Щедрая благотворительность

	Барон Альфонс Ротшильд.

ИЗВЕСТНО, что парижский банкирский дом Ротшильдов стоял у истоков широкого проникновения французских капиталов в экономику пореформенной России и что его активная предпринимательская деятельность на юге страны сопровождалась масштабными филантропическими акциями. (Недавно к этим сюжетам вновь обратился Л.А. Полонский в книге "Банкирский дом бр. Ротшильд в Баку", изданной в Азербайджане.) А в самой Франции щедрая благотворительность финансовых магнатов распространялась не только на коренных жителей, нуждавшихся в материальной поддержке, но и на неимущих выходцев из России, пополнявших еврейскую диаспору Парижа особенно на рубеже XIX-XX веков по мере обострения "национального вопроса" на родине. Достаточно сказать, что до Первой мировой войны примерно треть пациентов столичного госпиталя Ротшильда на рю Пиклюс составляли малоимущие иммигранты.

Неосвещенный в литературе аспект этой благотворительности, объективно направленной на ослабление социальных противоречий, в том числе межнациональных и межобщинных, раскрывают редкие документы из Архива внешней политики Российской империи. Они относятся к периоду Русско-японской войны, с началом которой России был предоставлен очередной заем от европейских кредиторов, как и раньше - при непременном участии финансово-промышленной группы барона Альфонса Ротшильда (контракт о займе был подписан в Париже 12 мая 1904 года).

3 октября того же года в российское консульство в Ницце на имя консула Л.В. Иславина поступило письмо из Парижа от его старшего коллеги А.Н. Карцова. Речь в письме шла об отправке денежного чека на крупную сумму, пожертвованную бароном Альфонсом Ротшильдом в пользу русских церковных и благотворительных учреждений на Лазурном берегу - как действовавших, так и лишь создававшихся. Этот дар не остался незамеченным и в местной русской колонии, и в далеком Петербурге. Однако ему предшествовал другой впечатляющий акт попечительства известных финансистов о выходцах из дружественной страны.

Первый существенный вклад в дело российской благотворительности во Франции был сделан парижскими Ротшильдами в 1891 году, когда их семейный банкирский дом, управляемый братьями Альфонсом, Густавом и Эдмоном, выделил 10 тыс. франков только что созданному Русскому благотворительному обществу в Париже. Тем самым среди десятков жертвователей - основателей самого крупного за рубежом национально-благотворительного объединения, поддержанного имперскими властями, заметное место занял именно этот банкирский дом, - наряду с тесно связанными с ним семействами российских банкиров Гинцбургов и Эфрусси (они пожертвовали еще 19 тыс. франков). Там же поначалу был размещен весь неприкосновенный капитал новой организации, составивший около 100 тыс. франков, частично в акциях первых государственных займов России во Франции.

Вряд ли случайно близкая к посольству газета "Русский парижанин", подводя итоги годовой работы Общества "в этом святом деле благотворения соотечественникам", вслед за супругой посла - первой председательницей Общества баронессой Л.Н. Моренгейм и чиновниками дипломатических представительств, которые занимали в его административном совете руководящие должности, называла и двоих Эфрусси - родственников зятя барона Альфонса Ротшильда.

Если учесть, что в группе авторитетных банковских представителей, внесших денежные средства на нужды становления российской благотворительности в Париже, фигурировали и ПАРИБА, и "Лионский кредит", и отдельные французские финансисты - Н.Бардак, Ж.Кинен, Э.Госкье, а вскоре к ним присоединились и другие, - становится очевидной их общая с Ротшильдами заинтересованность в упрочении таким способом экономического сотрудничества с Россией. Через несколько лет барон Альфонс Ротшильд получил возможность вновь продемонстрировать свою приверженность уже официально провозглашенному русско-французскому союзу. Распоряжаясь немалым наследством, полученным по завещанию богатого российского предпринимателя, он пожертвовал тому же Обществу сразу 75 тыс. франков. Кроме того, довольно значительные суммы предназначались пяти русским организациям, заявившим о себе в департаменте Приморские Альпы. Каждая из них заслуживает хотя бы краткой характеристики.

С 1885 года в Ницце действовало Русское благотворительное общество - предшественник, а затем постоянный партнер парижского. Оно было основано великой княгиней Ольгой Николаевной, королевой Вюртембергской (дочерью императора Николая I), и позднее лично опекалось великой княгиней Марией Александровной, герцогиней Саксен-Кобург-Готской. Как и парижское объединение благотворителей, Общество в Ницце при поддержке посольства и консульской службы оказывало действенную помощь тысячам соотечественников, которые устремились в гостеприимную Францию вслед за аристократией и нуворишами, но не располагали их материальными возможностями. Участие в филантропической деятельности неизменно принимали и служители русских православных церквей на Ривьере - их прихожанами становились люди разного достатка и разной социальной принадлежности, одинаково уповавшие на понимание и сочувствие в малознакомой обстановке.

Храм святителя Николая Чудотворца был выстроен в Ницце сразу после Крымской войны стараниями вдовствующей императрицы Александры Федоровны, а в 1903 году началось сооружение нового православного храма - величественного Свято-Николаевского собора. Его строительство велось по инициативе матери последнего российского императора Марии Федоровны, и завершилось в 1912 году. К тому времени в Канне давно действовала церковь св. Архангела Михаила, также возведенная благодаря большому числу добровольных пожертвований. Стремительное созидание этого великолепного храма в течение 1894 г. - заслуга великого князя Михаила Михайловича и его сестры, великой княжны Анастасии, в замужестве великой герцогини Мекленбург-Шверинской. Она же много лет оставалась попечительницей еще одной православной церкви и созданного при ней братства во имя св. Великомученицы Анастасии - Русского дома в Ментоне, называвшегося "странноприимным". Туда с начала 1890-х годов приезжали нуждавшиеся в санаторном лечении малообеспеченные российские "странники" (позже свое братство открылось и при Каннском храме).

Перечисленные церковные и благотворительные учреждения, православные по духу и формальным установлениям, в каждодневной своей работе руководствовались нормами общечеловеческой морали. Важнейшая из них - милосердие ко всякому страждущему и обездоленному, нуждающемуся в неотложной помощи, тем более оказавшемуся вдали от родины. То есть прежде всего там заботились о россиянах-соотечественниках, а не просто о православных русских людях. Поскольку благотворительная миссия Ротшильдов соответствовала тем же нравственным задачам, их пожертвования, не лишенные и определенного прагматизма, воспринимались в русской колонии без излишних словопрений и очень ответственно.

Российское Императорское Генеральное Консульство в Париже Сентября 18 (Октября 1) дня 1904 года

Милостивый Государь Лев Владимирович.

Имею честь Вас уведомить, что универсальный наследник скончавшегося в 1902 году в г. Ницце русского подданного В.В. Фидлера барон Альфонс Ротшильд, распределяя ныне между благотворительными учреждениями 130 000 фр. - все свободные капиталы этого наследства, между прочим, назначил в пользу:

1. Русского благотворительного общества в Ницце - 30 000 фр.

2. В пользу сооружаемой в том же городе ныне церкви - 25 000.

3. Русской церкви в Канне - 25 000.

4.═Русской церкви в Ментоне - 25 000.

5. Русскому Дому (Maison Russe) в Ментоне - 25 000.

Всего же на русские церковныя и благотворительныя учреждения южного побережья Франции сто тридцать тысяч франков, каковую сумму у сего препровождая чеком Русско-Китайского Банка на Ваш ордер, о получении оной буду иметь честь ожидать уведомления.

Обязавшись перед бароном Ротшильдом представить ему в свое время подлинныя расписки вышеупомянутых пяти учреждений, имею честь покорнейше просить любезного Вашего содействия к доставлению мне таковых по окончательном Вами распределении между ними названной суммы, а равно тех благодарственных писем, которые представители этих учреждений сочли бы уместным адресовать по этому случаю барону Альфонсу.

Примите, Милостивый Государь, yверение в истинном моем уважении и совершенной преданности.

А. Карцов

В ответном письме от 5 октября консул Иславин подтвердил "исправное получение" денежного чека и свою готовность выступать посредником в передаче по назначению указанных средств и документов. 15 ноября он отправил Карцову четыре таких расписки и два благодарственных письма - от великого князя Михаила Михайловича и от председательницы правления благотворительного общества в Ницце Н.Н. Ознобишиной. "Что же касается до остальных 25 000 фр., пожертвованных на сооружаемый в Ницце храм, - уточнял Иславин, - то эта сумма не могла еще быть передана Церковно-строительной Комиссии, ввиду отсутствия ея Председателя Е.И.В. Герцога Лейхтенбергского" - кн. Г.М. Романовского, с возвращением которого и можно было выполнить все формальности. Наконец, от имени Русского Дома и церкви в Ментоне их покровительница великая княжна Анастасия Михайловна, "очень тронутая щедрым пожертвованием барона Ротшильда, изъявила желание непосредственно послать благодарственную телеграмму на имя барона", - заключал консул.

Денежные расписки, адресованные жертвователю в Париж, официально передавались на имя Иславина. Он же отвечал на обращения организаций и частных лиц по поводу завещания Фидлера - они продолжали поступать в консульство уже после выполненных распоряжений наследодателя к его наследникам. Вот еще одно подтверждение неукоснительного выполнения их требований (через несколько месяцев барон Альфонс Ротшильд скончался на 79-м году жизни).

Русская Православная Церковь в г. Канне 11 ноября 1904 года

Многоуважаемый Лев Владимирович!

Имею честь препроводить при сем Вашему Высокородию расписку в получении двадцати пяти тысяч франков, пожертвованных русской церкви в Канне бароном Альфонсом Ротшильдом.

Примите, многоуважаемый Лев Владимирович, уверение в совершенном моем почтении и таковой же преданности.

Протоиерей Григорий Остроумов

Общеевропейский контекст организованной благотворительности на рубеже веков последовательно интернационализировался. Наглядный пример - многолетняя разработка международной конвенции об уравнении иностранцев с жителями конкретных стран в праве на социальную защиту: ее итоговый проект обсуждался в ноябре-декабре 1912 года на Парижской конференции с участием представителей 19 государств. Заграничные русские учреждения, поощряемые французскими филантропами, по мере сил способствовали процессу социальной адаптации соотечественников, а значит, и урегулированию общественных противоречий, всегда порождаемых миграциями.

Нельзя не отметить и огромной роли членов императорской семьи, российских дворян, духовенства и предпринимателей в реализации конкретных добродетельных начинаний на юге Франции. Об этом свидетельствуют мемориальные доски на храмах и особые часовни их "учредителям и благотворителям".