приехали мы сюда в 97-м году. Сразу попал на Рублевку... Знакомому нашему дали там определенную точку, где мы могли приехать и работать. (Далее из рассказа нашего героя следует, что ему предложили место, но не работу. – И.Ш.) Ну и пришлось два дня стесняться. На третий день он [тот, кто нас привез] сказал: не сиди┘ с голоду помрешь. Надо ходить, расспрашивать, есть ли работа или нет. Не забуду, такой был случай: подошел к женщине пожилой, стою, на нее смотрю, не могу сказать, спросить работу.

– Страшно, да?

– Гордость. И стыдно, и неудобно, а работать охота. День простоял. На следующий день подошел к чуть постарше бабуле, тихо-тихо сказал: «Бабуля, найдется у вас работа?» Она мне: «Конечно, сынок, для тебя найдется». О работе договорились. Она мне дала выкопать ямку, чтобы закопать там огородный мусор – траву или еще что-то┘» (из интервью).

Вот близкий по эмоциональной окраске рассказ немолодой уже женщины-украинки:

«Мы жили первое время по подвалам, это очень тяжело после дома нормального, после нормальных условий жить, переступить эту черту – вот это было, конечно, очень тяжело. Чувствуешь себя, грубо говоря, собакой. Знаешь, вот такое ощущение, это очень было тяжело – нормальному человеку вот переодеться (мне первый раз, допустим) в рабочую одежду. Это было, знаешь, мне казалось, на меня все смотрят. У меня на лбу написано┘» (из интервью).

Благоустройство чужого города требует самоотверженности. Фото Алексея Калужских (НГ-фото)

Деньги для нормальной жизни

Судя по историям, рассказанным нашими информантами, в гастарбайтеры идут, как правило, не для того, чтобы не умереть с голоду. В конце концов не умирают же с голоду люди, которые остались на родине гастарбайтера – в Узбекистане, Казахстане, Молдавии, Белоруссии, Украине┘ Даже наши информанты, для которых естественно подчеркивать тяжелые стороны жизни «там», у себя, признают:

«У кого как. Если они работают там, на родине, – на все хватает. У кого есть чем заниматься, ему нравится» (ДФГ, Воронеж, информант приехал из Таджикистана);

«У нас ситуация... работать можно, но просто уровень доходов существенно ниже» (ДФГ, Воронеж, информант приехал с Украины).

В гастарбайтеры идут люди, имеющие определенные социальные амбиции. Для кого-то удовлетворение этих амбиций связано с наличием собственного дома, кто-то не мыслит жизни без машины, другие стремятся дать детям хорошее платное образование.

«У меня сын поступил учиться в институт – обучение платное, и поэтому я решился, платить надо за институт... Как сын закончит учебу, поставить его на ноги надо, чтобы женить... Годика три еще собираюсь поработать, платят неплохо...» (ДФГ, Воронеж);

«Допустим, хочу машину купить – и год буду зарабатывать, но я ее куплю. Чего я хочу, то будет. Хочешь дом строить – зарабатывай, и будет» (ДФГ, Воронеж).

«Участник: Знаете, вот что-то дома надо делать, можно здесь зарабатывать, накопить денег – и отправить туда, а они там... Живем нормально, брат у меня есть младший – он зарабатывает...

Модератор: Он там живет?

Участник: Да. Он семью кормит, на все хватает, все нормально. Средне живем. А если здесь зарабатывать, накопить денег и отправить туда, можно и машину купить. Мы машину купили, сейчас еще один дом строим. Зарабатываю и отправляю туда. Если есть какие-то планы на будущее, их можно сделать, если отсюда я деньги отправлю, а он там строит, что-то делает┘» (ДФГ, Воронеж).

Вот еще один показательный фрагмент из интервью гастарбайтера из Душанбе:

«Рахим: ┘Есть, конечно, у меня мечта – чтобы открыть свой бизнес, сделать. Я мечтаю открыть коммерческую фирму по производству чего-нибудь┘ там, у себя. По производству стройматериалов, потому что хорошо разбираюсь┘

Интервьюер: Вы говорите, что отправляете деньги на родину. А как на эти деньги живут ваши родственники? Им хватает, чтобы свести концы с концами, или нормальная, полноценная жизнь?

Рахим: Они могут и откладывать. Допустим, не сразу все┘ а в конце года, допустим, накопить, чтобы я приехал домой, я могу, допустим, 3, 4, 5 месяцев могу рассчитывать на те деньги, которые отложены.

Интервьюер: А можно там машину купить, или телевизор, или какую-то технику?

Рахим: Раньше мы приобрели все. Раньше работал в России, в 99-м, отправил телевизор хороший┘ Компьютер туда тоже отвез отсюда. В общем, все есть там┘ Мне здесь лучше заработать┘ чтобы потом поехать домой. Могу себе позволить┘ что-то там отложить, определенную сумму, что-то приобрести для дочки. Дочь растет у нас. Калым придется большой┘ вплоть до материала, до мебели – все-все там┘ Уже надо готовиться. Я заинтересован, чтобы моя дочь училась в высшем учебном заведении».

Цена вопроса

Цена вопроса, что и говорить, высока. Но люди не жалуются – они знают, куда и зачем ехали:

«Мне шумно, холодно, пыльно, грязно, как и у всех на стройке. Помыться хочется иногда и покушать по-домашнему, а в остальном я этого и ожидал» (ДФГ, Санкт-Петербург);

«Да вроде и не жалуюсь┘ Ну, что ожидала? Самое главное – мне сыновей на ноги ставить, учеба, они учатся у меня. Я рада за них» (ДФГ, Москва).

Фактически гастарбайтерство – это своего рода вахтовый образ жизни. Такая жизнь – не навсегда, и, хотя некоторые несут эту «вахту» по 10–15 лет, психологически она воспринимается как экстремальный период, время, потраченное на то, чтобы в дальнейшем жить нормально. Ради этой цели можно работать сверхурочно, жертвовать выходными и поездками домой:

«Домой ездим в год один раз. Из-за того, что, во-первых, трудно, во-вторых, дорого. То, что мы здесь зарабатываем, тоже не хочется, что тратить зря┘ впустую. Если уже приехали, то надо зарабатывать, надо решать свои проблемы» (из интервью).

«1-й участник: Честно сказать, у нас нет свободного времени. Если свободное время есть, домой поедем...

2-й участник: Нет, будем еще работать, да?

1-й участник: Работать будем еще» (ДФГ, Воронеж).

Мыть полы – здесь, но не на родине

Пока человек несет «трудовую вахту», он готов выполнять черную работу, жить без выходных и спать вповалку. Здесь, но не там. На то он и «вахтовый метод», чтобы жить в одном месте, а зарабатывать в другом. Здесь он аутсайдер, чернорабочий, добытчик денег. Здесь – изнанка жизни. Но там, в собственной социальной среде, жизнь устроена иначе, и далеко не все в ней меряется деньгами.

Так, Гузаль, которая работает санитаркой и безропотно подменяет русских сменщиц, регулярно уходящих в запой после получения зарплаты, не мыслит себя в такой роли на родине:

«– То есть и там, дома, тоже так не устроишься санитаркой где-нибудь?

– Нет...

– Или мало платят там?

– Ну, мало платят и, не знаю, я никогда там бы у себя не пошла бы санитаркой работать».

Об этом же говорит и украинка Галя:

«Я приехала год назад. Приехала, уже как бы зная, где я буду работать: тоже уборка. Ну, бизнес-центр, уборка┘ Ну, работа как работа, работа пока устраивает, потому что сейчас у нас трудно. Ну, здесь можно немножко заработать, конечно┘ Скажем так, нам дома за эту работу так не платят. <Но> дома, я бы дома, допустим, этой работой бы никогда не занималась. Там, где я живу, я никогда этого делать, то, что я делаю здесь, не буду просто┘ Потому что там меня знают┘ Там я даже за такие деньги дома бы эту работу не делала» (из интервью).

А пока – они убирают наши огромные бизнес- и торговые центры, ухаживают за нашими больными, строят дома, подметают дворы и стараются не обижаться попусту ни на немецкое слово «гастарбайтеры», ни на злую брань россиян:

«Модератор: А слово «гастарбайтер» – это обидное слово?

1-й участник: Унизительное.

2-й участник: Ну, гастарбайтеры – вот, по-моему, в любом нормальном в развитом государстве есть гастарбайтеры, потому что вот Америка, Германия – везде есть. Гастарбайтеры – это люди, которые приезжают просто из-за предела государства и работают здесь» (ДФГ, Москва).

«Модератор: Скажите, пожалуйста, вот эти обидные, грубые слова, которые в ваш адрес звучат, их кто произносит?

Участница (женщина из Узбекистана): Разные люди┘ Даже люди вот старушки, пенсионеры, вполне прилично одетые, мне вслед один раз сказала женщина, вполне прилично одетая.

Модератор: А что она вам сказала?

Участница: «А почему эти черные вперед пролезли?» Я, честно, даже не восприняла. Это от культуры человека зависит┘ Меня покоробило, но как-то лично даже так┘ Я просто оглянулась, улыбнулась и┘»